Джером Сэлинджер - Грустный мотив

Затем последовало состязание, кто дальше плюнет. Но в самый напряженный момент борьбы проигрывающая сторона выронила из кармана джемпера драгоценную пудреницу без зеркала. Спускаясь за ней, Пегги сорвалась и, пролетев метра полтора, с ужасным стуком шлепнулась на свежеструганый деревянный пол.

- Цела? - осведомился ее спутник, и не думая покидать своего места под крышей.

- Ой-ой, Радфорд, голову больно! Умираю!

- Ну да, не ври.

- Нет, умираю. Вот пощупай.

- Стану я спускаться, чтобы щупать твою макушку.

- Ну пожалуйста, - умоляла его дама.

И Радфорд, бормоча себе под нос что-то язвительное о людях, которые не смотрят под ноги, спустился вниз.

Он откинул со лба пострадавшей черные ирландские локоны и деловито спросил:

- Где болит?

- Везде...

- Ну, знаешь, ничего у тебя нет. Не видно даже нарушений кожного покрова.

- Чего не видно?

- Ну, этих... нарушений. Крови там, царапин. Даже шишки нет. - Он поглядел на нее с подозрением и отодвинулся. - Ты, по-моему, вовсе и не головой ударилась.

- Нет, головой. Ты еще посмотри... Вот здесь. Как раз где твоя рука...

- Ничего тут нет. Я полез назад.

- Подожди, - сказала Пегги. - Сначала поцелуй вот здесь. Вот прямо здесь.

- И не подумаю. Очень мне надо целовать твою макушку.

- Ну пожалуйста. Ну хоть здесь. - Пегги ткнула пальцем себе в щеку.

Радфорду надоело, и он с великим и человеколюбивым снисхождением выполнил эту просьбу.

И тут ему было с коварством объявлено:

- Теперь мы помолвлены!

- Еще чего!.. Я ухожу. Забегу к старику Чарльзу.

- К нему нельзя. Он ведь сказал, чтоб сегодня не приходить. Он сказал, что у него сегодня гость.

- Ничего, он не рассердится. А уж с тобой-то я здесь все равно не останусь. Плеваться ты не умеешь. Даже сидеть смирно и то не можешь. А пожалеешь тебя, так ты лезешь со всякими нежностями.

- Я ведь не часто лезу с нежностями.

- Я пошел. Пока!

- Погоди! Я с тобой.

Они выбрались с безлюдной, сладко пахнувшей стройки и побрели по осенним улицам к Черному Чарльзу. На Лиственничной улице минут пятнадцать стояли смотрели, как два гневных пожарника снимали с высокого дерева котенка-подростка. Какая-то тетя в японском кимоно противным рассерженным голосом давала указания. Дети послушали ее, поглядели на пожарников и, не сговариваясь, стали болеть за кошку. И она не подкачала. Она вдруг спрыгнула с верхней ветки, шлепнулась прямо на голову одному из пожарников и рикошетом отлетела на соседнюю лиственницу. Радфорд и Пегги задумчиво пошли дальше. Что-то для них навсегда переменилось. Этот день отныне и навечно сохранил для них в себе дерево, все в золоте и багрянце, каску пожарника и котенка, который так умел прыгать - будь здоров!

- Позвоним у двери, - сказал Радфорд. - Сегодня нельзя войти просто так.

- Ладно.

Радфорд позвонил, и дверь отворил сам Черный Чарльз - он не только не спал, он был даже побрит. Пегги тут же доложила:

- Ты сказал, чтоб мы сегодня не приходили, но Радфорду захотелось.

- Входите-входите, - сердечно пригласил их Черный Чарльз. Он вовсе не сердился.

Радфорд с Пегги, смущаясь, последовали за ним, ища глазами гостя.

- У меня племянница в гостях, дочка сестры, - сказал Черный Чарльз. Приехала с матерью из Флориды.

- Она играет на рояле? - спросил Радфорд.

- Она поет, малыш, она поет.

- А почему шторы спущены? - спросила Пегги. - Почему ты не поднял шторы, Чарльз?

- Я там стряпаю на кухне. А вы бы, ребятки, вот взяли и помогли шторы поднять, - сказал Черный Чарльз и снова скрылся на кухне.

Ребята разошлись в разные концы зала и стали двигаться навстречу друг другу, впуская в окна дневной свет. Они больше не смущались. Мысль о госте уже не тревожила их. Если сегодня у Черного Чарльза и находится кто-то посторонний, то это всего лишь племянница - можно сказать, никто.

Но тут Радфорд дошел до рояля и от неожиданности замер. За роялем кто-то сидел и смотрел на него. Он нечаянно выпустил шнур, и штора сразу подлетела кверху, пошуршала там и только потом замерла.

- И изрек Господь: "Да будет свет", - проговорила взрослая девушка, сидевшая на Чарльзовом месте за роялем. Она была такая же черная, как Чарльз. - Вот так-то, братец, - заключила она примирительно.

На ней было желтое платье и желтая лента в волосах. Впущенный Радфордом солнечный свет упал на ее левую руку - она отбивала что-то медленное и очень прочувствованное на деревянной крышке рояля. В другой руке между длинными, изящными пальцами Она держала тлеющий окурок. Она была некрасивая девушка.

- Я шторы поднимаю, - произнес наконец Радфорд.

- Вижу, - сказала девушка. - У тебя это хорошо получается.

Она улыбнулась.

Подошла Пегги.

- Здравствуйте, - сказала она и заложила руки за спину.

- Здравствуйте и вы, - ответила девушка; ногой она, Радфорд заметил, тоже что-то отстукивала.

- Мы сюда часто приходим, - сказала Пегги. - Мы с Чарльзом самые лучшие друзья.

- О, вот это здорово, - проговорила девушка и подмигнула Радфорду.

Из кухни вышел Черный Чарльз, на ходу вытирая о полотенце свои большие красивые руки.

- Лида-Луиза, - обратился он к девушке, - это мои друзья, мистер Радфорд и мисс Маргарет. - Потом повернулся к детям: - А это дочка сестры моей мисс Лида-Луиза Джонс.

- Мы знакомы, - сказала его племянница. - Мы встречались у лорда Плюшезада. На прошлой неделе мы вот с ним, - она кивнула в сторону Радфорда, - играли в маджонг на веранде.

- Может, споешь что-нибудь ребяткам? - предложил Чарльз.

Лида-Луиза не отозвалась. Она смотрела на Пегги.

- У вас с ним любовь? - спросила она.

- Нет, - быстро ответил Радфорд.

- Да, - сказала Пегги.

- А почему тебе так нравится этот мальчик? - Лида-Луиза спрашивала Пегги.

- Не знаю, - ответила Пегги. - Мне нравится, как он стоит в классе у доски.

Такой ответ показался Радфорду возмутительным, но траурные глаза Лиды-Луизы ухватили его и вместе с ним устремились вдаль. Она спросила у Черного Чарльза:

- Дядя, ты слыхал, что говорит эта малютка Маргарет?

- Нет. А что она сказала? - Черный Чарльз поднял крышку рояля и искал что-то на струнах - может, сигареты, а может, пробку от соусницы.

- Она говорит, что она любит вот этого мальчика, потому что ей нравится, как он стоит в классе у доски.

- Правда? - Черный Чарльз высвободил голову из-под крышки рояля. Спой ребятишкам что-нибудь, Лида-Луиза.

- Ладно. Какую песню они любят?.. Кто, интересно, стянул мои сигареты? Они все время лежали возле меня.

- Ты слишком много куришь. Ни в чем меры не знаешь. Пой лучше, сказал ей дядя. Он уже сидел за роялем. - Спой им "Никто меня не любит".

- Эта песня не для детей.

- Эти дети любят такие песни.

- Тогда ладно, - сказала Лида-Луиза. Она поднялась и стала у рояля сбоку. Она была высокого роста. Радфорд и Пегги уже сидели на полу, им пришлось сильно задрать головы.