Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир

- А что я буду делать там? Кто меня возьмет?

- Вот проклятая бабья доля! - сокрушалась Хишиг и ласково обнимала плачущую Долгор.

Иногда Няма гадал на монетах или на овечьей лопатке.

- Жив и здоров твой Эрдэнэ, - говорил он, - и вернется обязательно. Какие-то пустяки его задерживают. Скоро получишь весточку о нем.

- А ведь иногда его гадания точно сбываются, - поддерживала мужа Хишиг, - может, и вправду Эрдэнэ скоро вернется.

Слушая их, Долгор улыбалась и несколько дней ходила веселой.

Все жалели Долгор, и лишь Должин была довольна, что у Итгэлта стало на одну любовницу меньше. Но радовалась она про себя, боясь рассердить мужа.

Тем временем пришла зима. Как-то к Долгор зашел Итгэлт.

- Ты не отвезешь продукты ребятам в монастырь? - спросил он.

Долгор охотно согласилась, и уже в полдень телега с продуктами, запряженная хайнаком, тронулась со двора.

Долгор ехала мимо того места, где некогда, раскинув свою маленькую старую палатку, они расположились на ночлег и где у них украли единственного коня. И все же как им было тогда хорошо! Если их совместная жизнь была счастьем, то здесь был его последний день. При этой мысли по ее щекам покатились слезы.

"За какие грехи мне суждено так страдать? Почему не отвели от меня эти страдания святые ламы?" - подумала Долгор и еще сильнее заплакала.

Хайнак, мотая головой, шагал равномерно, как бы подтверждая, что теперь эти страдания будут продолжаться вечно.

Над телегой, громко каркая, пролетели два ворона. Покрытая снегом Тамирская долина, казалось, была глуха и слепа. Никто не видел и не слышал рыданий Долгор.

- Эрдэнэ, пожалей меня! Я совсем не питаю к тебе злобы! - крикнула Долгор, воздев руки. Но никто не отозвался на ее крик. Внизу лежала безмолвная земля, вверху простиралось немое небо. Лишь хайнак от крика хозяйки рванулся было рысью, но потом снова зашагал равномерно.

На следующий день в полдень Долгор была в монастыре.

Дверь ей открыл Хонгор. Он видел, как она подъезжала к юрте.

- Тетя Долгор! - радостно воскликнул мальчик и вдруг осекся.

"Почему не встречает сын? - подумала Долгор и вошла в юрту. - Неужели заболел?"

- А где Бато? - встревоженно спросила Долгор, оглядывая юрту.

- Его нет.

- Что с ним случилось?

- Он ушел в Ургу, чтобы учиться там. Только он просил об этом не говорить учителю, - тихо ответил Хонгор и опустил глаза.

- Когда он ушел?

Не дожидаясь ответа, Долгор повернулась, вышла из юрты и, точно пьяная, пошла по улице. Хонгор хотел было пойти за ней, но остановился. Он уже раскаивался, что отпустил Бато одного в далекий путь, и боялся сказать об этом Долгор. Потом он все-таки решил рассказать все без утайки и вышел на улицу. Телега стояла во дворе, хайнак был привязан за железное колечко у ворот.

- Тетя Долгор! - крикнул Хонгор и огляделся по сторонам. Но Долгор нигде не было.

А в это время Долгор подходила к окраине городка. Прохожие уступали ей дорогу, думая, что она пьяная, а она шла, не сознавая, куда идет, ничего не видя перед собой. Меховая шапка упала с ее головы, но она даже не подняла ее. Волосы от ветра растрепались, но она не поправляла их. Только одна мысль сверлила голову - от нее ушел и сын. Она вышла в степь и спустилась в долину, где протекал Тамир, уже покрытый льдом. Дойдя до берега, она не остановилась, а пошла по замерзшей реке. Тонкий лед потрескивал под ее ногами, но она ничего не слышала. Вот она дошла до быстрины, над которой поднимался пар, но и это не остановило ее. Вот она сделала еще шаг и мгновенно погрузилась в воду. Дважды показались над водой ее руки, потом вода сомкнулась над ней навсегда.

Вот и еще раз восторжествовала несправедливость. Не слишком ли часто?

4

Кочевья Элётского бэйса завалил снег, скоту грозила бескормица, и тогда несколько айлов снялись с места и перекочевали на окраину Луу-гунского хошуна.

Бросая по дороге павший скот, араты подошли к Тамиру и расположились вдоль берега, укрываясь в ивняке. В этом году в Луу-гунском хошуне зима была мягче и не такая снежная, кормов было здесь еще много, и скот был упитанный.

- Видали, какие уже курдюки здесь у годовалых овец! - говорили араты и горько вздыхали, глядя на свой отощавший скот.

На другой день к элётским аратам на взмыленных конях подскакали Итгэлт и Бадарчи. Оба были пьяные.

- Здравствуйте! Хорошо ли живете? - заискивающе приветствовал их пожилой арат, поднимавший на ноги свою обессилевшую корову.

Из юрт стали выходить люди. Всадников сразу обступила толпа. Все понимали, что эти люди приехали неспроста. Ведь перекочевку они сделали в чужой хошун без разрешения властей.

- Эй, вы! Из каких мест сюда пожаловали? И почему, как джейраны, самовольно бродите по чужой земле? - нарочито строго спросил Бадарчи.

- Мы элётские, нет у нас совсем корма, вот и перекочевали сюда, ответила слабым голосом старушка.

- Просим пожаловать в наши юрты, отведать нашего вина, - сказал один мужчина и, обращаясь к мальчикам, приказал: - А ну, привяжите коней наших гостей.

- Ну что ж, зайдем, - сказал Итгэлт Бадарчи. Тот нехотя спешился.

Итгэлта и Бадарчи угостили бараниной и молочной водкой.

- Мы почти все стадо свое потеряли, вот и пришлось сняться с насиженных мест. Завалило нас снегом, еле юрты разобрали. Уж не гневайтесь, помогите нам, ведь мы одного племени, - сказал хозяин юрты, подавая Итгэлту серебряную чашку с подогретой водкой.

- Мы-то вас не прогоним. Только вот как другие? Ведь в нашем хошуне не мы одни. А среди людей бывают и хорошие и плохие. Вот этот человек, продолжал Бадарчи, показывая на Итгэлта, - пользуется здесь большим почетом, его слово имеет вес. - И Бадарчи выразительно посмотрел на хозяина юрты.

Тот сразу смекнул, в чем дело: кажется, придется расстаться с последним серебром, и он, посопев, повернулся к Итгэлту.

- Ваше имя мы слышали, но вот встречаться не доводилось. Благодарение небу, что оно послало вас нам. Разрешите в знак нашего знакомства поднести вам скромный подарок.

С этими словами хозяин юрты открыл сундук, достал оттуда хадак и слиток серебра и протянул Итгэлту.

Итгэлт равнодушно взял слиток, завернул его в хадак и спрятал за пазуху. Бадарчи получил тоже хадак, но без серебра.

Дав взятки, элётские араты успокоились. Теперь они могут безбоязненно провести недели две на землях Луу-гунского хошуна.

Итгэлт и Бадарчи уехали. Бадарчи очень хотелось получить свою долю серебра.

- А ведь поговорка гласит: "Находку делят пополам", - сказал он и фальшиво засмеялся.

- Чего там делить! Не слиток, а овечья лодыжка. Так и быть, я дам тебе овцу, - сказал Итгэлт.

"Черт с ним, овца тоже пригодится", - подумал Бадарчи, понимая, что большего от Итгэлта не получишь.

- А знаешь, Бадарчи, тут можно поживиться еще, - неожиданно сказал Итгэлт.