Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир

- Любой, в Китае в хорошей цене и овцы и лошади.

- А не проведешь? - спросил Итгэлт.

- Как можно!

- Ладно, посмотрим, сколько ты вложишь денег, тогда и решим. А я тут кой-что надумал пока.

Спустя месяц Павлов приехал к Итгэлту.

- Я, друг, решил поехать на родину. Посмотри тут за моими, - попросил он.

- Зачем едешь?

- Сводить счеты. Они победили нас временно. Мы их все равно побьем, и вот тогда я им покажу, кто такой Павлов.

- Их всех надо перевешать, - категорически заявил Итгэлт.

- И перевешаем.

- А еще лучше перерезать, как ягнят. Но где вы достанете оружие?

- Найдем. Я не один.

Через несколько дней Павлов уехал.

- О жене и дочери можешь не беспокоиться, я о них позабочусь, - сказал Итгэлт на прощание Павлову, - а это тебе пригодится. - И он протянул другу маузер.

8

К исходу зимы семья Тумэра перекочевала в Халзан-Хад и там поджидала весну. Когда стало теплее и снежный покров почти стаял, скот Тумэра был еще упитанным, и это радовало душу.

Спустились сумерки. Тумэр и Дулма стояли у люльки.

- Ну как?.. Настоящий ведь мужчина, правда? - глядя на сына, сказал Тумэр.

Дулма взяла чистые пеленки. Она хотела перепеленать сына и положить его обратно в люльку.

- Пусть порезвится на свободе, - сказал Тумэр.

- А не простудится?

- Что ты, в юрте тепло. Вот подрастет, дам я ему буланого коня... Смотри, понимает, улыбается, рад. О, он же настоящий мужчина.

Тумэр стал разжигать огонь в очаге. Лепет ребенка, голос жены, баюкающей сына, наполняли сердце Тумэра безмерной радостью.

Вдруг залаяла собака. Тумэр прислушался.

- Кажется, двое.

Вскоре послышался голос:

- Отгони собаку!

Тумэр вышел. К юрте подходил человек, ведя в поводу двух коней.

Отогнав пса, Тумэр пригласил гостя в юрту. "Наверное, издалека", подумал он.

Поздоровавшись, незнакомец уселся на разостланный Дулмой коврик. Он рассказал, что сам уроженец Шагдаргунского хошуна и несет уртонную службу. А сейчас едет за жалованием.

Тумэр вышел, стреножил коней гостя и снова вернулся в юрту. Не знал он, что этот человек говорил неправду. Просто он был подослан мстительным хозяином овец, чтобы найти повод для ареста Тумэра.

Приезжего накормили, уложили спать. Ночь прошла спокойно, а утром гость сказал, что один конь у него совсем приустал и потому он его взять с собой не может.

- Это не гнедой ли? - спросил Тумэр.

- Да, он.

- Я еще вчера заметил, что он слаб на ноги, - сказал Тумэр, - но как же вы обойдетесь одним? Вам ведь нужен второй.

- В дороге всегда нужен второй. Может, у вас найдется лишний? Я бы дал в придачу денег.

- Путнику нельзя отказать в просьбе. Хорошо, я дам вам коня, а на обратном пути снова поменяемся.

- Значит, совсем отдать не хотите?

- А зачем? Ведь вам он нужен только в дороге.

- Ладно, значит, я оставляю гнедого?

- Хорошо.

Гость обрадованно улыбнулся, поблагодарил и вскоре уехал. Поручение хозяина он выполнил - оставил Тумэру гнедого коня с особым клеймом.

А через несколько дней к Тумэру приехал уже другой человек. Увидев у Тумэра гнедого коня, он заявил, что конь этот его - у него угнали целый табун. Так Тумэра обвинили в краже целого табуна лошадей, и по приказу хошунной администрации он был арестован.

Тумэр в свое оправдание даже не мог назвать имени человека, оставившего ему гнедого коня, потому что сам не знал его, однако он наотрез отвергал обвинение.

Тумэра, заковав в ручные кандалы, посадили в тюрьму.

Дулма была в отчаянии. Несколько раз она ездила на свидание с мужем, но не могла его добиться. Наконец, отдав свое золотое кольцо старшему надзирателю, она получила разрешение на одну встречу.

И вот в полдень Дулма перешагнула порог тюрьмы. Еще в коридоре в нос ударил спертый воздух. Со всех сторон из-за решеток на нее смотрели изможденные лица.

- Вот твой Тумэр! - сказал сопровождавший Дулму надзиратель, показывая на арестанта с худым заросшим лицом. Арестант, увидев Дулму, улыбнулся и, звеня кандалами, направился ей навстречу. Дулма, рванувшись к Тумэру, споткнулась и упала. Хотела встать и не смогла. Она только обняла ноги Тумора и заплакала.

- Не плачь, родная, встань! - сказал Тумэр и помог Дулме подняться.

- Как твое здоровье, мой милый? - плача, спросила Дулма.

- Хорошо. Как вы?

- У нас все в порядке, не беспокойся.

Тумэр спросил о сыне, о хозяйстве. О себе он ничего не говорил, рядом находился надзиратель.

Дулма со слезами на глазах причесала мужа, заплела ему косу и передала еду, которую принесла.

Свидание кончилось. Они поцеловались, и Дулма пошла к выходу. И вдруг Тумэр запел. Пел он песню "Жеребенок князя Эрдэнэ". Дулма замедлила шаг. Но почему Тумэр изменил кое-где слова песни? Эти две строки ей незнакомы:

Встретимся снова двадцатого

На южном склоне песчаного холма...

И эти тоже:

На рассвете следующего дня

Я приду к тебе.

На этом пение оборвалось.

Дулма хорошо знает, что Тумэр поет эту песню, когда мчится по степи на коне или что-то задумал.

- Почему ты всегда поешь только эту песню? - спрашивала она не раз.

- Когда едешь в далекий путь, песня становится другом. Она напоминает о родном кочевье, а когда устаешь, придает силы, - отвечал Тумэр и смеялся.

"Не зря Тумэр пел эту песню сейчас, - решила Дулма. - Тут что-то не так. И слова изменил не зря. Значит, он что-то хотел мне сказать".

Но вот ее взор просветлел, и радостная улыбка озарила лицо. Она разгадала смысл этих слов. Ну конечно, он говорил ей, что придет на рассвете в условленное место - к подножию песчаной сопки. Дулма от радости сама запела знакомую песню и пустила коня в галоп.

Когда она вошла в юрту, ее встретил плач ребенка. Она взяла его на руки и дала грудь. Но ребенок груди не брал.

- Он весь горит, - сказала соседка, на которую Дулма оставляла сына. Действительно, ребенок весь так и пылал.

Соседка пошла к себе и принесла какое-то лекарство, но температура не понижалась. На следующий день поехали за лекарем, пришлось отдать ему овцу, только лекарь не помог. Тогда Дулма пригласила ламу. Этот стоил подороже из домашнего стада к нему перекочевала корова. Но и чтение молитв не помогло. На третью ночь ребенок стал задыхаться, а к утру затих навсегда.

Дулма рвала на себе волосы.

- О боже, что скажу я отцу? Сыночек, открой глазки, вернись к жизни, пощади меня, - кричала она, обнимая холодное тельце.

- Крепись, доченька, - говорила соседка, - что же теперь мы можем сделать? На то воля богов.

Дулма с помощью соседки похоронила сына. Вернувшись в юрту, она упала без сознания и только к вечеру пришла в себя. Тяжело у нее было на душе, но так уж устроен человек, что он может переносить самые тяжкие страдания. Пережила свое горе и Дулма. Может, перенесла она его легче потому, что наступило девятнадцатое число, а значит, завтра на рассвете она увидит Тумэра. Вечером Дулма оседлала двух коней, взяла продукты и поехала к условленному месту - песчаной сопке. Здесь она будет дожидаться рассвета.