Милан Кундера - Вторая тетрадь смешных любовных историй

Но девушка вывернулась из-под его руки и сказала:

-- Не слишком ли вы торопитесь?

Отстраненный таким образом, молодой человек сказал:

-- Извините, барышня, -- и молча уставился на шоссе перед собой.

4.

Жалкая ревность, однако, испарилась так же быстро, как и пришла. Ведь она понимала, что это всего лишь игра. Ей даже показалось немного смешным, как в ревнивой ярости она оттолкнула молодого человека. Не хотелось, чтоб он именно так и понял ее. К счастью, у женщин есть чудесная способность задним числом изменять смысл своих поступков. И она решила, что оттолкнула его не со злости, а лишь для продолжения игры, которая своей забавностью так подходит к первому дню отпуска.

И она снова стала случайной попутчицей, которая только что поставила на место назойливого водителя, но лишь для того, чтобы растянуть процесс овладевания и придать ему большей остроты. Повернувшись к водителю, она ласково сказала:

-- Я не хотела вас обидеть.

-- Извините, больше я вас не трону, -- ответил молодой человек

Он был сердит на девушку, что она не послушалась его и отказалась вернуться к самой себе,когда ему этого захотелось; а так как девушка продолжала настаивать на своей маске, он перенес свою злость на чужую попутчицу, в роли которой она выступала, и внезапно изменил характер своей роли: оставив комплименты, которыми хотел польстить своей девушке, он стал твердым мужчиной, повернутым к женщине лишь грубой стороной своей мужественности: волей, иронией, самоуверенностью.

Эта роль была совершенно противоположна его заботливому отношению к девушке. До их знакомства он действительно относился к женщинам скорее грубовато, чем деликатно, однако демонически твердым не был никогда, поскольку не отличался ни сверхъестественной волей, ни бесцеремонностью. Он не был таким, хотя и очень хотел когда-то быть похожим на подобных мужчин. Наивное желание, но что поделаешь: юношеские стремления обходят все ловушки зрелого духа и часто сохраняются до глубокой старости. И это юношеское стремление быстро использовало возможность воплотиться в предлагаемую роль.

Ироническая холодность молодого человека была девушке очень удобна, ибо освобождала ее от нее самой. Она сама -- это прежде всего ревность. В тот момент, когда она перестала видеть в молодом человеке галантного соблазнителя, а увидела лишь его неприступное лицо, ее ревность утихла. Девушка могла теперь забыть о себе и отдаться своей роли.

Своей роли? Какой? Это роль из скверных романов: женщина останавливает на дороге машину не для того, чтобы ехать, а для того, чтобы соблазнить мужчину за рулем. Коварная соблазнительница, что превосходно распоряжается своими прелестями. Девушка вошла в этот дурацкий образ из бульварной литературы с легкостью, которая ее и удивила, и обворожила.

И так они ехали и разговаривали, Чужой водитель и чужая пассажирка.

5.

Больше всего молодому человеку не хватало в жизни беззаботности. Дорога его жизни была прочерчена с беспощадной строгостью: служба не ограничивалась ежедневными восемью часами, но до самого последнего времени включала и скуку обязательных собраний, и домашнюю подготовку, и внимание бесчисленных коллег обоего пола к его пока еще бедноватой внутренней жизни, которая никогда не оставалась утаенной и в последнее время стала предметом сплетен и вмешательства общественности. И даже двухнедельный отпуск не дал ему свободы и раскованности; унылая тень строгого планирования лежала и на нем. Из-за обычной острой нехватки жилья на лето он вынужден был заказать комнату в Татрах за полгода вперед, а для этого потребовалось ходатайство профсоюза его предприятия, вездесущая душа которого, таким образом, не переставала держать его в поле зрения.

Он смирился, но все же его иногда преследовал грозный образ дороги, по которой он мчится, беззащитно открытый всем, не смея никуда свернуть. Этот образ предстал перед ним и сейчас; как-то странно слились эта воображаемая дорога и та, по которой он сейчас ехал. И вдруг шальная мысль пришла ему в голову.

-- Куда, вы сказали, вам нужно? - спросил он девушку.

-- В Банску-Быстрицу, -- ответила она.

-- Что вы там собираетесь делать?

-- У меня там свидание.

-- С кем?

-- С одним мужчиной.

"Фелиция" как раз подъезжала к большой развилке, и водитель притормозил, чтобы посмотреть на указатели. Потом резко свернул вправо.

-- Что случится, если вы не приедете на это свидание?

-- Это сейчас на вашей совести, и вы должны обо мне позаботиться

-- Вы, наверное, не заметили, что я свернул на Новый Замок?

-- Что? Вы с ума сошли!

-- Не беспокойтесь, я о вас позабочусь,-- ответил молодой человек.

Игра вдруг перешла на уровень выше. "Фелиция" удалялась не только от воображаемой цели -- Банской-Быстрицы, но и от цели истинной, куда они и направлялась с утра: к Татрам и заказанной комнате. Жизнь, в которую играют, внезапно атаковала жизнь подлинную. Молодой человек удалялся от самого себя и своей строгой дороги, с которой до сих пор не сворачивал.

-- Но ведь вы говорили, что едете к Низким Татрам! - удивилась девушка.

-- Еду, барышня, куда мне захочется. Я свободный человек и делаю, что хочу и что мне нравится.

6.

Когда они подъехали к Новым Замкам, начало смеркаться. Молодой человек никогда здесь не был, и потребовалось время, чтоб сориентироваться. Несколько раз он останавливался и расспрашивал прохожих, где находится гостиница. Здесь было несколько раскопанных улиц, так что дорога к гостинице, которая, по словам местных жителей, была где-то недалеко, вела такими крюками и объездами, что до нее они добирались почти час. Гостиница выглядела неказисто, но она была единственной в городе, а ехать дальше уже не хотелось. Он велел девушке подождать и вышел из машины.

Выходя, он был, разумеется, самим собой, и ему было неприятно, что к ночи он очутился совсем не там, где предполагал, -- тем неприятнее, что никто его к этому не понуждал и чего, собственно, он и сам не хотел. Он выругал себя за сумасбродство, но потом махнул рукой: комната в Татрах подождет до завтра, и ничего не случится, если он отметит первый день отпуска чем-то незапланированным.

Он прошел через прокуренный, битком набитый шумный ресторан и спросил, где администратор. Его послали к лестнице, где за стеклянной дверью под щитом с ключами сидела поблекшая блондинка. С трудом он получил ключ от единственного свободного номера.

Девушка, оставшись одна, тоже сбросила маску. Ее не беспокоило, что они очутились в неожиданном месте. Она настолько была преданна молодому человеку, что никогда не сомневалась в том, что он делает, доверчиво вручала ему свою судьбу. Но в ее голове снова мелькнула мысль, что, пожалуй, именно так, как сейчас она, ожидают молодого человека в его машине другие женщины, с которыми он сталкивается в командировках. Как ни странно, эта мысль не причинила ей боли; девушка снова улыбнулась при мысли, что чужой женщиной стала сейчас она, -- одной из тех безответственных и бесстыдных женщин, к которым она его ревновала. Ей казалось, что им всем она сейчас натягивает нос, что она нашла способ овладеть их оружием, дать молодому человеку то, чего до сих пор дать не умела: легкость, нестыдливость и несвязанность. Ею овладело особое чувство удовлетворения: она одна-единственная может стать всеми этими женщинами сразу и безраздельно, только собой, увлечь и поглотить своего любимого.