Густав Майринк - Альбинос

Но это не может, не может, не может быть так, - преступления, все бесконечные угрызения совести, все напрасно! - Не правда ли ?!"

Ариост вскрикнул, как сумасшедший: - "не правда ли, скажите, братья, не правда ли, "Корвинус" мой сын, это моя копия!"

Братья робко потупились и не решались произнести лжи.

Только молча наклонили головы.

Ариост медленно договорил:

"И иногда, в страшных сновидениях, я чувствую, как отвратительный, беловолосый калека с красными глазами преследует мое дитя и, боясь света, в полумраке, полный ненависти подстерегает его: Эммануил, исчезнувший Эммануил - внушающий ужас... белый негр".

Ни один из братьев ложи не мог произнести ни единого слова.

Мертвая тишина...

Тогда, словно почувствовав немой вопрос, Ариост произнес вполголоса, как будто поясняя: "Духовно умерший! - Белый негр... настоящий альбинос".

"Альбинос!"... - Баал Шем покачнулся.

"Милосердный боже, скульптор-альбинос, Иранак-Эссак"!...

............................................

"Звучат победным гласом трубы, о новом возвещая дне", - пропел Корвинус сигнал к турниру из "Роберта Дьявола" перед окном своей невесты Беатрисы, белокурой племяннице Ариоста, - а друзья его просвистали в тон ему.

И сейчас же распахнулось окно, и молодая девушка в белом бальном платье, посмотрев вниз на старинный сверкающий при лунном свете "Тейнгоф", - спросила, смеясь, не собираются ли господа брать дом штурмом.

"А, так ты ходишь на балы, Трикси, - и без меня? - вскричал Корвинус, а мы боялись, что ты спишь давным давно!"

"Но теперь ты же видишь, как мне без тебя скучно, я даже задолго до полуночи вернулась домой!"

"Что значат твои сигналы, случилось что-нибудь?" - спросила в свою очередь Беатриса.

"Что случилось? У нас к тебе большая просьба. Не знаешь ли ты, где у твоего отца спрятано "Пражское запечатанное письмо?"

Беатриса поднесла обе руки к ушам:

"Запечатанное - что?"

"Пражское запечатанное письмо - старая реликвия", - кричали все, перебивая друг друга.

"Я не понимаю ни одного слова, когда вы так ревете, messieurs, сказала Трикси, закрывая окно,-но подождите, я сейчас буду внизу, я только найду ключ от входной двери и проскользну мимо честной гувернантки".

И через несколько минут она была у ворот.

"Прелестная, восхитительная, в этом белом платье при зеленом лунном свете", - и, говоря это, молодые люди окружили ее, чтобы поцеловать ей ручку.

"В зеленом бальном платье, при белщм свете луны, - присела Беатриса кокетливо и спрятала свои крошечные ручки в исполинской муфте, - и окруженная черными членами тайных судилищ!

Нет, все-таки ваш почтенный орден нечто нелепое!"

И она с любопытством разглядывала длинные праздничные одеяния молодых людей со страшными капюшонами и вышитыми золотом каббалистическими знаками.

"Мы так стремительно удрали, что даже не успели переодеться, Трикси", извинился перед ней Корвинус, и с нежностью поправил ее кружевной шелковый платок.

Потом он торопливо рассказал ей о реликвии, о "Пражском запечатанном письме", - о диком предсказании и о том, что они придумали прекрасную полночную шутку.

А именно: они собираются побежать к скульптору Иранак-Эссаку, весьма странному субъекту, работающему только ночью, так как он альбинос, но сделавшему, впрочет весьма ценное изобретение: - массу из гипса, которая, под влиянием воздуха, становится твердой и долговечной, как гранит. И этот альбинос должен ему наскоро приготовить слепок с лица...

"Это изображение мы возьмем с собой, милая барышня, - вмешался Фортунат, - возьмем также и таинственное письмо, если вы его милостиво разыщите в архиве вашего отца и так же милостиво сбросите вниз.

Мы, конечно, сейчас же распечатаем его, чтобы прочесть написанную там чушь, и, "расстроенные", - отправимся в ложу.

Конечно, нас сейчас же спросят о Корвинусе, куда он пропал. Тогда мы с громким плачем покажем оскверненную реликвию и сознаемся в том, что он вскрыл ее и внезапно, при сильном запахе серы, появился черт, схватил его за шиворот и унес в воздух; Корвинус же, предвидев это, велел заранее Иранак-Эссаку сделать слепок со своей головы из неразрушающейся гипсовой массы - для верности! Сделал он это для того, чтобы показать нелепость страшного и красивого предсказания "о полнейшем исчезновении царства очертаний". Этот бюст здесь, а тот, кто много о себе воображает, будет ли то один из почтеннейших старцев, или все они вместе, или основавшие орден посвященные, или даже сам бог, тот пусть выступит вперед и уничтожит каменное изображение, - если он только сможет сделать это. Впрочем, брат Корвинус просил передать всем сердечный привет, и самое позднее через десять минут вернется из царства теней".

"Знаешь что, сокровище, это имеет еще ту хорошую сторону, - прервал его Корвинус, - что мы отнимем этим смысл у последнего суеверия ордена, сократим, таким образом, скучное празднование столетнего юбилея и скорее попадем на пиршество.

Ну, теперь прощай и спокойной ночи, так как: раз, два, три стремительными шагами мчится время"...

"И мы побежим с ним, - докончила Беатриса и повисла на руке своего жениха, - отсюда далеко до Иранак-Эссака... ведь так ты назвал его? А у него не сделается удар, когда к нему ворвется такое шествие?!"

"У настоящих художников не бывает удара, - поклялся Сатурнил - один из молодых людей. - Братья! ура, ура, да здравствует мужественная барышня!"

И они пустились галопом.

Через Тейнгоф, сквозь средневековые ворота, по кривым переулкам, мимо выдающихся углов и мимо старых дворцов в стиле барокко.

Потом сделали остановку.

"Здесь живет, ? 33", - сказал Сатурнил, задыхаясь, - "? 33, не правда ли. Рыцарь Кадош? Посмотри-ка наверх, у тебя лучше зрение".

И он уже хотел позвонить, как вдруг ворота внезапно открылись и сейчас же послышался резкий голос, кричавший куда-то наверх слова на негритянско-английском наречии. Корвинус удивленно покачал головой: "Джентльмены уже здесь?! -Джентельмены уже здесь, - это звучит так, словно нас ожидали!! Вперед, в таком случае, но осторожно: здесь темно, как в погребе, света у нас нет, так как в наших костюмах по каким-то хитроумным соображениям нет карманов, а следовательно и излюбленных серных спичек".

Шаг за шагом пробиралось вперед маленькое общество - Сатурнил впереди, позади него Беатриса, потом Корвинус и остальные молодые люди: рыцарь Кадош, Иероним, Фортунат, Ферекид, Кама и Илларион Термаксимус.

По узким, витым лестницам направо и налево, вдоль и поперек.

Через открытые входные двери и пустые комнаты без окон пробирались они ощупью, следуя голосу, невидимо в отдалении шествовавшему перед ними и кратко указывавшему направление.

Наконец они прибыли в комнату, где, по-видимому, они должны были подождать, ибо голос замолк и никто не отвечал на их вопросы.