Гейвин Лайелл - Темная сторона неба

- Ты знаешь, - задумчиво произнес Кен, - у них, должно быть, очень хорошие радары, если они так точно засекли нас в этом кошмаре.

- Это ж, наверно, на большом корабле - авианосце или ракетном крейсере.

- А нельзя запросить у них наше местоположение?

Я отрицательно покачал головой.

- Они очень услужливы, эти ребята. Ты их раз спросишь, а они потом прилипнут и будут передавать тебя по всему Средиземноморью. К тому же нам надо будет идентифицировать себя.

Я смотрел на радиокомпас, который почти устойчиво давал один пеленг. У меня это вызвало беспокойство. Но тут голос ушел искать нас на другом канале, и стрелка переменила направление.

Кен криво улыбнулся.

- Ты если увидишь: в нашу сторону идет управляемая ракета - называй себя.

- Есть назвать себя.

Кен взял себе карту.

- Мы примерно в двенадцати милях от Цериго. Приготовься взять вправо.

Мы уже снизились до полутора тысяч футов. В воздухе становилось темнее и словно тяжелее, будто темнота придавала ему дополнительную плотность. Между стенами облаков расстояние уменьшалось, они надвигались на нас. Мы не успеем снизиться, нам придется снова пронизывать облака.

Вдруг в конце пещеры, где сходились стены, внутри их засияло желто-зеленым, в наушниках раздался страшный треск.

Я выключил радио, сбавил газ, бросил нос резко вниз и вошел в нижнюю кромку облака, в мокрое пространство между морем и небом на высоте четырехсот футов.

Я прибавил газу, так как скорость упала до ста двадцати узлов, и осмотрелся вокруг. Собственно, смотреть было и не на что. Горизонта не было, море с небом сходились на неопределенном расстоянии. Сверху тучи нависали в виде огромного клока паутины, иногда там пробегали белые линии. Море внизу представлялось твердой массой, не имеющей глубины, просто поверхностью серого скользкого металла, которая поднималась, образовывала хребет, а затем рассыпалась на кусочки.

Впереди бушевал шквал. Мрачные кружевные занавески свисали с потолка облаков и развевались над морем. "Пьяджо" тяжело покачивался, рыская то в одну, то в другую сторону.

Кен взглянул на часы.

- Сейчас и поворачивай. Курс восемьдесят семь градусов.

Я стал делать поворот. "Пьяджо" прошел заданный курс, потом снова прошел его в другую сторону, затем нехотя принял новое направление, тяжело покачиваясь. При небольшой скорости и порывистом ветре "Пьяджо" требовал оптимального вмешательства, но я слишком вмешивался в его дела, будучи неспособным понять, где им управляю я, а где он подчиняется порывам ветра.

И вот мы попали в шквал. "Пьяджо" задрожал, и тысячи молоточков забарабанили по крыше кабины. Стекла сделались мутными от воды, потом так же быстро очистились. Кен кивнул на стекла.

- И стеклоочистителей никаких не надо. Поток воздуха все-таки сильный, раз стекла чистые. Так оно обычно и бывает.

Шквал был сильный, слишком сильный для арьергардного сектора фронта. То, что мы увидели впереди, показалось водопадом. Я забеспокоился: и без того среди этого ветра и дождя нет никакого горизонта и представления о дистанции, никакого понятия, идем ли мы со снижением или на подъем, что же будет, когда мы столкнемся с этой лавиной?

Барабанные удары дождя прекратились. Взглянув вперед, я понял, что слово "видимость" превратилось в бессмыслицу. Выглядывая воображаемые острова, я мог спокойно влететь в море.

- Иду по приборам, - сказал я, - а ты посматривай.

- Есть посматривать.

Я проверил обороты и температуру двигателей, потом нагнулся и весь сосредоточился на приборах пилотирования вслепую. Их шесть главных: индикатор скорости, искусственный горизонт, вариометр, потом отрываешь взгляд на радиовысотомер, что в стороне от центральной секции приборной панели, опять на панель - на радиокомпас, на прибор крена-поворота. И снова по цепочке: индикатор скорости и пошел дальше... Два круга в секунду. Так и идет. Убрать крен, восстановить высоту, сбавить скорость... И опять. И цифры, цифры, проверка на реакцию. Нужно успеть поставить рычаг вправо и тут же правильно оценить показания на том или другом циферблате. Какое тут искусство полета? Какая борьба не на жизнь а на смерть? Просто решаешь маленький тест на рефлексы. Два круга в секунду. И снова два круга в секунду. Зато живой.

"Приборы не много тебе скажут, когда ты летишь среди греческих островов". А кто или что скажет? Радио? Нет. Поздно насчет радио - здесь, на такой высоте. Единственный путь - это развернуться и мотать отсюда к чертовой матери. "Что же делал осторожный Джек Клей в других подобных ситуациях в своей жизни? В других полетах?"

"Пьяджо" слегка дергался, повинуясь моим приказам. Я бросил штурвал, потом тут же судорожно схватил его. Ладони у меня были мокрые.

Дождь снова забарабанил по кабине. Рядом со мной Кен что-то пошарил, потом щелкнула зажигалка, и её пламя показалось очень ярким во тьме кабины. Запахло дымком.

Кен протянул мне сигарету, я не отрывая глаз взял её, затянулся глубоко-глубоко и сладко, потом вернул сигарету Кену.

Что-то похожее на панику миновало, но какое-то беспокойство осталось.

Дождь прекратился. Машина стала держаться увереннее, продолжая идти на высоте 400 футов и рыская в пределах одного-двух градусов. Но градусы сейчас не имели большого значения, мы были слишком зажаты. Из-за градуса-двух мы и не врежемся ни во что, и не избежим столкновения. А если мы были на опасном направлении, то нас спасло бы определение собственного местонахождения.

- До Пори сколько? - спросил я.

- Да вот смотрю.

Я ничего не сказал. Потом мы передавали друг другу сигарету, карту.

- Около восьми миль. Почти точно справа по борту.

- А ты не думаешь, что мы ушли на юг от курса, здорово на юг? Миль пять, как?

- Да, а потом как минимум пару миль вперед. А с чего это тебе взбрело?

Я вернул Кену сигарету. А с чего это, действительно?С того, что у меня было предчувствие, вот и все. Первое правило в летном деле - это не верить своим предчувствиям, инстинктам. Но результатом пятнадцати лет полетов оказывается целый новый набор инстинктов. Помимо своей воли учитываешь баланс факторов, вероятностей, смутных намеков... И появляется предчувствие.

Оно и подсказало мне: к югу от курса. Почему?

Я слишком был занят ведением самолета, слишком поглощен маневрами между облаками, слушанием этого американского корабля...

И я сказал:

- Делаем поворот к северу.

- Что? - Кен непонимающе уставился на меня. - За каким дьяволом?

- Мы находимся к югу от курса.

Я четко переложил штурвал влево. Компас заколебался, затем его стрелка начала смещаться к северу. Новый шквал обрушился на нас.

- Черт тебя попутал, Джек! - Он ударил здоровой правой рукой по планшету. - Ты все испортишь, мы же совсем заблудимся, и все из-за того, что у тебя появилась какая-то идея... - И вдруг закричал: - Резко влево!