Кен Кизи - Демон Максвелла

Все располагаются на залитой солнцем лужайке. Над головами горит ацетиленовое небо. Внизу за скалами кипит пенистая утроба Тихого океана. Перед ними за столом сидит семидесятилетний мужчина. У него лысая голова, на которой от солнца облезает кожа, и нестриженая козлиная бородка. На носу криво сидят темные очки, во рту сигарета.

Он снимает очки, рассматривает присутствующих, пока те не начинают ерзать, и начинает говорить. У него аристократический голос, но в нем, как звон клинка под элегантным плащом, звучит безошибочно узнаваемая нотка презрения.

Доктор Вуфнер:Прежде чем узнать, нет ли среди вас желающего вступить со мной в беседу, я хочу прояснить свою позицию. Во-первых, я хочу, чтобы вы забыли все, что вы слышали о «Суперпсихиатре», «Харизматическом Манипуляторе», «Старом Греховоднике» и тому подобном. Я — катализатор, вот и все. Я вам не врач и не спаситель. Не судья, не священник и не полицейский, взявший вас на поруки. Я не несу за вас никакой ответственности. Единственный, за кого я отвечаю, так это за себя, да и то не всегда. С самого детства мне говорили: «Клаус, ты — гений». И только несколько лет тому назад я это понял и принял. Но не надолго. Потом я понял, что не хочу нести ответственность, возлагаемую на гения, и предпочел остаться Старым Греховодником. (Все хихикают. Он ждет, когда смех прекратится.)

Таким образом, я не Папа Гений, но я могу им прикинуться. Я могу прикинуться кем угодно — Богом, Богиней и даже Стеной Плача — для пользы терапии.

Моя задача проста: я хочу, чтобы вы осознали себя здесь и сейчас, и я буду препятствовать любой вашей попытке улизнуть от этого ощущения.

Для осуществления этой терапии я пользуюсь четырьмя средствами. Во-первых, собственным опытом и знаниями... то есть возрастом. Во-вторых, этим пустым креслом, стоящим напротив меня. Именно в него садится тот, кто хочет со мной работать. В-третьих, своей сигаретой — возможно, она кого-нибудь раздражает, но я — шаман, а это мое курение. И наконец, тем, кто хочет со мной работать здесь и сейчас. Ну так кто хочет обсудить с герром доктором иллюзии?

Билл:Ладно, пусть я буду жертвой. (Садится в кресло и лениво представляется.) Меня зовут Уильям Лоутон, точнее капитан Уильям Лоутон из отряда пожарников-добровольцев. (Длинная пауза секунд в пятнадцать.) Можно просто Билл.

Вуфнер:Как дела, Билл? Нет, не меняйте позу. Что вы можете сказать о позе Билла?

Все:Он нервничает... очень насторожен.

Вуфнер:Да, Билл прячется за довольно изысканным церемониальным щитом. Расцепите руки, Билл, откройтесь. Да, так лучше. Как вы себя чувствуете?

Билл:Страшно.

Вуфнер:Значит, мы перешли от стадии защиты к стадии испуга. Мы превратились во встревоженного мальчика, готового пуститься наутек. Этот пробел между бегством «туда» и нахождением «здесь» зачастую заполняется сдерживаемой энергией, осознаваемой как беспокойство. Хорошо, Билл, расслабьтесь. Вам снятся какие-нибудь сны, которые мы могли бы обсудить? Хорошо. Этот сон приснился вам недавно или он регулярно повторяется?

Билл:Повторяется. Приблизительно два раза в месяц мне снится ужасный кошмар о том, что по мне ползет отвратительная змея. Я знаю, что это общее место, и по Фрейду...

Вуфнер:Неважно. А теперь представьте, что я это вы, а вы это змея. Как вы по мне ползете?

Билл:По вашей ноге. Но мне не нравится быть змеей.

Вуфнер:Но это же ваш сон, вы его породили.

Билл:Ладно. Я — змея. Я ползу. На моем пути нога. И я через нее переползаю...

Вуфнер:Через ногу?

Билл:Какая разница? Может, это камень. Не важно.

Вуфнер:Не важно?

Билл:Это же что-то бесчувственное. Какая разница, когда переползаешь через бесчувственные вещи?

Вуфнер:Скажите это группе.

Билл:Я не считаю группу бесчувственными людьми.

Вуфнер:Однако считаете бесчувственной ногу.

Билл:Я так не считаю. Это змея так считает.

Вуфнер:Так вы не змея?

Билл:Нет.

Вуфнер:Скажите это нам. Я не змея, я не?..

Билл:Я не... отвратительный. Я не ядовитый, я не хладнокровный.

Вуфнер:Теперь скажите это о Билле.

Билл:Билл не ядовитый, не хладнокровный...

Вуфнер:Поменяемся ролями. Поговорите со змеей.

Билл:Зачем ты по мне ползаешь, змея?

Вуфнер:Снова поменяйтесь и ответьте.

Билл:Потому что ты ничего не значишь. Ты — ничто.

— Я много значу!

— Да? Кто это сказал?

— Все говорят. Я очень много значу для людей. (Смеется и снова погружается в роль.) Капитан Билл — пожарник. Это тебе не хухры-мухры.

Вуфнер(голосом змеи): Правда? Тогда почему же у тебя такая холодная нога? (Смех.)

Билл:Потому что она находится слишком далеко от головы. (Снова смех.) Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, доктор; конечно, моя нога тоже очень важна. Это ведь тоже я...

Вуфнер:Пусть это скажет змея.

Билл:А? Нога очень важна.

Вуфнер:А теперь поменяйтесь ролями и выразите свое почтение миссис Змее. Она важна?

Билл:Я думаю, вы тоже очень важны, миссис Змея, на какой-то ступени великой лестницы мироздания. Вы управляете поголовьем грызунов, мышей, насекомых и... других мелких тварей.

Вуфнер:Пусть змея тоже выразит свое почтение капитану Биллу.

Билл:Я признаю, вы тоже очень важны, капитан Билл.

Вуфнер:А откуда вы узнали, что он важен?

Билл:Ну... он сам мне сказал об этом.

Вуфнер:И все? Разве капитан Билл, стоя на большой лестнице, не управляет другими мелкими созданиями?

Билл:Кто-то ведь должен говорить им, что надо делать?

Вуфнер:«Им» — это кому?

Билл:Ну тем, кто работает у насосов и со шлангами... вокруг же дым.

Вуфнер:Понимаю. А как же эти мелкие создания различают вас в этом дыму, капитан Билл? Как они понимают, что вы от них хотите?

Билл:Они меня различают... по моей каске. И всему костюму. Капитанам выдают специальную униформу с полосами на куртке и сапогах. А на каске изображен щит, понимаете...

Вуфнер:Так вот в чем дело! Это же фашистское обмундирование — щит, каска, сапоги. Миссис Змея, похоже, вам надо рассказать капитану Биллу о том, как сбрасывают кожу. Расскажите ему.

Билл:Ну... я... расту. Кожа становится все теснее и теснее и наконец лопается на спине, и тогда я из нее выползаю. Это больно. Это больно, но необходимо, если хочешь... стоп! Я понял! Если хочешь вырасти! Я понял, о чем вы, доктор! Вырасти из моей брони, даже если это будет больно. Ну что ж, если надо, я потерплю.