Дэвид Лоуренс - Англия, моя Англия

-- Иди скорей, няня, а то возьму и побегу туда, где змеи.

-- Джойс, умей же немножко потерпеть. Я только переодену Аннабел.

Ну, вот вам пожалуйста, вечно одно и то же. Работая на пустоши по ту сторону ручья, он слышал это. И все равно продолжал работать.

Вдруг послышался вопль, и он, отшвырнув лопату, бросился к мостику, вскинув голову, как потревоженный олень. Ага, вот и Уинифред -- Джойс чем-то поранилась. Он стал подниматься по садовой дорожке.

-- Что случилось?

Девочка кричала не умолкая. Теперь она выкрикивала:

-- Папа! Папочка! Ой-ой, папа!

А мать приговаривала:

-- Не бойся, маленькая. Дай-ка мама посмотрит.

Но девочка только захлебывалась криком:

-- Ой, папочка, папа, папа!

Ее напугал вид крови, хлещущей у нее из колена. Уинифред, сев на корточки, привлекла шестилетнюю дочь к себе, чтобы осмотреть рану. Эгберт тоже склонился над девочкой.

-- Не поднимай такой шум, Джойс,-- раздраженно сказал он.-- Как это с ней стряслось?

-- Упала на серп -- ты резал как раз здесь траву, так он и валяется с тех пор,-- сказала Уинифред, с горькой укоризной глядя ему в лицо, когда он нагнулся ниже.

Он вынул носовой платок и обвязал им колено ребенка. Потом взял на руки плачущую дочь и понес домой, наверх, в детскую. У него на руках она утихла. Но боль и сознание вины жгли ему сердце. Он оставил серп валяться там, на краю лужайки, и вот пострадал его первенец, ребенок, который так ему дорог. Впрочем, это ведь чистая случайность -- просто несчастный случай. Стоит ли ему так уж винить себя? Вероятно, ничего страшного, через два-три дня все пройдет. Стоит ли принимать это близко к сердцу, стоит ли волноваться? Он отмахнулся от своих страхов.

Девочка лежала на кровати в летнем платьице, очень бледная после пережитого потрясения. Пришла няня с младшей на руках; рядом, держась за ее юбку, стояла Аннабел. Уинифред, пугающе серьезная, с помертвелым лицом, нагнулась над коленом, развязывая почерневший от крови носовой платок. Эгберт тоже наклонился вперед, сохраняя видимость sang-froid1, хотя на душе у него было неспокойно. Уинифред прямо одеревенела от серьезности, значит, хотя бы ему следовало проявить чувство меры. Девочка стояла и похныкивала.

Из колена по-прежнему фонтаном била кровь -- порез был глубокий и пришелся в самый сустав.

-- Что ж, Эгберт, нужно ехать за доктором,-- с горечью сказала Уинифред.

-- Ой, нет! Ой, не надо!-- в ужасе заверещала Джойс.

-- Джойс, душенька моя, не плачь!-- Странным, полным трагизма и душевной муки движением -- движением Mater Dolorata2 -- Уинифред порывисто прижала девочку к груди. У Джойс даже слезы высохли от испуга. Эгберт посмотрел на трагическую фигуру жены, прижимающей к груди ребенка, и отвернулся. А маленькая Аннабел вдруг расплакалась:

-- Джойс, пускай у тебя не идет из ножки кровь!

За доктором Эгберт поехал в деревню, до которой было четыре мили. Все-таки Уинифред перегибает палку, думалось ему. Конечно же, само колено не повреждено. Конечно, нет. Царапина, и только.

_____________

1 хладнокровия (франц.)

2 скорбящей матери (искаж. лат.)

Врача не оказалось дома. Эгберт оставил ему записку и налег на педали, спеша домой,-- сердце у него сжималось от тревоги. Обливаясь потом, он соскочил с велосипеда и вошел в дом с довольно пристыженным видом, как человек, которому есть в чем себя упрекнуть. Уинифред сидела наверху у кроватки Джойс, а та, побледневшая и важная, ела, лежа в постели, пудинг из тапиоки. У Эгберта сердце дрогнуло при виде испуганного, бледного личика дочери.

-- Я не застал доктора Уинга,-- сказал Эгберт.-- Он будет у нас примерно в полтретьего.

-- Не хочу, пускай не приходит,-- захныкала Джойс.

-- Джойс, родная, надо потерпеть и вести себя смирно,-- сказала Уинифред.-- Тебе не будет больно. Зато доктор скажет, что делать, чтобы у тебя побыстрей зажила коленка. А для этого он должен побывать у нас.

Уинифред всегда все старательно объясняла девочкам, и всегда им в первые минуты после этого нечего было сказать.

-- Кровь все еще идет?-- спросил Эгберт.

Уинифред осторожно отогнула край одеяла.

-- Нет, по-моему,-- ответила она.

Эгберт тоже нагнулся, посмотрел.

-- Да, перестала.-- Он выпрямился с прояснившимся лицом.-- Доедай пудинг, Джойс,-- обратился он к дочери.-- Это будет совсем не страшно. Несколько дней придется посидеть спокойно, вот и все.

-- Пап а ведь ты не обедал?

-- Нет еще.

-- Тебя няня покормит,-- сказала Уинифред.

-- Все будет хорошо, Джойс,-- сказал Эгберт, улыбаясь дочери и отводя с ее лба прядку белокурых волос. Девочка ответила ему пленительной улыбкой.

Он сошел вниз и поел в одиночестве. Подавала ему няня. Она любила ему прислуживать. Он всегда нравился женщинам, они любили ухаживать за ним.

Явился доктор -- толстенький сельский врач, неунывающий и добродушный.

-- Ну что, барышня, значит, бежали и шлепнулись? Не дело, совсем не дело! А еще такая умница! Как? И коленку поранили? Аи-аи! Вот это уже напрасно! Верно я говорю? Впрочем, не беда, не беда, до свадьбы заживет. Ну-с, давайте посмотрим. Это вовсе не больно. Ни-ни, ни чуточки. Подайте-ка, няня, нам тазик с теплой водой. Скоро у нас все пройдет, все пройдет.

Джойс смотрела на него с бледной улыбкой и немножко свысока. Она совсем не привыкла, чтобы с нею так разговаривали.

Доктор нагнулся, внимательно осматривая пораненное худенькое колено. Эгберт, стоя у него за спиной, наклонился тоже.

-- М-да! Порезец довольно-таки глубокий. Скверный порезец. М-да! Но ничего. Ничего, барышня. Мы его живо вылечим. Живехонько вылечим, барышня. Тебя как зовут?

-- Меня зовут Джойс,-- сказала девочка внятно.

-- Ах, вот как!-- подхватил врач.-- Вот как! Что же, по-моему, прекрасное имя. Джойс, стало быть? А сколько мисс Джойс лет, позвольте узнать? Может она мне сказать?

-- Шесть лет,-- сказала девочка слегка насмешливо и с безмерной снисходительностью.

-- Шесть! Скажите на милость. Умеем складывать и считать до шести, я вижу? Ловко! Ловкая ты девочка. Ручаюсь, если такой девочке выпить ложечку лекарства, она выпьет и не поморщится. Не то что некоторые, да? Угадал?

-- Если мама велит, я пью,-- сказала Джойс.

-- Ай да молодец! Вот это я понимаю! Приятно слышать такие слова от барышни, которая поранила себе ножку и лежит в постели. Молодец . . .

Продолжая тараторить, неунывающий доктор обработал и перевязал рану и назначил барышне постельный режим и легкую диету. Неделька-другая, и все обойдется, он полагает. Кость не задета, к счастью, связки -- тоже. Поверхностный порез, не более того, он еще заглянет дня через два.

Итак, Джойс успокоили и уложили в постель и принесли ей в детскую все ее игрушки. Отец подолгу играл с ней. На третий день пришел доктор. Он остался вполне доволен коленом. Ранка подживает. М-да. Ранка определенно подживает. Дня через два он пришел опять. Уинифред немного беспокоилась. На поверхности порез, казалось бы, затягивался, но он причинял девочке слишком много боли. Что-то здесь было неладно. Она поделилась своими сомнениями с Эгбертом: