Редьярд Киплинг - Свет погас

Кошка ушла, не дослушав, а вскоре явился Алф и увидел, что Дик разговаривает с ковриком у камина.

- Вам письмо, сэр, - сказал он. - Ежели угодно, я прочитаю.

- Дай-ка его мне на минутку, а потом я решу.

Протянутая рука едва заметно дрогнула, и в голосе слышался затаенный трепет. Ведь вполне могло оказаться... Но нет, письмо было не от Мейзи. Он определил это безошибочно, потому что слишком часто ощупывал три нераспечатанных конверта. Все же на миг в нем шевельнулась безумная надежда, что она решила ему написать, ведь он не понимал, что бывает непреодолимое зло, когда уже нет возврата к прошлому, пусть даже тот, кто в этом повинен, со слезами и самым искренним душевным раскаянием стремится все искупить. И лучше обоим, виновному и потерпевшему, навсегда забыть это зло, раз уж его невозможно исправить, как низкопробную работу, выпущенную в свет.

- Ну что ж, читай, - сказал Дик, и Алф старательно забубнил, как его выучили в школе:

- "Я могла бы подарить вам такую любовь, такую верность, о каких вы не смели даже мечтать. Неужели вы полагаете, будто для меня имело значение, что вы собой представляете? Но вы предпочли все пустить на ветер и остались ни с чем. Только ваша молодость может вас оправдать".

- Вот и все, - сказал мальчик и отдал листок, который тут же полетел в камин.

- Что было в письме? - спросила миссис Битон, когда Алф вернулся.

- Не знаю. По-моему, это какое-то руководство или наставление не пускать людей на ветер в молодости.

"Должно быть, я невольно что-то растоптал, когда свободно пользовался жизнью и мог идти, куда мне хотелось, а теперь это существо воспряло и нанесло удар в отместку. Как бы то ни было, спаси его бог - если только это не шутка. Но, право, ума не приложу, кому могло бы вздуматься преподнести мне подобную шутку... Любовь и верность, когда остался ни с чем. Звучит очень заманчиво. Неужели я и впрямь потерял нечто такое?"

Дик долго думал, но не мог припомнить, когда или как он умудрился вызвать у какой-то женщины столь несуразные побуждения.

И все же это письмо, касавшееся предметов, о которых он предпочитал не вспоминать, ранило его так больно, что он пришел в неистовство и не мог успокоиться целые сутки. Когда сердце его, преисполненное отчаяния, едва не разрывалось на части, он весь, телом и душой, казалось, неудержимо проваливался в бездонную тьму. Тьма ужасала его, и он исступленно порывался вернуться к свету. Но возврата не было, свет оставался недостижимым. Когда же он, совершенно измученный, весь в испарине, с трудом переводил дух, стремительное, неудержимое падение возобновлялось, ужас нарастал, становился все мучительней, побуждал его опять вступить в ту же безнадежную борьбу. Потом он засыпал на несколько минут, и ему снилось, будто он прозрел. А после пробуждения все повторялось той же неотвратимой чередой, так что он окончательно изнемог, и в его мозгу закружились безотвязные мысли о Мейзи и о несбывшихся мечтах.

Наконец пришел мистер Битон и предложил ему прогуляться.

- Нынче на рынок идти не надо, стало быть, ежели угодно, могу сводить вас в Парк.

- Нет уж, черт бы его взял, - промолвил Дик. - Пройдемся по улицам. Я люблю слышать голоса прохожих.

Сказав так, он покривил душой. Слепые, недавно пораженные своим тяжким увечьем, терпеть не могут зрячих, которые беспечно разгуливают на воле, вместо того, чтоб брести ощупью, с вытянутыми руками, - но у Дика не было ни малейшего желания идти в Парк. С тех пор как Мейзи захлопнула за собой дверь, он побывал там один-единственный раз вместе с Алфом. Но Алф вскоре забыл о нем и убежал к друзьям ловить пескарей в Серпантиновом пруду. Дик дожидался его целых полчаса, после чего, чуть не плача от злости и негодования, обратился к первому встречному, который помог ему добрести до полисмена, а тот охотно оказал любезность и проводил его до извозчичьей стоянки напротив Алберт-холла. Дик не пожаловался мистеру Битону на забывчивость Алфа, но... совсем не так случалось ему гулять по Парку в былые времена.

- Какие же улицы вам угодны? - сочувственно спросил мистер Битон.

По его понятиям, чтоб отдохнуть, на славу, следует всем семейством, прихватив кульки со всякой снедью, отправиться в Грин Парк и посидеть там на травке в свое удовольствие.

- Ведите к реке, - сказал Дик, и они повернули к реке, причем Дик жадно прислушивался к этому плеску, пока они не свернули от Блэкфрайрского моста на проспект Ватерлоо, где мистер Битон принялся объяснять, какие живописные виды открываются вокруг.

- А по другой стороне, ежели только не ошибаюсь, - сказал он, - идет та самая молодая женщина, которая приходила к вам на дом, и вы рисовали с нее портрет. У меня отменная память на лица, только вот имена ни в жизнь не могу упомнить, кроме, известное дело, тех жильцов, какие платят в срок!

- Догоните ее, - сказал Дик. - Это Бесси Голь. Скажите, что я хочу с ней поговорить. Да поживей, любезнейший!

Мистер Битон перебежал мостовую, едва увертываясь от омнибусов, и остановил Бесси, шедшую на север. Она сразу узнала сурового человека, который встречал ее грозным взглядом, когда она подымалась по лестнице в мастерскую Дика, и первым ее побуждением было бежать со всех ног.

- Ведь это вы служили в натурщицах у мистера Хелдара? - сказал мистер Битон, заступая ей дорогу. - Вы самая и есть. Он дожидается на той стороне, хочет с вами поговорить.

- Чего ради? - робко пролепетала Бесси.

Она припомнила - или, вернее сказать, до сих пор не забыла - судьбу, которая некогда постигла едва законченную картину.

- А того ради, что он так просил, ведь сам он слепой, света не видит.

- Стало быть, пьян?

- Нет. Форменно слепой. Напрочь лишился зрения. Вон там дожидается.

Мистер Битон указал на Дика, который стоял, прислонившись к парапету моста, - обросший щетиной, ссутуленный человечек в грязном пальто и торчавшем наружу замусоленном красном шарфе. Такого нечего было бояться. Ежели он даже погонится за мной, подумала Бесси, то вскорости отстанет. Она перешла на другую сторону, и Дик просиял. Ведь он так долго был лишен удовольствия поговорить с женщиной.

- Надеюсь, вы здоровы, мистер Хелдар? - спросила Бесси не без смущения.

Мистер Битон стоял рядом, важный, как дипломатический посланник, и внушительно сопел.

- Я совершенно здоров, и - разрази меня гром! - я очень рад видеть... то бишь слышать тебя, Бесс. А ты, с тех пор как получила деньги, хоть бы разок зашла нас проведать. Но я понимаю, тебе это ни к чему. Ты идешь куда-нибудь по делу?

- Нет, просто гуляю, - ответила Бесси.

- Неужели опять взялась за старое? - спросил Дик, понизив голос.

- Боже упаси! Я внесла залог, - последнее слово Бесси произнесла с особенной гордостью, - и меня взяли на работу в бар, там я и проживаю, так что теперь я строго себя блюду. Ей-же-ей.