Редьярд Киплинг - Свет погас

Наравне с рядовыми надрывались, работали в поте лица газетные корреспонденты, которые сами знали ничуть не больше рядовых солдат. Но самой важной на свете была задача поставлять Англии чтиво, которое дало бы ее гражданам повод ликовать и ужасаться во время завтрака, любопытствуя узнать, жив ли еще Гордон, или он пал на поле брани, или, быть может, добрая половина британской армии сгинула в песках. Суданская кампания являла собою весьма живописное зрелище, она давала борзописцам прекрасный материал. Изредка какой-нибудь "специальный корреспондент" ухитрялся погибнуть - что бывало отнюдь не убыточно для газеты, на которую он работал, - но чаще всего, поскольку дрались, главным образом, врукопашную, им удавалось чудом уцелеть, и ради таких случаев стоило потратиться на телеграфное сообщение в газету, по восемнадцать пенсов за слово. При всяких корпусах и колоннах числились всякие корреспонденты - от ветеранов, которые вместе с кавалеристами ворвались в Каир в 1882 году, когда Араби-паша провозгласил себя королем, и видели, как англичане впервые потерпели позорное поражение под Суакином, когда лазутчики ночью перерезали часовых и весь кустарник ощетинился копьями, вплоть до желторотых юнцов, которых спешно вызвали сюда по телеграфу на смену убитым или покалеченным собратьям по перу.

К числу самых бывалых корреспондентов - тех, которые знали до тонкости все превратности и перемены в запутанных почтовых правилах, все цены на самых необъезженных или заезженных египетских одров на конских ярмарках в Каире и в Александрии, которые умели отлично поладить с любым телеграфистом и польстить болезненному тщеславию любого недавно назначенного штабного офицера, когда выходил приказ, затруднявший работу журналистов, - к числу их и принадлежал человек в фланелевой рубашке, темноволосый Торпенхау. Во время Суданской кампании он работал на Центрально-южное газетное агентство, на которое работал и ранее, в пору англо-египетской войны, и еще ранее, давным-давно. Агентство мало интересовалось разбором наступательной тактики и всем прочим в этом роде. Оно поставляло информацию широкой читательской массе и требовало от своих сотрудников исключительно живописности да бесчисленных подробностей: ведь в Англии солдат, который, вопреки приказу, нарушил боевой порядок, чтоб выручить товарища, вызывает больше восторга, нежели два десятка генералов, трудящихся до седьмого пота над мелочными задачами в связи с доставкой боеприпасов и продовольствия.

В Суакине Торпенхау повстречал юношу, который сидел на бруствере только что опустевшего редута, величиной немного больше шляпной картонки, и рисовал с натуры группу изуродованных артиллерийским огнем трупов, валявшихся средь каменистой равнины.

- Вы на кого работаете? - осведомился Торпенхау.

Военные корреспонденты обычно приветствуют друг друга почти в тех же словах, что и коммивояжеры при встрече на торговых путях.

- На себя, - ответствовал юноша, не отрываясь от рисунка. - Табачку у вас не найдется?

Торпенхау терпеливо дождался, пока тот не закончил, потом взглянул на рисунок и спросил:

- Так чем же вы тут все-таки промышляете?

- Да ничем: просто в здешних краях была баталия, вот я и объявился. Вообще-то я числюсь при судоремонтной верфи, по части покраски каких-то корабельных снастей, или, может, подрядился шуровать уголек в топке пароходного котла. Только вот запамятовал, на каком именно корыте.

- У вас столько наглости, что из нее хоть целый редут возводи, - сказал Торпенхау, оценив по достоинству нового знакомца. - И что же, вы всегда рисуете в этаком вот духе?

Юноша показал еще несколько рисунков. "Стычка на китайской барже", изрек он назидательно, перебирая рисунки. - "Первый помощник капитана, зарезанный туземным торгашом", "Джонка на берегу Хакодате", "Сомалийский погонщик мулов подвергается телесному наказанию", "Осветительная ракета над Берберой", "Погоня за работорговым судном в Таджурском заливе", "Труп солдата в окрестностях Суакина при лунном свете" - черномазые суданцы перерезали ему глотку.

- Угм! - хмыкнул Торпенхау. - Лично я не поклонник водянистой мазни в духе Верещагина, но ведь о вкусах не спорят. Вы сейчас делом заняты, что ли?

- Нет. Просто развлекаюсь.

Торпенхау окинул взглядом беспросветно унылые окрестности.

- Ей-ей, странные у вас понятия о развлечении. А деньжата хоть водятся?

- Пока что перебиваюсь. Слушайте, не надобен ли вам художник, который посылал бы зарисовки с театра военных действий?

- Мне не надобен. Зато, может, надобен моему агентству. Рисовать вы способны сколько угодно, а особой выгоды, думается, не ищете, правда?

- Нет, до поры, до времени. Сперва хочу попытать счастья.

Торпенхау снова просмотрел рисунки и кивнул.

- Да, правда ваша, при первом же случае попытайте счастья.

И он во весь опор поскакал к городу, въехал туда через ворота Двух Фрегатов, с грохотом промчался по булыжной мостовой в центр, откуда телеграфировал своему агентству: "Нашел художника рисует хорошо и дешево предложить ли сотрудничество будете получать иллюстрированный репортаж".

А юноша все сидел на бруствере, болтал ногами и тихонько твердил самому себе:

- Я же знал, рано или поздно случай представится. Ей-ей, ежели только выйду из этой переделки живым, они мне за все заплатят!

К вечеру Торпенхау уже мог порадовать своего нового приятеля вестью, что Центрально-южное газетное агентство берет его на работу с испытательным сроком в три месяца и с оплатой всех расходов до истечения означенного срока.

- Да, кстати, а как ваша фамилия?

- Хелдар. И что же, агентство предоставляет мне полную свободу?

- Да ведь вас взяли по случаю. Вы должны еще оправдать этот выбор. Держитесь за меня, мой вам совет. Я отправляюсь в глубь страны при войсковой колонне и предлагаю вам всяческую помощь. Дайте мне какие-нибудь ваши зарисовки, сделанные в здешних местах, я отошлю их по назначению.

Про себя он подумал: "Столь выгодная сделка Центрально-южному агентству и во сне не снилась, а ведь я сам получаю сущие пустяки".

Так довелось Дику Хелдару после приобретения каких-то заморенных кляч и различных переговоров финансового и политического свойства быть принятым в "Новоявленное и почетное братство военных корреспондентов", члены коего все, без исключения, обладают неотъемлемым правом работать, сколь хватит сил, и получать за это, сколь волею Провидения и нанимателей им предначертано. Кроме того, если новый собрат явит себя достойным оказанной ему чести, во благовремении он обретет бойкость речи, пред которой не в силах устоять ни мужчина, ни женщина, когда дело касается еды или ночлега, прозорливость барышника, умение стряпать, здоровье и силу, как у быка, желудок, как у страуса, и неисчерпаемую способность приспосабливаться к любым обстоятельствам. Многим, однако, до конца дней не удается достигнуть столь высокой степени совершенства, зато непревзойденные мастера своего дела, вернувшись в Англию, напяливают фраки, дабы скрыть свою славу от непосвященных.