Борис Шахов - Черная шаль с красными цветами

А в Чимъельской командировке дела шли ни шатко ни валко. Мастер, конечно, старался и подгонял и хотел поскорее приблизиться к нефти. Экспедиция торопила мастера, а он - бригаду. Все так. Но северная земля не спешила отдавать свои скрытые богатства. Видать, не нравилось ей, чтоб ее без конца долбали, дырявили. А долбили и долбали целыми сутками напролет. Это - когда все ладилось. День и ночь на буровой скрипело, стучало-грохотало. Металл об металл. Дерево об дерево. Но если что-то ломалось, на буровой устанавливалась долгая тишина. Простой болт полетит - а ехать нужно аж на самую Дзолью: летом на лодке больше недели плыть да обратно подыматься - того дольше. В итоге какой-нибудь паршивый болт, которому не было замены, оборачивался полумесячным стоянием. В такие вынужденные остановки мастер Семиненко (по предварительному приказу экспедиционного начальства) умел занять людей, бездельничать не давал. Так и начали рубить сквозь тайгу широкую трассу на Сухое болото. Для зимника. Чтобы в снегах не мучиться, когда приспеет перебираться туда, на Сухое.

А однажды трехметровый шкив балансира - бес его попутал! - соскочил с вала да еще и от широкой ленты, на него накинутой, освободиться сумел. Шкив весом в десятки пудов сорвался и легко снес угол барака. Затем, подпрыгивая, пошел, пошел-покатился вниз, прямо в ручей, в Чимъель, это метров триста, никак не меньше. Да там и завалился. И вот, поди, поверь: на своем пути эта махина только за угол барака и задела, а больше, на всем протяженье - не тронула ни единого толстого дерева. И все это - в минуту единую! Зато обратно его водворяли целые сутки. Двадцать человек, словно муравьи, облепили проклятое колесо со всех сторон и катом катили его вверх по косогору, уцепившись за веревки, подпирая вагами, матерясь и выворачивая суставы…

Но постепенно в землю вгрызались все глубже и глубже. А стало быть, все ближе к нефти. Такая надежда была. Федор Туланов примирился с судьбой, успокоил себя неотвратимым решением - работать и ждать окончания определенного ему срока страдания. Он окаменел сердцем и весь отдался черной работе. Прикрываясь ей как щитом от всех бед подневольного времени.

Будет ли конец? Ведь пять лет уже минуло, как тянет он лямку, которую - нет,- не просил у судьбы…

Мог ли Федор подумать, что конец его страданиям как раз и был тут, в забое той скважины, которую бригада пробивала к нефти… И конец этот начался пугающим грохотом и сильнейшей вонью сероводорода.

Непонятные, тревожные звуки Туланов услышал часа через два после начала своей смены. Скважина, словно живое существо, стала вдруг недовольно пыхтеть, вздыхать, подергиваться… Сильно пахнуло неприятным запахом, Федор и без того терпеть не мог этого духа, а тут хоть святых выноси…

Туланов уже больше года работал ключником, такого чуда на его памяти еще не было. Он послал рабочего за мастером и геологом, а сам, с другим подсобником, спешно подцепил буровой канат, чтобы поднять инструмент. Но не успели они и половину длины бурового каната намотать на барабан, как прямо над ухом - дуплетом - бабахнули из орудий главного калибра…

Прямо па глазах из скважины вдруг вынесло длинный черный снаряд… и верхней половины вышки словно бы вообще не бывало: выскочивший из-под земли страшный зверь снес всю верхнюю часть вместе с закрепленным там кран-блоком и тартальным роликом.

В лицо Туланову, в грудь полоснуло жесткой грязью, тухлыми яйцами, удар был тяжелым - Федор отлетел в сторону сажени на две. Там же оказался и его подсобник. Не успели подняться с пола, скважина заревела вторично у Федора душа в пятки ушла. Он только и смог крикнуть:

- Пош-шел отсюда! все! скорей!

И сам своего голоса не услыхал - скважина ревела уже без перерыва. Но людям повторять не пришлось: всех словно вымело с буровой. Побежал за ними и Туланов. Уже в лесу, довольно далеко от вышки, они встретили Семиненко, Мамедова и всех остальных свободных от вахты.

- Живые?!- закричал мастер, и что-то вроде радости обозначилось на его растерянном лице.

Туланов остановился и обернулся назад. Из-под остатков буровой вышки, саженей, поди, на пятьдесят, не меньше, поднимался к небу голубой столб-фонтан… Это было необыкновенно красиво и жутко. А в основании фонтана, там, где должно было быть устье скважины,- там ревело и завывало, да с такою страшною яростью, будто силком загнали туда сотню медведей во время течки…

- Что же это?- только и спросил Федор.

- Кажись, в нефтяной пласт врезались!- стараясь перекричать рев буровой, ответил Семиненко. И длинно, замысловато выругался:-…мать так и этак… Не успели подготовиться! Как мы теперь такой фонтан задавим?..

- А где же нефть?!- недоумевал Туланов.- Нету же?

- А вот этот газ поверх пласта весь вылетит, за ним и нефть пойдет!- пообещал мастер.

- Нет, ребяты… вряд ли,- покачал головой геолог.- Такой газовый фонтан… впервые вижу… Похоже, братцы, мы врезались в газовое месторождение…

- А-а…- схватился за голову Семиненко.- Ле-еша-ак машина! Да ежели он загорится - все ж пропало! Тут до конца своих дней не потушишь…

- Зачем же загорится, если сами не подожжем?- удивился Туланов отчаянию мастера.- Радоваться надо…

- Обрадуешься… Да камешек покрепче вылетит из скважины, чиркнет по металлу… вот тебе и пожар! А его разве потушишь? Ты глянь, какой напор!

- Давление… сверх меры…- сказал геолог.- Надо бы смерить…

- Чем тут смерить?

- Да хоть «вертушкой» своей…

- Вертушкой… да с нею теперь близко к скважине не подойти,- сомневался Мамедов.

- А давай я попробую,- решился вдруг Туланов.- Была не была. В мою смену он, лешак, вырвался, мне его и мерить.

В завывающую буровую Федор заходил, словно в самом деле - к сотне медведей в гости… Мурашки поползли по спине… если бы не десятки глаз там, сзади, наблюдающих из леса, повернул бы вспять. Он попробовал смерить силу газового фонтана, но сразу стало страшно: кроме оглушительного рева внутри буровой там, по кругу, метался сильнейший ветер-вихрь, словно попал в западню и искал выход… Когда Федор подошел к газовому столбу, рвущемуся из-под земли, ему показалось, что вот этот столб сейчас затянет его и - выбросит вверх, на стометровую высоту… Он хотел было сунуть вертушку в ревущий столб, но она словно в кирпичную стену ткнулась, вырвалась из рук и улетела в небо. И снова Федор убежал с буровой.

Мастер установил вокруг буровой круглосуточное дежурство, попеременное, но в первую ночь никто в барак не вернулся: боялись пожара или еще неизвестно чего… Ежились в лесу промеж деревьев.

Ни на второй ни на третий день газовый фонтан не утих, и голос его не ослабел. Бригада начала к нему даже привыкать, хотя тревога, конечно, не покидала. Буровой мастер строго-настрого предупредил, чтоб в окружности на километр никто не смел зажигать никакого огня, ни одна искорка не должна выскочить ниоткуда… Работников котлопункта со всеми их котлами и плитами отправили на берег Ижмы. А вечером третьего дня Семиненко вызвал в свою конторку Туланова: