Стэнли Крамер - Трое раввинов в лодке

Флоренс Нудельман пошла с маленьким сынишкой на пляж Брайтон-бич. Она расстелила одеяло, поставила зонтик и наказала сыну:

- Шелдон, не балуйся с песком, попадет в глаза. И на солнце не торчи, сгоришь. В воду не лезь, здесь глубоко для тебя.

Она покачала головой и пожаловалась, глядя в небо:

- Ой, какой же нервный ребенок!

Эмма Трахтман, женщина восьмидесяти с лишним лет, решила составить завещание. Для этого она направляется к своему раввину, чтобы обсудить детали и задать кое-какие религиозные вопросы. Разделавшись с имущественными проблемами, она заявляет, что хочет быть кремирована. Раввин решительно возражает, потому что иудаизм строго запрещает кремацию. Но женщина настаивает на своем, и никакие доводы раввина не могут переубедить её.

- Но в чем дело? - удивляется раввин.

- Дело в пепле, - говорит старая женщина. - Я хочу, чтобы мой пепел был развеян над Блумингдейлом.*

- Над Блумингдейлом? Ничего не понимаю.

- Так я буду уверена, что мои дочери будут приходить ко мне два раза в неделю.

Борис Томашевский, звезда театра, играющего на идише, хвастал, что спал один только тогда, когда был болен, а это случалось нечасто. Женщины постоянно дежурили у дверей театра в ожидании его.

Однажды он приглядел себе симпатичную молодую девушку, провел с ней ночь, а утром, по своему обыкновению, вручает ей билет на вечерний спектакль.

Девушка явно разочарована и ударяется в слезы.

- Милая, да что с тобой?

- О, мистер Томашевский, - сквозь слезы говорит девушка, - я бедна, мне нужны не билеты, а хлеб.

- Хлеб! - прогремел Томашевский. - Хлеба ей! Томашевский дает билеты! А если тебе нужен хлеб, иди спи с пекарем!

Две манхэттенские мамаши встречаются в Центральном парке. Одна несет сумку с продуктами, другая везет коляску с двумя малышами.

- Добрый день, миссис Клипстайн. Вижу, вы со своей парой ангелочков. А сколько им лет?

Миссис Клипстайн отвечает с гордостью:

- Вот этому, адвокату - два, а врачу - три годика.

Друзья и родственники собрались возле открытого гроба. Кто плачет, кто вздыхает. Миссис Танненбаум говорит, обращаясь к своей подруге:

- Словно спит. Посмотри на него - загорелый, отдохнувший. По виду вполне здоровый человек.

- Еще бы! - отвечает подруга. - Он только что две недели отдыхал в Майами!

Два пожилых человека кормят голубей возле Музея естественной истории.

- Как дела, Мойше? - спрашивает один.

- Паршиво! - отвечает другой. - В прошлом месяце только на врачей и лекарства потратил триста долларов.

- За один месяц? Эх, был бы ты сейчас в России, ты мог бы на эти деньги болеть целый год!

Официант в бродвейском ресторане не верит своим глазам: сидит клиент и, склонившись к только что поданному ему блюду с селедкой, что-то говорит.

- Мистер, - обращается к нему официант, - что это вы делаете?

- С рыбой разговариваю.

- Как это?

- Я знаю несколько рыбьих языков.

- Да-а? Ну и что вы ей говорите?

- Спросил её, откуда она. Она ответила. Оказалось, я знаю эти места, вот я и спросил её, как там сейчас. А она говорит: откуда я знаю, я уж несколько лет, как оттуда.

Двое пожилых мужчин сидят на скамейке в Центральном парке и молча загорают на солнышке. Наконец первый спрашивает:

- Как у вас дела?

Другой состроил мину и пожал плечами.

- А у вас?

Первый махнул рукой.

Спустя некоторое время оба встают, и один говорит:

- Всего хорошего. С вами так приятно поговорить по душам.

Жена обращается к своему мужу-"олрайтнику":

- Мелвин, какой я сон видела этой ночью! Вроде бы ты подарил мне норковую шубу!

Муж улыбнулся и похлопал её по плечу.

- В следующем сне носи её себе на здоровье.

Беседуют две соседки по многоквартирному дому в Уэст-энде.

Одна говорит:

- Ты слышала? У нас в доме появился насильник!

- Знаю. Я уже с ним была.

Клиент заходит в ресторан Московича и Луповича в Уэст-энде и с удивлением видит, что его обслуживает китаец. Его удивление возрастает ещё более, когда, заказав мясо по-лондонски, он слышит в ответ тихое "ништ гут".

Когда клиент пошел расплачиваться по счету в кассу, то спросил хозяина, где это он умудрился найти китайца, говорящего на идише.

Хозяин наклонился к нему и прошипел:

- Тише! Он думает, что я его учу английскому.

Беседуют два модельера с Седьмой авеню.

- Ну и ну, - говорит один. - Ты помнишь Плотника? Гуляет напропалую со своими моделями.

Второй пожимает плечами.

- Ну и что тут такого? В нашей профессии это со всеми бывает. И со мной было.

- Да, но ты забываешь, что Плотник занимается мужской одеждой.

Приехав из Голливуда и внезапно обретя успех в Нью-Йорке, еврей-телесценарист купил себе небольшую морскую яхту и соответствующую морскую форму для себя. Желая произвести впечатление на мать, он пригласил её на морскую прогулку. Гордо стоя у штурвала, он показал на свою фуражку.

- Смотри, мама, теперь я капитан.

Мать положила руку ему на плечо.

- Сынок, для меня ты капитан и для себя капитан. Но для капитанов ты не капитан.

К Финкельштейну, владельцу магазина "Деликатессен", пришли из налоговой службы.

- Я тут из кожи вон лезу, чтобы прокормить семью, а вы ко мне лезете с вашими вопросами из-за несчастных пятнадцати тысяч годового дохода! возмущается Финкельштейн.

- Нет, мистер Финкельштейн, нас интересует не доход ваш, а то, что вы совершали поездки в Израиль с семьей на средства компании.

- А, вы просто не знаете, что мы занимаемся и доставкой.

- Мама, - спрашивает не по годам развитая пятилетняя девочка, увидев на улице, как спариваются две собаки, - что это собачки делают?

- Одна собачка, - отвечает мать, - та, что снизу, заболела, и другая собачка, побольше, подталкивает её к больнице "Гора Синай".

Судья Фельдман - "Неподкупный Абе" - приглашает подойти к нему адвокатов от истца и защитника. Глядя на них поверх очков, он говорит:

- Вот тут у меня от защиты представлен взнос на мою кампанию по переизбранию в размере пять тысяч долларов. А здесь сторона истца на те же цели предложила мне две с половиной тысячи. - Он сделал паузу. - Теперь для того, чтобы иметь возможность разобрать дело по существу и абсолютно беспристрастно, я должен попросить сторону истца добавить ещё две с половиной тысячи долларов.

На вечеринке в манхэттенском доме один из гостей начинает рассказывать анекдот, но на словах "два еврея, Леви и Рабинович..." хозяин прерывает гостя:

- Почему обязательно два еврея? Что, разве нельзя, чтобы два ирландца или два грека? Почему мы обязательно смеемся над собой?

- Вы абсолютно правы, - соглашается рассказчик. - Начну-ка снова. Значит, так. Два китайца, Вань Тао и Фу Синь, приходят на бар-мицва (праздник тринадцатилетия еврейского мальчика - примеч. перев.) в свою синагогу...