Вольфганг Шрайер - Похищение свободы

Осложнения для Армаса начались сразу после захвата им власти. Поддержанные регулярными войсками, которые чувствовали себя обиженными, люди Монсона в начале июля подняли против «освободительной армии» мятеж, в ходе которого погибло двадцать пять военных. Армас вывел Монсона из состава хунты и стал таким образом хозяином положения. Между офицерскими группировками начались споры и ссоры, произошел, что называется, дворцовый переворот в старинном стиле, в котором представители народа участия не принимали. Солдаты регулярной армии стреляли из карабинов, а бандиты Армаса из автоматов, что и предрешило их успех.

Четыре месяца спустя вспыхнул новый мятеж, на этот раз более серьезный. В первое воскресенье августа шестьсот террористов из «освободительной армии», украшенные орденами и медалями, прошли перед Армасом четким строевым шагом, а вслед за тем в центре столицы начались стычки, которые вылились в попытку переворота. Глава государства наблюдал за происходящим из окна дворца, спрятавшись за штору. Мятежники требовали распустить нерегулярные войска и восстановить честь и славу старой армии, однако реакционно настроенные студенты взяли «освободительную армию» под защиту. Их требования поддержали кадеты и солдаты столичного гарнизона, установившие перед дворцом гранатометы.

Дон Кастильо прибег к трюку, позаимствованному у Перифоя: он пригласил заговорщиков для беседы во дворец, а когда те явились, приказал арестовать их, обвинив в тайных связях с Хакобо Арбенсом, и засадил в тюрьму. Армия, возмущенная коварством президента, встала на сторону заговорщиков, и тогда Армас обратился за помощью к американцам. Даллес не заставил ждать своего подопечного и сразу привел в состояние боевой готовности ВВС США. С военно-воздушных баз Панамы и Никарагуа поднялись в воздух истребители-бомбардировщики, которые обстреляли и подвергли бомбовым ударам военный аэродром Аврора, оплот мятежников, и казармы кадетов. Как бы то ни было, Армасу в конце концов пришлось разоружить свою армию и распустить по домам. И как только он это сделал, офицеры принесли ему клятву на верность, заявив, что стремились лишь устранить конкурентов. А крики сидевших по тюрьмам до слуха коварного правителя не долетали.

Чтобы придать диктатуре хотя бы видимость демократии, полковник Армас по совету своих американских покровителей организовал в сентябре подобие свободных выборов. Согласно конституции 1945 года каждый гражданин Гватемалы, достигший восемнадцатилетнего возраста, имел право участвовать в выборах (женщины пользовались этим правом в том случае, если умели писать и читать). Армас отменил старый избирательный закон: теперь избирательных прав лишались все неграмотные (и мужчины и женщины). Поэтому практически семьдесят процентов населения в выборах не участвовало. Не были допущены к избирательным урнам сельскохозяйственные рабочие, даже те немногие, кто когда-то учился в школе.

В то время в Гватемале было брошено в тюрьмы одиннадцать тысяч человек, и заключенных оказалось вдвое больше, чем солдат. В каждой пятидесятой семье кто-нибудь да сидел в тюрьме: у кого сын, у кого брат, у кого муж. Однако, несмотря на полицейский террор и, по определению архиепископа Росселя, «национальное правительство», Армас не мог рассчитывать на поддержку избирателей. И когда 10 октября 1954 года получившие право голоса граждане явились на избирательные пункты, каждому предварительно задавали вопрос, будет ли он голосовать за новое правительство. Гражданин должен был вслух ответить «да» или «нет», а следивший за ходом голосования чиновник делал возле каждой фамилии соответствующую пометку. Только после этого выдавался бюллетень с шестьюдесятью шестью кандидатами, из числа которых в новый Национальный конгресс нужно было избрать пятьдесят семь человек. И это называлось свободными выборами!

Однако даже такие выборы не принесли Армасу желаемого успеха. Находившаяся в подполье Гватемальская партия труда призвала народ бойкотировать выборы, и ее призыв имел определенный успех — в голосовании участвовали далеко не все. Армас разгромил оппозицию, из политической жизни оказались исключены три либеральные партии, а сама политическая жизнь в стране была парализована. В общем, все случилось так, как хотел Армас.

А результатами выборов диктатор остался доволен. С 17 октября его стали официально называть президентом республики.

В витрине нью-йоркского бюро путешествий был вывешен рекламный плакат, отпечатанный на глянцевой бумаге: по лазурному морю мимо роскошных песчаных пляжей и зеленых пальм плыл белоснежный красавец лайнер. Наискосок красовалась броская надпись: «Приезжайте в Гватемалу в зимний сезон! Побывайте хоть раз в этом тропическом раю, насладитесь его красотами, как в старые добрые времена!»

Только гватемальский народ вряд ли мог воспользоваться этим любезным приглашением. Число безработных в стране из-за экономического кризиса и репрессивных акций предпринимателей достигло уровня 1934 года, когда диктатор Хорхе Убико, желая покончить с армией голодных, а заодно нажить моральный капитал, заклеймил всех незавербованных «подстрекателями» и стал насильно привлекать их к строительным работам. Работавшие по найму гнули теперь спину не по девять, а по десять с половиной часов в сутки, а заработная плата значительно снизилась.

Армас распустил Союз сельскохозяйственных рабочих, а за профсоюзом индустриальных рабочих установил полицейский надзор. Профсоюзные активисты, избежавшие «июльской мясорубки», были посланы в США на «переподготовку». Функционеров же, оставшихся на местах, обязали лично наблюдать за членами своих организаций и регулярно доносить начальству о бытующих настроениях. Короче говоря, деятельность профсоюзов выродилась в откровенный фарс. Нейтрализация профсоюзов сделала свое дело: только за один год заработная плата снизилась на пятьдесят процентов. Заработок квалифицированного рабочего, равнявшийся при правительстве Арбенса приблизительно одному доллару, упал до пятнадцати центов, в то время как цены на продукты питания возросли безмерно. Например, цены на кукурузу, являвшуюся основным продуктом питания бедного населения, выросли к 1956 году на пятьсот процентов, а арендная плата за землю — в два с половиной раза.

Большинство населения впало в такую нищету, какую трудно было даже вообразить. И пропаганда Соединенных Штатов изо всех сил старалась затушевать изъяны правления нового президента. «Благодаря нашей экономической помощи Армас вывел страну из нищеты, обеспечил подъем благосостояния народа», — писал журнал «Тайм», грубо подтасовывая факты, поскольку экономическая помощь, оказанная американцами через пять месяцев после окончания войны, составляла четырнадцать миллионов долларов, то есть на каждого жителя приходилось всего четыре доллара. Но так было в теории, а не на практике. В действительности основная часть долларовых инвестиций текла в карманы коррумпированного военного режима, а на оставшиеся деньги Армас закупал оружие и транспортные средства: джипы, бронетранспортеры, амфибии, снабженные скорострельными пулеметами и даже ракетным оружием, 75-миллиметровые пушки.