Генри Фильдинг - История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса

Адамс ответил, что ничто в жизни так его не смущало, как полная невозможность чем-либо воздать за столь благородную и незаслуженную щедрость.

- Сущий пустяк, сэр, - восклицает джентльмен, - место едва стоит того, чтобы вы его приняли: оно дает всего три с лишним сотни в год. Ради вас я желал бы, чтоб оно давало вдвое больше.

Адамс отвесил поклон и прослезился от благодарного волнения; затем джентльмен спросил, женат ли он и есть ли у него дети помимо тех, кого он зовет своими детьми в духовном смысле.

- Сэр, - ответил пастор, - у меня, к вашим услугам, жена и шестеро детей.

- Жаль, - говорит джентльмен, - а то я взял бы вас домашним священником и поместил у себя; впрочем, у меня есть в приходе еще один дом, и я его для вас обставлю (потому что пасторский домик у нас не очень хорош). Скажите, ваша жена знает толк в молочном хозяйстве?

- Не возьму на себя смелость утверждать, что знает, - говорит Адамс.

- Это обидно, - вымолвил джентльмен, - я бы дал вам штук шесть коров и отменные луга для их прокорма.

- Сэр, - сказал Адамс в полном упоении, - вы слишком щедры, нет, в самом деле слишком.

- Ничуть, - восклицает джентльмен, - я ценю богатство лишь постольку, поскольку оно дает мне возможность делать добро; а я никогда не встречал человека, которому услужил бы с большей радостью, чем вам.

С этими словами он горячо пожал пастору руку и сказал, что дом его достаточно просторен, чтобы дать приют и ему, и его спутникам. Адамс взмолился, что не хочет доставлять ему столько хлопот, и, забывая, что у них нет на всю братию и шести пенсов, сказал, что они преотлично устроятся здесь у хозяина. Джентльмен не принимал отказа и, справившись, куда они держат путь, сказал, что и думать нечего идти такую даль пешком; он попросил соизволения прислать им своего слугу с лошадьми и еще добавил, что если они не откажут ему в удовольствии провести с ним всего два дня, то он предоставит им карету шестерней. Адамс, повернувшись к Джозефу, сказал:

- Как счастлива для тебя наша встреча с этим добрым джентльменом; я так боялся, что ты не выдержишь до конца с твоей больной ногой.

И, отнесясь затем к лицу, расточавшему эти щедрые обещания, он после долгих поклонов воскликнул:

- Благословен тот час, который впервые свел меня с таким, как вы, благодетелем; вы истинный христианин, такой, какими были христиане в первые века, и делаете честь стране, где проживаете. Я охотно совершил бы паломничество в святую землю, чтоб увидеть вас; счастье мое от выгоды, какую извлекаем мы из вашей доброты, ничтожно по сравнению с моей радостью за вас, ибо я вижу, какие сокровища вы накапливаете для себя в стране непреходящей. А посему, великодушнейший сэр, мы принимаем вашу доброту как в смысле любезно предложенного вами ночлега, так и в отношении лошадей наутро.

Тут он принялся искать свою шляпу, а Джозеф свою; и уже они оба, как и Фанни, были вполне готовы, когда джентльмен, вдруг остановившись и как будто подумав про себя с минуту, воскликнул:

- Вот неудача! Я забыл, что моя домоправительница ушла со двора и заперла все мои комнаты; я, правда, мог бы взломать для вас двери, но я не смогу дать вам постель, потому что она к тому же убрала куда-то все мое белье. Я рад, что вспомнил об этом до того, как доставил вам беспокойство пройтись со мною до дому; впрочем, я уверен, что и тут вы найдете лучшие удобства, чем могли бы ожидать. Хозяин, вы дадите этим людям хорошие постели, да?

- Как же, ваша милость! - воскликнул кабатчик. - Такие дам постели, на какие не погнушался бы лечь ни один лорд или судья в королевстве.

- Я глубоко огорчен, - говорит джентльмен, - что обстоятельства сложились так несчастливо. Решено, больше я ей никогда не позволю уносить ключи!

- Пожалуйста, сэр, пусть это вас не беспокоит, - восклицает Адамс, - мы устроимся здесь превосходно; я и то не знаю, чем мы вас отблагодарим за ту милость, что вы нам даете ваших лошадей.

- Да, да! - сказал сквайр. - Назначьте час, и лошади будут завтра поданы вам сюда.

Итак, обменявшись с Адамсом многими учтивыми словами, слишком скучными, чтоб их повторять, многими рукопожатиями и любезными улыбками и взглядами и пообещав прислать лошадей к семи утра, джентльмен распростился и ушел. Адамс же со своими спутниками вернулись к столу, где пастор выкурил еще одну трубку, после чего они удалились на покой.

Мистер Адамс встал очень рано; он поднял с постели Джозефа, и между ними возник ожесточенный спор о том, ехать ли Фанни на одной лошади с Джозефом или со слугою джентльмена. Джозеф настаивал, что он вполне поправился и может позаботиться о Фанни не хуже всякого другого. Адамс же не соглашался и заявил, что не решится посадить ее с Джозефом, потому-де, что он слабее, чем думает сам.

Спор затянулся и грозил разгореться очень жарко, когда пришел слуга от их доброго друга сказать им, что тот, к сожалению, лишен возможности предоставить своих лошадей, так как конюх без его ведома задал им всем слабительное.

Это сообщение сразу примирило спорящих.

- Кого и когда, - вскричал Адамс, - так преследовала неудача, как этого бедного джентльмена! Уверяю вас, я огорчен за него больше, чем за себя самого. Ты видишь, Джозеф, как с добрым человеком обращаются его слуги? Ключница запирает от него белье, конюх поит слабительным его лошадей, и, мне думается, - судя по тому, что вчера он ужинал в этом доме, - дворецкий запер его погреб. Боже мой! Вот как в этом мире злоупотребляют добротой! Да, я больше огорчен за него, чем за себя.

- А я так нет, - вскричал Джозеф, - пешее путешествие меня не смущает, но я озабочен тем, как мы выберемся из этого дома, разве что бог пошлет нам на выручку еще одного коробейника. Впрочем, вы так полюбились джентльмену, что он охотно ссудит вас суммой и побольше той, что мы тут задолжали; с нас следует четыре-пять шиллингов, не более.

- Правильно, дитя мое, - ответил Адамс, - я напишу ему письмо и осмелюсь, пожалуй, попросить у него полторы кроны; два-три лишних шиллинга в кармане нам не помешают, - они могут нам понадобиться, ведь нам предстоит еще пройти добрых сорок миль.

Фанни уже встала, и Джозеф пошел ее проведать, оставив Адамса писать письмо; и пастор, кончив, отправил письмо с мальчишкой, а сам сел у порога, разжег свою трубку и предался размышлениям.

Посыльный был в отсутствии дольше, чем казалось потребным, и Джозеф, вернувшись вместе с Фанни к пастору, высказал опасение, что дворецкий сквайра запер также и его кошелек. На что Адамс ответил, что и это вполне возможно и что дьявол способен надоумить дурного слугу сыграть любую шутку со своим достойным хозяином; но, добавил он, так как сумма невелика, то такой благородный джентльмен легко достанет ее в своем приходе, - если этих денег не окажется у него в кармане. Будь это пять-шесть гиней, сказал он, или еще того больше, тогда бы другое дело!