Джозеф Конрад - Конец рабства

- Не забудьте, что осталось только шесть недель...

(Тот тупо на него смотрел.) Так что вам, во всяком случае, скоро понадобится капитан.

Тут только Масси вздрогнул и, казалось, готов был взвизгнуть, словно этот намек опалил его, как докрасна раскаленное железо. Страшным усилием воли он сдержался.

- Понадобится капитан, - повторил он медленно и язвительно. - Кому понадобится капитан? Вы осмеливаетесь мне говорить, что я нуждаюсь в вас мошенниках-моряках, - чтобы вести мое судно? Вы и вам подобные много лет выезжали на моей спине! Мне легче было бы выбросить мои деньги за борт. Лентяи, негодные обманщики! Хорошее судно обойдется без любого из вас! Он скрипнул зубами, а затем процедил: - Дурацкий закон требует иметь на судне капитана.

Между тем Стерн собрался с духом.

- И дурацкие страховые общества требуют того же, - небрежно бросил он. - Но это к делу не относится. Я хочу задать вопрос: не подойду ли я вам, сэр? Я не говорю, что вы не можете провести пароход вокруг света не хуже нас, моряков. Вам я не стану говорить, что это дело трудное. - Тут он захохотал отрывисто и фамильярно. - Но таков уж закон - не я его писал. Человек я энергичный, ваш образ мыслей мне.понятен, и ваши привычки, мистер Масси, я за это время изучил. Я не стану напускать на себя важность, как этот... э... этот ленивый старик, там, на мостике.

На последних словах он сделал ударение, чтобы не навести Масси на след в случае, если... Но на сей раз он не сомневался в успехе. Старший механик, казалось, пребывал в замешательстве, подобно медлительному человеку, которому предложили поймать волчок.

- Сэр, вам нужен парень толковый, который будет рад служить на вашем пароходе. Что ж, для такой работы я гожусь не хуже, чем и тот серанг. Ибо ведь к этому сводится дело. Известно ли вам, сэр, что не кто иной, как этот мартышка малаец ведет ваше судно? Вы только прислушайтесь: вон он разгуливает над нами по мостику, - ну, прямо капитан на вахте. Он ведет пароход вверх по реке,- а великий человек сидит, развалившись в кресле. Спит, быть может. А если и не спит, так это дела не меняет, уж можете мне поверить.

Он попытался пойти еще дальше. Масси стоял неподвижно, нахмурившись и уцепившись рукой за спинку кресла.

- Вы думаете, сэр, что этот человек связал вас своим договором по рукам и по ногам...

Тут Масси поднял голову и оскалил зубы.

- Видите ли, сэр, поневоле услышишь об этом на борту. Тайны тут никакой нет. И на берегу об этом толкуют.

Парни заключают пари. Нет, сэр! Факт тот, что вы держите его в руках. Вы скажете, что нельзя его уволить за леность, трудно будет доказать на суде и так далее? Да, пожалуй.

Но скажите только слово, сэр, и я вам сообщу кое-что такое, что даст вам право выгнать его немедленно и назначить меня на его место еще до окончания этого рейса...

Да, сэр, раньше, чем мы выйдем из Бату-Беру; и если хотите, вы можете заставить его платить по доллару в день за содержание, пока мы не прибудем на место. Ну, что вы на это скажете? Послушайте, сэр, вам достаточно сказать одно только слово. Право же, дело стоящее, а я готов поверить вам на слово. Для меня ваше обещание равносильно договору.

Глаза его засверкали. Он стал настойчив. Простое обещание... он считал, что удержит за собой место до тех пор, пока ему это будет нужно. Он окажется незаменимым; в порту судно пользовалось дурной славой; легко будет отпугнуть других парней; Масси придется оставить место за ним.

- Моего обещания было бы достаточно? - медленно произнес Масси.

- Да, сэр. Вполне.

Стерн бодро выпятил подбородок и смотрел пристально своим наглым взглядом, который имел власть приводить Масси в бешенство.

Механик сказал, отчетливо выговаривая слова:

- Так слушайте же меня, мистер Стерн: я не посулил бы... слышите?., не посулил бы вам и двух пенсов за те сведения, какие можете мне дать вы.

Ловким ударом он оттолкнул руку Стерна и, ухватившись за ручку, дернул дверь. Дверь захлопнулась с оглушительным шумом, и в глазах у него потемнело, словно после яркой вспышки при взрыве. Он упал в кресло и слабо прошептал:

- О нет! Ты ничего не скажешь.

В этом месте судно так близко подходило к берегу, что гигантская завеса из листьев подобно ставням заслонила иллюминатор; тьма первобытного леса, казалось, хлынула в эту пустую каюту вместе с запахом гниющих листьев и болотистой почвы; то был острый гнилостный запах земли, словно дымящейся после наводнения. Мимо скользили кусты, с шумом задевая за борт; над головой слышался треск, и мелкие сломанные ветки дождем сыпались на мостик; какое-то ползучее растение, зашелестев, ударило по шлюпбалке, а длинная, пышная зеленая ветвь заглянула в открытый иллюминатор, и несколько оторвавшихся листьев упало на одеяло мистера Масси. Потом судно вышло на середину реки, тьма рассеялась, но свет был сумеречный, ибо солнце стояло низко, и река, прокладывая извилистый путь между вековыми деревьями, словно на дне ущелья, была окутана сгущающимся мраком, предвестником близкой ночи.

- О нет! Ты ничего не скажешь! - снова прошептал механик. Губы его чуть заметно подергивались, и-руки слегка дрожали. Чтобы успокоиться, он открыл конторку, развернул лист тонкой сероватой бумаги, покрытый печатными цифрами, и начал внимательно их изучать - в двадцатый раз за время этого рейса.

Облокотившись и сжав голову руками, он, казалось, погрузился в распутывание труднейшей математической задачи. То был список номеров, выигравших во время последнего розыгрыша лотереи, которая в течение многих лет являлась единственным стимулом его жизни. Как можно существовать без этого периодически получаемого листка бумаги, - Масси себе не представлял, как не могут представить себе другие люди жизнь без свежего воздуха, без работы или без привязанностей. За несколько лет целая кипа тонких листов накопилась в его столе, а "Софала" тем временем разводила пары под наблюдением верного Джека и, изнашивая свои котлы, странствовала по проливам, от мыса к мысу, по рекам, от одной бухты к другой.

Возлагая непомерную работу на изношенное судно, Масси собирал эту массу почерневших документов. Он хранил их под замком, словно какое-то сокровище. Было в них, как в жизненном опыте, очарование надежды, завлекательность тайны и томление наполовину удовлетворенного желания.

Иногда он на несколько дней запирался с ними в своей каюте. Под стук машин, словно пульсирующих в его мозгу, он ломал себе голову над рядами не связанных между собою чисел, сбитый с толку их случайным сочетанием, подобным игре судьбы. Он лелеял надежду, что должна быть какая-то логика случайностей. Он думал, что уже держит нить. Голова его кружилась, ноги и руки болели; машинально он попыхивал трубкой; оцепенение действовало успокоительно, подобно пассивной неподвижности, вызванной наркозом, когда мозг продолжал работать напряженно. Девять, девять, ноль, четыре, два. Он делал отметку. Следующий крупный выигрыш упал на номер сорок семь тысяч пять. Этих номеров Масси, конечно, должен избегать, выписывая билеты из Манилы. Держа карандаш в руке, он бормотал: