Майя Луговская - Передвижная лаборатория

«О, да там ещё трое, возвращаются из маршрута».

Подхожу к машине. Клотильда разговаривает с приезжим.

— Знакомьтесь, — говорит она, — Игорь Леонидович из Алма-Аты.

Он любезно улыбается, жмёт мою руку в своей широкой и мягкой руке. Клотильда Павловна, очевидно, уже рассказала ему обо мне. Весь он добротный, плотный и большой. Аккуратный, в широких штанах и светлых ботинках, какие носили лет десять назад.

— Вот и наши подходят. Сейчас будем ужинать, — говорит Клотильда.

— Обед не кормила, ужин угощает, — подтрунивает Гоги.

Тут же у палатки «Зигфрид» распрягает лошадь.

— Это наши немцы-практиканты, студенты университета, — объясняет Клотильда. — Курт, сколько привезли проб? — спрашивает она.

— Двадцать.

— Молодцы! Вы расположитесь с ними в палатке, — говорит она Игорю Леонидовичу.

Бабка высунулась из хаты, маленькая, морщинистая, неприветливая.

— Сколько же их понаехало… Где ж их теперь усадишь? Поди все исть хотят.

— Давайте ужинать на улице, — говорит Клотильда. — Гоги, сообрази, как лучше сделать.

— Хорошо, хорошо, не волнуйся.

Бабка ворчит, громыхая мисками.

— Сколько ж вас всего народу? Два Юры, два немца, — считает она, — приезжий, шофёр, Гога да вас двое.

Сдвинули столы, расселись на лавках. Гоги пустил движок, ужинаем с электричеством.

Бабка Варвара разливает борщ, жидкий и бездушный. Только немцам заправляет его сметаной. Игорь Леонидович выложил на стол несколько помидоров, угощает:

— Алма-атинские…

Моя порезанная нога — предмет разговоров. Каждый даёт совет. Я вызвала общее сочувствие.

— Клотильда Павловна, расщедрились бы на спиртик. Случай подходящий, нас столько собралось… — говорит Юра-младший.

— Вы же знаете наши запасы, не хватит для работы, — отвечает она сухо.

— Ну, а если начальство прикажет? Курт, Отто, как вы на это смотрите, шнапс тринк? — шутит он.

Немцы бесстрастно едят борщ.

— Начальство приказать не может, — отвечает Юра-начальник. — Реактивы не в моём ведении.

Грузинская душа Гоги не выдерживает. Он исчезает и возвращается с двумя пол-литрами и домашним сыром.

Водку разливает в стаканы. Мы с Клотильдой отказываемся, да и Гоги почти не пьёт. Шофёру наливают полный стакан, он мрачно выпивает и уходит. Завтра ему чуть свет обратно. Оба Юры на несколько дней уезжают вместе с ним, на базу. У них отгул.

— Ну и слава богу, — говорит Клотильда.

Хоть водки досталось и понемногу, но все повеселели.

Юра-начальник приносит сало, ловко нарезает его походным ножом тонкими прозрачными ломтями. Сало пожелтело и не вызывает у меня аппетита, а немцы уплетают.

— Начальство разгулялось, — шепчет мне Клотильда. — Сало он хранит в сейфе, только для маршрутов. Наши геологи страшно скупой народ. В поле экономят каждую копейку, для жён, — неприязненно говорит она. — Понимаете теперь, почему у нас такой жалкий рацион?

Бабка Варвара подкладывает немцам в миски тушёнку с макаронами, явно обделяя всех остальных.

— Ешьте, ешьте. Главное, чтобы были сыты, — обращается она к ним.

Гоги перехватывает мой взгляд.

— Большую политику делает бабка.

— Очень благодарю, бабуся, — говорит Отто.

Он страшно чёрен для немца, брови — сплошной чертой, как у черкеса.

Разговор идёт на общие темы. Юра-младший раскраснелся, всех перебивает, ему хочется блеснуть эрудицией, и он бросается от музыки к наполеоновским войнам. Ои развалился на скамейке, почти лежит, рассуждает. Клотильда наблюдает за ним с иронией.

— Чрезмерно возбуждён, дорвался до общества, — шепчет она мне.

В общем, славная баба…

Игорь Леонидович покидает нас, устал от пути и тряски. Немцы продолжают сидеть за столом с потрясающей выправкой и каменно молчат. Юра-начальник тоже неразговорчив и почти не улыбается. Он собирает документы, оставляет немцам на завтра задание на два маршрута, старшим назначает Курта.

Попили чай и все расходимся.

Опять залаяла проклятая собачонка и не даёт мне уснуть всю ночь.

Шумит, шумит Псузаапсе.

Просыпаюсь поздно. Клотильда не разбудила, пожалела. В лаборатории она и Игорь Леонидович. Он уселся за весы, налаживает.

— Есть успехи? — спрашиваю его.

— Пока никаких.

Клотильда делает анализы, наставила бутылок с пробами. Сегодня она какая-то другая, довольная. Не узнать.

— Очень нагревается лаборатория, — жалуется Игорь Леонидович. — Не представляю, как в ней работать в условиях песков.

— Придётся устанавливать под тент. Вот и всё, — говорит Клотильда.

— Не знаю, не знаю…

Помогаю Клотильде работать по новым методикам.

— Нас с вами приглашают завтра на пасеку. Поедем! — сообщает она заговорщически, чтобы Игорь Леонидович не слышал.

— Куда же я с ногой? Кто приглашал?

— Володя, здешний лесничий. Это совсем недалеко. Нас довезут на тракторе. Поедем? — Глаза блестят. Видно, ей очень хочется поехать. — А вечером будем работать хоть до утра, даже лучше, прохладней. Хорошо?

— Поедем, — соглашаюсь я.

Мы задерживаемся опять допоздна и уходим все вместе.

По дороге Игорь Леонидович рассказывает про немцев:

— Приглашают завтра в маршрут, к водопаду. Говорят, очень красиво.

— Непременно идите. Если бы не нога, я бы обязательно пошла, — уговариваю его и думаю: «Очень хорошо, если он пойдёт, будет удобно и нам удрать на пасеку».

— Конечно, идите. Хорошие ребята. Эти немцы мне больше нравятся, чем наши Юры, — подхватывает Клотильда.

— И всё-таки для меня есть что-то чуждое в них, — говорит он. — Жалуются, что на практику их только на Кавказ пускают, а в Среднюю Азию — нет. Я вот всё думаю, если вдруг война…

— А вы не думайте. Учитесь у бабки Варвары, — говорит Клотильда.

Встали рано. Пьём чай, собираемся в лабораторию.

Игорь Леонидович внял нашим уговорам, ушёл на рассвете в маршрут. У Клотильды настроение приподнятое. Перед зеркальцем подчёсывает брови, красит губы.

— Всё невестишься… А срок-то твой давно вышел, — говорит бабка Варвара.

— Разве срок когда-нибудь выходит… — урезониваю её я.

— Может, и твоя правда, кто его знает, — соглашается бабка.

В лаборатории что-то делаем, но, в основном, поджидаем трактор.

Клотильда сполоснула пол-литровую бутылку, наливает спирт:

— Возьмём чекушку, угостим их.

(О, женщины! Вспоминаю холодный отказ в спирте Юре-младшему.)

Загромыхал трактор — заулыбалась, торопит:

— Пошли, пошли.

Володя и Клотильда усаживают меня рядом с трактористом. Моя нога — мой постоянный козырь. А им приходится стоять сзади.

Трактор ревёт, швыряет нас то вверх, то вниз, мы в шторме земли и камня.

Володя обнял Клотильду, держит, чтобы она не выскочила. Славный парень, естественный, ничего не строит из себя и не дурён собой.