Джойс Кэри - Радость и страх

- Так хорошо, что у Джона есть в Эрсли друзья. И выглядит он сейчас неплохо.

Этот диалог можно истолковать так: "Я вижу, вы встретили меня по-хорошему, и теперь вы мне очень нравитесь. К Джону я, конечно, отношусь очень тепло". - "Я только о том и мечтала, чтобы Джон встретил девушку, к которой мог бы отнестись очень тепло. Именно это было ему нужно, чтобы стать человеком".

И теперь, когда взаимное понимание достигнуто, когда Табита получила авансом одобрение в качестве свекрови, а Кит - в качестве возможной невестки, их дружба растет как на дрожжах. Выбрав кратчайшую дорогу к сближению, они сразу начинают поверять друг другу свои чувства, рассказывать о себе. Выясняется, что обе они любят тихую жизнь и ненавидят новые моды. Обе либералки, и, что еще приятнее, обе всегда стояли горой за предоставление женщинам права голоса, но решительно не одобряли насильственных мер в этом направлении.

- Это так неженственно, - говорит Табита. - Просто даже вульгарно.

- Истерия, - соглашается Кит. - Извращение самой идеи. - И сожалеет, что получила образование далекое от жизни, отвлеченное. Ничего не смыслит в экономике. Табита заявляет, что все новые школы плохи, девушек там только приучают к легкомыслию.

Джон теперь до конца их визита предоставлен самому себе, но не жалуется, видя, как хорошо обе женщины спелись. "Мама смешная, - думает он, - но хороших манер у нее не отнимешь, и до сих пор умеет, если захочет, быть очаровательной. А Кит, честное слово, молодец, что вот так пожертвовала выходными днями. Ведь ей, наверно, до смерти скучно. Что она умная и честная, я знал, но понятия не имел, сколько в ней душевности и такта". Он один вышагивает по набережной, пока Табита показывает Кит старый альбом с фотографиями - снимки Джона во всех возрастах - и думает: "У этой девушки поистине редкие достоинства. Как коллега она не хуже мужчины, даже лучше, потому что такая преданная. И так безоговорочно соглашается с моими мнениями".

Недели две спустя, когда в канцелярии колледжа выдалась свободная минута и друзья обсуждают всякие этические проблемы, Джон с улыбкой вспоминает умозаключение матери, что, раз они с Кит в дружбе и всюду бывают вместе, значит, дело идет к свадьбе.

Кит смеется, но, возвращаясь, как это ей свойственно, к серьезной стороне вопроса, замечает: - И все же в этом я не согласна с коммунистами, а вы? По-моему, брак между друзьями имеет определенный социальный смысл. Например, если двое вместе работают, это экономит время - всегда можно обсудить какую-нибудь новую проблему тут же, на месте.

- Что ж, это идея. - Ее здравомыслие и забавляет Джона, и чарует. И опять он думает: "Таких девушек - одна на тысячу, ну, во всяком случае, на сотню".

Три недели спустя они - жених и невеста, и с этого дня Табита души не чает в Кит. Она принимает ее в Сэнкоме как королеву. Не разрешает себе находить в ней никаких недостатков, если не считать, что напрасно она так далеко заплывает, когда купается, да еще заставляет Джона лазать с нею по скалам. Впрочем, ее уверяют, что и то и другое полезно для его ноги.

Незадолго до свадьбы, когда она уже гостит у Джона, происходит только один немного встревоживший ее разговор. И Джон и Кит уговаривают ее переехать в Эрсли, особенно старается Кит: в старой части города, около собора, есть, оказывается, тихие улочки, где много прекрасных особняков XVIII века перестраивают под небольшие квартиры. Одну такую квартиру близко от колледжа они сняли сами, почему бы Табите не снять другую, в том же доме?

- Нет, нет, это не годится. - И Табита, хитро улыбаясь, качает головой.

Молодая женщина спрашивает чуть раздраженно: - Вы боитесь, что мы будем ссориться?

- Что ты, Кит, зачем же. Кем-кем, а надоедливой свекровью я твердо решила не быть. Но именно поэтому не надо мне жить слишком близко.

- А вам не кажется, что такие понятия немножко устарели?

И в самом деле, Кит держится так дружелюбно и добродушно, так обо всем советуется с Табитой, что ее сопротивления хватает ненадолго. Она снимает квартиру - четвертый этаж, две комнаты с кухней - в чудесном уголке близ собора. "В конце концов, - рассуждает она, - положение-то исключительное, мне придется стать для Кит почти что матерью".

Кит круглая сирота, свадьбу будут справлять в доме ее незамужней тетки, а о приданом никто еще и не подумал. Кит даже удивилась, почему Табита не допускает и мысли, что можно венчаться в старом платье. Однако покорно позволяет таскать себя по магазинам и ласково улыбается, когда Табита в какой-то примерочной разрывается между тремя вечерними платьями - одно простовато, другое слишком прозрачное, третье очень уж розовое.

- Наказание с этими магазинами, - говорит Табита, кружа, как беспокойное насекомое, вокруг девушки, а та стоит, как статуя в нижней юбке, скрестив на груди мускулистые руки, и терпеливо ждет, чтобы ее одели и раздели, закололи и раскололи. - Знаешь, Кит, милая, пожалуй, возьмем все-таки шифоновое. Ну да, оно дорогое и не так нарядно, как то синее, но зато выпустить его будет легче других.

- Выпустить? Ах да, это на предмет материнства.

- Ты же сама говоришь, что не хочешь тратить много денег.

- Но детей никаких не будет.

Табита в тревоге. - Кит, милая, что-нибудь неладно?

- Нет, просто мы решили не заводить детей. Джон вполне со мною согласен.

- Решили?! Но это же... - Она так потрясена, что чуть не сказала "грешно". Она уставилась на Кит, словно у этой крепкой, спокойной молодой женщины вдруг выросли рожки.

- С вашей стороны это было бы ошибкой, - говорит Кит, как всегда серьезно, возражая на невысказанный укор Табиты. - Мы с Джеком все это подробно обговорили. Вы слышали лекцию, которую доктор Фулджем читала в прошлом году в Женской студенческой ассоциации? Ах нет, вы ведь тогда были в Сэнкоме. Ну так вот, Дороти Фулджем признанный авторитет, а она принципиальная противница семьи как таковой.

- Но что же будет, если ни у кого не будет детей?

- Доктор Фулджем считает, что Англия и так перенаселена, а образованных женщин у нас слишком мало. Она считает, что женщина, получив высшее образование, не должна расходовать себя на семью и домашнюю работу.

И вдруг, меняя тон, взывает к Табите, как женщина к женщине: - Ведь вы же сами хотели, чтобы мы получили право голоса. А новый закон налагает на нас особую ответственность, доктор Фулджем так блестяще это разъяснила. Нужно держать в узде всю эту муть.

- Какую муть?

- Импульсы, инстинкты, секс. Все то, из-за чего считалось, что мы не можем быть ответственными членами общества.

Табита до того ошеломлена, что не находит слов, и пальцы ее дрожат, складывая шифоновое платье. А позже, по дороге домой, ее охватывает ужас. Вспоминается все, что она слышала про новые диковинные взгляды на секс и семью. В России, говорят, браки упразднили, а аборты разрешены законом. По всей Европе молодые сожительствуют без брака, а те, что женаты, словно ищут для этого оправданий. Юбки носят все короче, женщины хотят быть похожи на мальчиков - стриженые, плоскогрудые. И все толкуют про секс, потому что какой-то профессор из Вены объявил, что в основе всех идей, какие есть в мире, всех религий, всех искусств лежит секс или его извращения.