Айн (http://marsexxx.com, marsexxx@ya.ru) - Источник

достоинства — а именно этого все ждут от банка, не так ли? Существует же неписаный закон, что у банка должен быть классический портик. А банк не совсем то заведение, чтобы выставлять напоказ пренебрежение к законам и мятежный дух. Понимаете, это подрывает неосязаемое чувство уверенности. Люди не доверяют новизне. Но наш план устраивает всех. Лично я не стал бы на нем настаивать, но мне все же представляется, что он ничего не испортит. К тому же таково решение совета. Разумеется, мы не настаиваем, чтобы вы во всем следовали этому эскизу. Но он дает общее представление о том, чего мы хотим, и вы можете разработать собственный вариант классического мотива для фасада.

Тогда Рорк ответил. Никто из присутствующих не взялся бы охарактеризовать тон его голоса — был ли в нем переизбыток спокойствия или переизбыток чувств. Остановились все же на спокойствии, ибо голос тек ровно, без ударений, без оттенков, каждый слог четко отделялся, словно говорил автомат. Лишь воздух в комнате вибрировал совсем не так, как он вибрирует при звуках спокойного голоса.

Присутствующие решили, что в поведении говорящего нет ничего безумного, кроме того, что его правая рука намертво вцепилась в край стола, и, когда ему нужно было передвинуть эскизы, он делал это левой рукой, как человек, у которого парализована правая.

Он говорил долго. Он объяснял, почему у такого строения не может быть классического фасада. Он объяснял, почему честное здание, как и честный человек, должно быть самим собой, должно быть единым. Именно это составляет источник жизни, смысл существования любого предмета или существа, и поэтому, если хотя бы малейшая часть изменит этому смыслу, предмет или существо умирают. Он объяснял, что добрым, великим и благородным на земле может быть лишь то, что способствует единству и цельности.

Председатель прервал его:

— Мистер Рорк, я согласен с вами. Тому, что вы говорите, не может быть возражений. Но к сожалению, в реальной жизни, не всегда можно быть столь безупречно последовательным. Всегда есть не поддающийся исчислению эмоциональный, человеческий фактор. И с ним мы не можем бороться с помощью холодной логики. Наша дискуссия совершенно бесполезна. Я могу с вами согласиться, но ничем не могу вам помочь. Вопрос закрыт. Это было окончатель-

ное решение правления — после, как вам известно, более чем затянувшегося обсуждения.

— Вы позволите мне выступить на правлении?

— Извините, мистер Рорк, но правление не станет вновь открывать этот вопрос для дальнейшего обсуждения. Решение окончательно. Я могу лишь просить вас четко ответить, согласны вы принять заказ на наших условиях или нет. Должен признаться, что правление приняло во внимание возможность вашего отказа. Имя другого архитектора, Гордона Л.Прескотта, получило вполне лестные отзывы в качестве возможной альтернативы. Но я заявил правлению, что вполне уверен в вашем согласии.

Он подождал. Рорк молчал.

— Вы понимаете ситуацию, мистер Рорк?

— Вполне, — сказал Рорк, опустив глаза. Он рассматривал эскизы.

— Ну и?

Рорк не отвечал.

— Да или нет, мистер Рорк?

Рорк откинул голову и закрыл глаза.

— Нет, — сказал Рорк.

Спустя некоторое время председатель спросил:

— Вы отдаете себе отчет в том, что делаете?

— Вполне, — сказал Рорк.

— Боже мой! — внезапно воскликнул Вейдлер. — Как же ты не понимаешь, какой это крупный заказ?! Ты молод, и в ближайшее время тебе вряд ли представится подобный шанс. И… ладно, черт возьми, я все-таки скажу! Тебе этот заказ позарез нужен! Я знаю, до чего он тебе нужен!

Рорк собрал со стола эскизы, свернул их в трубочку и положил под мышку.

— Это же полное безумие! — взвыл Вейдлер. — Ты мне нужен! Нам нужно твое здание! Тебе нужен заказ. Надо ли проявлять такой фанатизм и самоотверженность?

— Что? — изумленно спросил Рорк.

— Фанатизм и самоотверженность.

Рорк улыбнулся и посмотрел на свои эскизы. Чуть двинул локтем, прижимая их поближе к телу. Он сказал:

— То, что вы сейчас видите, — самый эгоистичный поступок, на который способен человек.

В свое бюро он вернулся пешком. Там он собрал чертежные инструменты и кое-какие личные вещи. Получился один сверток, поместившийся под мышкой. Он запер дверь и сдал ключи сборщику арендной платы. Он сказал сборщику, что закрывает бюро. Потом зашел домой, оставил сверток и пошел к Майку Доннегану.

— Нет? — спросил Майк, только взглянув на Рорка.

— Нет, — сказал Рорк.

— Что стряслось?

— В другой раз расскажу.

— Сволочи!

— Не кипятись, Майк.

— А как же теперь бюро?

— Я закрыл его.

— Насовсем?

— На время.

— Черт бы их всех побрал, рыжий! Гады они!

— Заткнись. Мне нужна работа, Майк. Можешь мне помочь?

— Я?

— Я здесь никого из строителей не знаю. Никого, кто захотел бы взять меня. Ты же знаешь их всех.

— Каких еще строителей? О чем ты?

— Обыкновенных строителей. Я бы поработал на стройке. Как когда-то.

— Простым рабочим?

— Простым рабочим.

— Ты спятил, идиот чертов!

— Кончай, Майк. Так устроишь меня на работу?

— Какого дьявола? Ты же можешь получить приличное место в архитектурном бюро. Ты сам прекрасно это знаешь.

— Не стану я этого делать, Майк. Никогда.

— Почему?

— И близко подходить не хочу. Видеть не желаю. Не хочу помогать им делать то, что они делают.

— Можешь получить хорошую чистую работу по другой части. — На хорошей чистой работе мне придется думать. Я не хочу

думать. Во всяком случае, думать так, как думают они. А куда бы я ни пошел, мне придется думать именно так. Мне нужна работа, где бы вообще не надо было думать.

— Архитекторы не поступают на места рабочих.

— Этот архитектор ничего другого делать не умеет.

— Ты же можешь в любой момент чему-нибудь подучиться.

— Не хочу ничему учиться.

— Ты хочешь, чтобы я устроил тебя в строительную бригаду прямо здесь, в городе?

— Да, что-то вроде.

— Нет, черт тебя возьми! Не могу! Не хочу! Не буду!

— Почему?

— Рыжий, ты же выставишь себя напоказ перед всеми подонками в этом городе. Чтобы все сукины дети знали, до чего они тебя довели? Чтобы всласть назлорадствовались?

Рорк засмеялся:

— Мне-то на это плевать, Майк. А ты что так завелся?

— Ну так я тебе не позволю. Не доставлю этим гадам такого удовольствия.

— Майк, — тихо сказал Рорк, — мне больше ничего не остается.

— Черта с два! Я и раньше тебе говорил. А сейчас ты послушаешься умного совета. У меня хватит денег, чтобы ты…

— Я скажу тебе то, что когда-то сказал Остину Хэллеру. Если ты мне еще раз предложишь деньги, между нами все будет кончено.

— Но почему?

— Не спорь, Майк.

— Но…

— Я прошу тебя о более важной услуге. Мне нужна работа. И не надо меня жалеть. Я себя не жалею.