Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир

Хозяин нахмурил брови.

- Вот оно что! Хитришь, брат, - сказал он, - взял барана, а хочешь отделаться овечкой. Не я ведь вас упрашивал взять стадо, вы меня просили.

Тумэр попытался уладить дело миром, но хозяин в запальчивости обозвал Тумэра вором. У Тумэра на скулах заиграли желваки.

- Ну хорошо, мы вам взамен дадим своего последнего барана, - боясь, как бы чего не вышло, сказала Дулма.

- Подумаешь, обрадовала! Да и не бабское это дело - встревать в мужской разговор. - И хозяин толкнул Дулму. Не ожидавшая толчка, Дулма потеряла равновесие и упала.

Глаза Тумэра налились кровью, лицо искривилось в ярости. Он подскочил к хозяину и ткнул его кулаком в грудь. Тот, как куль, растянулся на земле. Потом он поспешил поднять Дулму.

- Чего разъярился? Нельзя уж и пошутить, - сказал, поднимаясь, хозяин. Он понял: с этим здоровенным монголом не сладить и втроем.

- Плохие шутки шутишь, хозяин. Разве не видишь, баба на сносях. - Он бережно взял Дулму под руки и помог ей лечь на постель.

- Ну ладно, забудем, что было. А ты, братец, здоров, как леший. С тобой и вправду шутить не стоит! Ну, будьте здоровы! - сказал хозяин овец и вышел из юрты. Нет, он не простит этого батраку, он еще с ним рассчитается. С этими мыслями он вскочил на коня.

- Теперь он не оставит нас в покое. Ты видел, сколько злости было у него в глазах? Давай лучше уедем отсюда, - сказала Дулма.

- Что ты, голубка, не беспокойся, это же была шутка. Правда, я его, кажется, толкнул не очень мягко, ну да ничего, обойдется. Да и куда мы поедем, если тебе не сегодня-завтра рожать? - ответил Тумэр.

У Дулмы начались родовые схватки, и вскоре, возвещая о своем появлении на свет, в юрте прокричал маленький человечек. Тумэр от радости не находил себе места, жена подарила ему сына. Часами, улыбаясь, смотрел он на младенца, лежащего на овчине.

- Такой же будет, как и я, дурень, - говорил он и раскатисто смеялся.

"Вылитый отец", - говорили соседи, и эти слова безмерно радовали Тумэра.

Часто, улучив момент, он скакал с пастбища домой, входил в юрту и долго смотрел на спящего сына. Затем снова мчался к овцам.

А между тем хозяин овец, затаив злобу, обдумывал, как лучше отомстить обидчику. Этому богачу ничего не стоило вовлечь в свою компанию правителя хошуна, с которым он был на короткой ноге.

- Для ареста Тумэра нужен повод. Но у нас его пока нет, - говорил ноён. - Поэтому надо его отыскать. У этого беглеца обязательно что-нибудь да было в прошлом. Отсюда и надо завязывать узелок.

- Неужели нельзя засадить его в тюрьму за то, что он живет тут самовольно?

- Это не обвинение. Надо найти более веский повод, - сказал князь, поправляя свою седую косу.

Некоторое время собеседники молчали, потягивая молочную водку.

- А если мне начать тяжбу с ним? Ну, скажем, я обвиню его в том, что один из его коней принадлежит мне?

- Так это же он не признает даже под пыткой, и тебе придется отвечать.

- Что же делать?

Ноён хитро улыбнулся.

- Что-нибудь придумаем. Только не надо с этим спешить. Когда я все подготовлю, дам тебе знать.

6

В разгар бабьего лета в Урге жарко, как в в пекле. Нагретый солнцем воздух от испарений становится тяжелым, духота затрудняет дыхание, одежда прилипает к вспотевшему телу, а тучи мух досаждают так, что хоть криком кричи.

В один из таких дней Эрдэнэ без дела сидел под навесом во дворе у Довчина. Он думал о родном кочевье. Хорошо там сейчас, но ему, видно, уже не суждено побывать в дорогих сердцу краях.

Эрдэнэ с тоской посмотрел по сторонам. Какой-то человек пилил у забора дрова. Звук пилы был похож на стоны умирающего. Эрдэнэ курил, но и курение не разгоняло его тоску.

- Нет ли у вас огонька? - раздался возле Эрдэнэ голос. Эрдэнэ вздрогнул и обернулся. Возле него стоял плотный, невысокого роста человек, вытирая с лица пот грязным платком. Это был Доржи.

Доржи служит в армии, сейчас его часть стоит в Хужирбулане. Сегодня утром он получил увольнение и решил подзаработать у Довчина колкой дров.

Эрдэнэ протянул ему спички. Доржи закурил и присел на порожек крыльца.

- Душно, завтра быть дождю! - сказал он.

- Похоже, - сказал Эрдэнэ, посмотрев на небо.

- А у вас двор просторный! - сказал Доржи, очевидно принимая Эрдэнэ, на котором был новенький чесучовый терлик, за хозяина.

- Да, ничего, - ответил Эрдэнэ. - На, покури. - Он дал Доржи одну папиросу, которыми его снабжала Гэрэл.

- Дорогие, верно? - заметил Доржи.

- Вы что же, этим и живете? - ответил Эрдэнэ вопросом на вопрос, указывая на дрова.

- Нет. Я служу в армии, а это так, подрабатываю немного, - ответил Доржи. - А сам я из Луу-гунского хошуна. Вам не приходилось там бывать?

Эрдэнэ внимательно посмотрел на Доржи.

- Как же, бывал. А вас как зовут?

- Доржи, иногда - Левша Доржи. Это меня прозвали потому, что в борьбе я часто бросал противника через левое бедро. - Он затянулся и добавил: - Дома у меня осталась одна старушка мать. Уже три года, как я не получал от нее никаких вестей.

- А как ее зовут? - спросил Эрдэнэ.

Глаза Доржи оживились.

- А что, вы недавно были в наших местах?

- В прошлом году, - ответил Эрдэнэ.

Доржи подсел к Эрдэнэ ближе.

- Ее зовут Буян. Она жила на берегу Тамира и пасла овец Итгэлта, сказал Доржи. В его глазах засветилась надежда. Может, сейчас он услышит хоть что-нибудь о матери?

Эрдэнэ закрыл глаза. Неужто это она? Перед ним возникло лицо старушки, лежавшей около молитвенного цилиндра и проклинавшей его. Эрдэнэ невольно нахмурился. Зачем он начал этот разговор? Что он ответит? Ведь в смерти этой старухи виноват он, Эрдэнэ.

- Кажется, я ее видел, - сказал Эрдэнэ и умолк.

Доржи даже привстал. Неужели? Наконец-то он услышит хоть что-нибудь о матери.

- Ну, как она? Здорова? - сдавленным голосом спросил он.

Эрдэнэ не знал, что ему ответить.

- Не хотел я тебе говорить, - наконец сказал он, - но зачем же скрывать правду от мужчины. Твоя мать... - Эрдэнэ запнулся.

Доржи все понял. Можно было и не договаривать.

- Когда? - только и спросил он.

- В прошлом году.

- А это точно она, Буян, что жила на берегу Тамира? Что пасла овец у Итгэлта? - спросил Доржи. В его глазах еще теплилась надежда: а вдруг этот мужчина ошибся?

- Да, она, - тихо, но твердо сказал Эрдэнэ.

В глазах у Доржи стояли слезы. Бедная мать! Так и не повидала перед смертью сына, и он не слышал ее последних слов.

- Как вас зовут? - спросил Доржи.

- Меня... Доной, - с запинкой ответил Эрдэнэ.

Доржи встал.

- Доной-гуай, я приду вечером и закончу работу. Я обязательно приду, так и скажите своей супруге, - сказал он и пошел к калитке.

С этого дня Эрдэнэ часто виделся с Доржи. Однако подлинное имя он ему так и не назвал. Однажды они встретились на базаре.

- А у меня, Доной-гуай, уже есть невеста. Она живет с матерью. Пойдемте, я вас с ней познакомлю, - сказал Доржи.