Иоганн Гете - Стихотворения

Идем все дальше, дальше

Под вольности мотив,

От глупости и фальши

Себя освободив.

И с каждым нашим шагом

Бескрайней этот путь.

В очах горит отвага,

Стучит веселье в грудь.

Пусть мир перевернется

Все выдержат сердца:

Ведь дружба остается

На свете до конца!

1775

НА ОЗЕРЕ

И жизнь, и бодрость, и покой

Дыханьем вольным пью.

Природа, сладко быть с тобой,

Упасть на грудь твою!

Колышась плавно, в лад веслу,

Несет ладью вода.

Ушла в заоблачную мглу

Зубчатых скал гряда.

*

Взор мой, взор! Иль видишь снова

Золотые сны былого?

Сердце сбрось былого власть,

Вновь приходит жизнь и страсть.

*

Пьет туман рассветный

Островерхие дали.

Зыбью огнецветной

Волны вдруг засверкали.

Ветер налетевший

Будит зеркало вод,

И, почти созревший,

К влаге клонится плод.

1775

ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ ОХОТНИКА

Брожу я по полю с ружьем,

И светлый образ твой

В воображении моем

Витает предо мной.

А ты, ты видишь ли, скажи,

Порой хоть тень мою,

Когда полями вдоль межи

Спускаешься к ручью?

Хоть тень того, кто скрылся с глаз

И счастьем пренебрег,

В изгнанье от тебя мечась

На запад и восток?

Мысль о тебе врачует дух,

Проходит чувств гроза,

Как если долго в лунный круг

Смотреть во все глаза.

1776

НАДЕЖДА

Приведи мой труд смиренный,

Счастье, к цели вожделенной!

Дай управиться с трудами!

Да, я вижу верным взглядом:

Эти прутья станут садом,

Щедрым тенью и плодами,

1776

ОТВАГА

С бодрым духом по глади вдаль,

Где еще ни один смельчак

Не дерзнул проложить пути,

Сам намечай свой путь!

Тише, сердце мое!

Треснет,- что за беда!

Рухнет,- лед, а не ты!

1775-1776

* * *

Медлить в деянье,

Ждать подаянья,

Хныкать по-бабьи

В робости рабьей,

Значит - вовеки

Не сбросить оков.

Жить вопреки им

Властям и стихиям,

Не пресмыкаться,

С богами смыкаться,

Значит - быть вольным

Во веки веков!

1776?

НОЧНАЯ ПЕСНЬ ПУТНИКА

Ты, что с неба и вполне

Все страданья укрощаешь

И несчастного вдвойне

Вдвое счастьем наполняешь,

Ах, к чему вся скорбь и радость!

Истомил меня мой путь!

Мира сладость,

Низойди в больную грудь!

1776

ЛЕГЕНДА

В пустыне, спасаясь, жил некий монах.

Он встретил фавна на козьих ногах,

И тот, к его удивленью, сказал;

"Хочу я вкушать блаженство в раю,

Молись за меня и мою семью,

Чтоб нас всевышний на небо взял",

На это муж святой сказал:

"То, что ты просишь, весьма опасно,

И даже молиться о том напрасно.

Тебя не пустят за райский порог,

Когда увидят, что ты козлоног",

И фавн ответил на это ему:

"Пусть я козлоног,- что с того, не пойму!

Иных, я знаю, с ослиной башкой

И то впускают в небесный покой",

1776

НЕИСТОВАЯ ЛЮБОВЬ

Навстречу тучам,

По горным кручам,

Под вой метели,

Сквозь мглу ущелий

Все вперед, все вперед

День и ночь напролет!

Лучше, чем слиться

С земною отрадой,

В муках пробиться

Через преграды!

Вечно влеченья

Властная сила

Ах! лишь мученья

Сердцам приносила!

В дебри уйти ли?

Бежать ее власти?

Тщетны усилья!

Тревожное счастье,

Вершина мечты,

Любовь - это ты!

1776

* * *

О, зачем твоей высокой властью

Будущее видеть нам дано

И не верить ни любви, ни счастью,

Как бы ни сияло нам оно!

О судьба, к чему нам дар суровый

Обнажать до глубины сердца

И сквозь все случайные покровы

Постигать друг друга до конца!

Сколько их, кто, в темноте блуждая,

Без надежд, без цели ищут путь,

И не могут, о судьбе гадая,

В собственное сердце заглянуть,

И ликуют, чуть проникнет скудно

Луч далекой радости в окно.

Только нам прельщаться безрассудно

Обоюдным счастьем не дано.

Не дано, лишь сна боясь дурного,

Наяву счастливым грезить сном,

Одному не понимать другого

И любить мечту свою в другом.

Счастлив тот, кто предан снам летящим,

Счастлив, кто предвиденья лишен,

Мир его видений с настоящим,

С будущим и прошлым соглашен.

Что же нам судьба определила?

Чем, скажи, ты связана со мной?

Ах, когда-то - как давно то было!

Ты сестрой была мне иль женой,

Знала все, что в сердце мной таимо,

Каждую изведала черту,

Все прочла, что миру в нем незримо,

Мысль мою ловила на лету,

Жар кипящей крови охлаждала,

Возвращала в бурю мне покой,

К новой жизни сердце возрождала,

Прикоснувшись ангельской рукой.

И легко, в волшебно-сладких путах,

Дни текли, как вдохновенный стих.

О, блаженна память о минутах,

О часах у милых ног твоих,

Когда я, в глубоком умиленье

Обновленный, пил живой бальзам,

Сердцем сердца чувствовал биенье

И глазами отвечал глазам!

И теперь одно воспоминанье

Нам сердца смятенные живит,

Ибо в прошлом - истины дыханье,

В настоящем - только боль обид.

И живем неполной жизнью оба,

Нас печалит самый светлый час.

Счастье, что судьбы коварной злоба

Изменить не может нас.

1779

МОРСКОЕ ПЛАВАНЬЕ

Постоял немало мой корабль груженый,

Дожидаясь ветра, с давними друзьями

Я топил в вине свою досаду

Здесь, у взморья.

И друзья, вдвойне нетерпеливы,

Мне сказали: "Мы ли не желаем

Дальних странствий другу? Изобилье

Благ в далеких странах ждет приплывших;

Возвратишься для иной награды

К нам в объятья".

И наутро началось движенье.

И моряк, ликуя, сон отбросил,

Все живет, и движется, и рвется

В путь пуститься с первым вздохом утра.

Паруса под ветром заходили,

И веселым светом солнце манит.

Мчись, мой парус! Мчитесь, тучи, в небе!

И поют вослед отплывшим други

Песнь бодрящую, в ней поминая

Радость дальних странствий, срок отплытья

И большие звезды первой ночи.

Но - увы! - богами высланные ветры

В сторону с пути срывают судно,

И оно по виду уступает,

Но, пытаясь их перелукавить,

Помнит цель и на худой дороге.

Вдруг из мертвенной, свинцовой дали

Тихо кликнула морская буря,

Птиц прижала к заходившим водам,

Тяжким гнетом душ людских коснулась

И пришла. Гневливой не переча,

Мореходы паруса свернули;

И мячом испуганным играют

Ветр и волны.

А на дальнем берегу подруги

И друзья стоят, терзаясь в страхе:

Ах, зачем он не остался дома!

Буен ветер! В даль относит счастье!

Вправду ль другу суждена погибель?

Ах, почто он в путь пустился? Боги!

Но стоит он у руля, недвижим;

Кораблем играют ветр и волны,

Ветр и волны, но не сердцем мужа.

Властно смотрит он в смятенный сумрак

И вверяет гибель и спасенье

Горним силам.

1776

К МЕСЯЦУ

Зыбким светом облекла

Долы и кусты,

В мир забвенья унесла