Майя Луговская - Эдельвейсы

Слушают. Молчат. Рассказываю о наших исследованиях, прошу больше не резать «кюветы». Говорю, в каких местах хотим провести новые испытания. Заинтересовались. Начинают задавать вопросы. Отказываются: не резали пузыри. Обещают следить, помочь.

Говорят: будем «доносить», кого заметим.

Уходим с собрания очень довольные. Может быть, счастье в том, чтобы найти общий язык с разными людьми?

Распеваем: «С собою пару-пару-пару пузы-рей-рей-рей…>

Афанасий Иванович догоняет нас, говорит:

— А институт-то вы свой как-нибудь по-другому назовите. Они вам ничего про это не сказали, постеснялись. Старики, они совестливые…

По вечерам, когда совсем темно, все вместе идём принимать ванны. Ирина светит фонариком. Переходим по мосткам одна за другой. Белоснежные ледяные вершины вокруг. Шумит Аравшан, шумит всегда неожиданно, то громыхает, как поезд, то шипит, как примус, то рокочет, как самолёт. Всё обманывает… Это акустика гор. Казахи уже спят, ванны свободны. Войдём в маленький домик, засветим свечу, разденемся — и бултых в бассейн.

— Ах ты гадина! — кричит Леночка и начинает лупить кедой полнотелую, здоровенную лягушку. Они постоянно забираются в бассейн погреть косточки.

— Не тронь, не тронь. Может быть, это царевна, — останавливается Лера.

Ирина хватает лягушку за лапу и вышвыривает за дверь:

— Царевна!

— А кто знает, может быть, и так.

Своеобразное существо эта Лера. Как-то заглянула в её рабочий журнал. Вижу между цифрами и расчётами что-то вроде стихов. Не утерпела, прочла:

Скрывает, что пишет. Исподволь завела с ней разговор, похвалила. Она уклонилась:

— А это и не стихи. Так, для себя.

Но однажды показывает мне:

— Про Афанасия Ивановича написала.

— Молодец, — говорю, — хорошая зарисовка. Только это не Афанасий Иванович.

— Почему?

— Нет в его глазах усталости. Напротив: жажда жизни, интерес ко всему, нерастраченность чувств. Он счастливый человек!

А Лера отвечает растерянно:

— Но я об этом и написала.

Выходит, я не поняла. Бывает.

…Плещемся в бассейне. Запеваю:

— Пожалуйста, мадам, перестаньте. Ну, что вы придумали эту дурацкую песню! — просят девчонки. Придумала… Они даже не слышали её никогда. Иное поколение, иные песни.

— Вот вы всё с ними носитесь — поколение, поколение! По-моему, они просто ничего не понимают, болтают о чём-то часами, шепчутся, — говорит Ирина.

А я думаю: вот бы их послушать…

— С Ленкой хоть работать легко, у неё в руках всё горит, — не унимается Ирина, — а уж ваша Лера — одно мучение. Уставится в одну точку и думает. О чём? По горам ползает, всё шарит, ищет. Чего? И почему это вы всё у неё на поводу? Не понимаю. Утром послала к холодному источнику смерить окислительно-восстановительный потенциал. Жду, жду, не возвращается. Пошла сама. И чем же, вы думаете, они там с Ленкой занимаются? Целуются с ручьём! Улеглись на берегу и целуются с ручьём.

— Но это же чудесно!

— Вечно вы придумываете, мадам.

Залезаем в спальный мешок, устраиваемся на своих дощатых топчанах. Читаем при свечах, все одновременно, «Слова» Сартра, — ведь у каждого по книжке.

— Чепуха какая-то, — заявляет Ирина.

— А мне нравится, — говорит Лера.

— Экзистен-циализм, — заучивает Лена.

— А ты попробуй с разбегу, так легче, — советует Лера. — Как вы его понимаете? Раскольников экзистенциалист? — обращается она ко мне.

Поставят вопрос, так сразу и не ответишь.

— В какой-то мере да, если бы не самоугрызения, — отвечаю ей.

— При чём тут Раскольников? Это же Достоевский. И нечего его путать с современной западнобуржуазной философией. Мы проходили на семинаре, —- говорит Ирина. — Не понимают, а лезут в рассуждения.

Они понимают всё лучше нас, думаю я.

Мы помогаем Саблину, ворошим сено. Ах как он косит. Один взмах — целая копна. Смотрим на него, как зачарованные. Высокий, лёгкий, весь слажен для гор, один шаг — километр.

— Кончится покос — возьму вас на охоту.

Пообещал нам, но взял одну Лену. Пришёл до рассвета, разбудил её, и я проснулась.

— Куда вы потащитесь, мадам, вам ведь за нами не угнаться.

Думаю — что же им мешать… Ушли.

Утром Ирина страшно возмутилась и тут же скомандовала Лере собираться в маршрут. Я осталась одна.

Уборка в нашем домике несложная. Но украшение его постоянно рождает в нас дух соревнования.

Кроме дощатого стола и топчанов, у нас ничего нет. Как-то Лера протянула между стен верёвку, вытащила из рюкзаков все наши тряпки, развесила их, начала раздумывать: то отойдёт в одну сторону, то в другую, смотрит, перевешивает. Потом позвала нас.

— Смотрите, — говорит, — красиво?!

И правда. Платья, брюки, тельняшки, косынки в определённом сочетании цветов и формы вдруг заиграли. Наше жильё сразу преобразилось, Ирина сперва поворчала, а потом сама вошла во вкус и ревностней других теперь участвует в создании новых вариантов. Каждый день наша «наскальная живопись» обновляется.

Саблин оценивает наше творчество, и все мы очень дорожим его похвалой, но ни одна из нас в этом не признаётся. Как важно женщинам внимание мужчины — вечный источник вдохновения.

…Мой Буланый подошёл к ограде, трётся мордой. Приношу ему сахар, лижет руку, всё понимает. Если долго не еду в маршрут, приходит из лесу, напоминает о себе. Удивительные у него глаза, чем-то похожи на Лерины, особенно когда я рассматриваю её глаз в лупу.

Я люблю пользоваться лупой, рассматриваю пятна органических веществ на пластинках, самое маленькое увидишь. И вообще можно что-то приблизить и лучше разглядеть. Лерин глаз, например, увеличенный лупой, — целый мир, вселенная, ресницы пульсируют, как галактики.

Девчонки тоже научились у меня. Раз подзывают:

— Смотрите, смотрите! Червяк, дождевой, противный, как голый человек. А в лупу?.. Какой орнамент на нём цветной, как радуга. Сразу другое отношение к нему. Смотрите, весь просвечивает. И работает, как лабораторный супернасос из розового стекла.

Может быть, счастье в уменье увидеть?

Нажарила рыжиков. Потеплело, и они высыпали в неправдоподобном количестве. Дойдёшь до саблинской землянки — уже полведра. Жду наших — никого. Прилегла. Вдруг слышу шаги, тихие-тихие. Вышла на крыльцо. Лена стоит. Смотрю и не решаюсь окликнуть… Наваждение. Диана-охотница! Плащ через плечо, в руках голова козули, маленькая, с рожками…