Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

Не улеглось после бури море войны Эрина: дружины, как волны, под луною сверкали и с гулом глухим катились по полю. Кахмор одиноко шагал перед ними по вереску, во всеоружии он стремился за бегущими ратями Морвена. Вот подошел он ко мшистой пещере, где покоился Филлан в ночи. Дерево там склонялось над ручьем, сверкавшим в ущелье скалы. На траве блистал под луною щит расколотый сына Клато, а рядом лежал мохноногий Бран.* Он потерял вождя на вершине Моры и по ветру сыскал его след. Он думал, что спит синеглазый охотник, и лег на его щите. Ни одного дуновенья не пролетало над вереском, чтобы его не учуял Бран быстроногий.

* Этот эпизод, связанный с любимым Фингаловым псом Браном, является, пожалуй, одним из наиболее трогательных мест в поэме. Помнится, мне попалась одна старая поэма, сочиненная много позже времени Оссиана, где очень удачно введен рассказ такого же рода. Во время одного из вторжений датчан Уллинклунду, почтенный вождь одного из племен на западном берегу Шотландии, был убит в стычке с убегавшим отрядом противника, который высадился неподалеку от его местопребывания. Немногие сопровождавшие его воины были тоже убиты. Молодая жена Уллин-клунду, не зная о его гибели и крайне обеспокоенная долгим его отсутствием, подняла тревогу среди воинов, оставшихся дома, и те отправились искать вождя вдоль побережья. Они не нашли его, и прекрасная вдова была безутешна. Наконец, его отыскали благодаря псу, который несколько дней сидел на скале возле тела хозяина. Сейчас этой поэмы нет в моем распоряжении, иначе ее поэтические достоинства, возможно, побудили бы меня представить читателю ее перевод. Строфа, относящаяся ко псу по имени Du-chos или Черная нога, весьма выразительна.

"Темнобокий Ду-хос! ноги, как ветер! зябко сидеть на скале. Он (пес) видит косулю: уши торчком, и он готов уже прыгнуть. Он смотрит вокруг, но Уллин спит, и он опускает голову. Ветры свистят, Ду-хосу мнится: он слышит Уллина голос. Но видит он: Уллин недвижно лежит на волнистом вереске. Темнобокий Ду-хос, уже не пошлет его голос тебя по вереску!"

Кахмор узрел белогрудого пса, он узрел расколотый щит. Мрак застилает душу его, он вспоминает о бренности жизни. Словно поток прибывают люди и уносятся прочь; их сменяет другое племя. Но, проносясь, иные оставят на бранных полях след своей доблести. О них вспоминает вереск долгие темные годы, виясь, источник лазоревый их прославляет. Да будет таким же вождь Аты, когда он поляжет в землю. Пусть не раз до Кахмора донесется по воздуху голос грядущих времен, когда он будет шагать с ветра на ветер или сокроется в крыльях бури!

Зеленый Эрин собрался вокруг короля, чтобы голос власти его услыхать. Они склоняют веселые лица к неровному пламени дуба. Те, кто страшил их, отброшены. Лубар вьется опять в пределах их воинства.* Кахмор был небесным лучом, озарявшим народ свой во мраке. Он стоял посреди, и они, окружив короля, с восторженным трепетом ему воздавали почести. Только он не выказывал радости: ему не в новость война.

* Чтобы пояснить эту фразу, следует дать читателю представление о местности, где происходили две предшествующие битвы. Между холмами Моры и Лоны лежала равнина Мой-лены, по которой протекала река Лубар. Первая битва, в которой каледонцев возглавлял Гол, сын Морни, происходила на берегах Лубара. Поскольку ни одна сторона не одержала решительной победы, войска после сражения удерживали прежние позиции.

Во второй битве, в которой начальствование перешло к Филлану, ирландцы после гибели Фолдата были оттеснены на холм Лоны, но, когда Кахмор пришел к ним на помощь, они восстановили прежнее положение и затем в свою очередь оттеснили каледонцев, так что _Лубар вился опять в пределах их воинства_.

"Что так печален король? - спросил Малтос - орлиное око. - Разве остались враги на Лубаре? Есть ли хотя бы один среди них, что еще в силах поднять копье? Не был таким миролюбцем отец твой Борбардутул, властитель копий.** Гнев его был огонь негасимый, радость над павшим врагом - велика. Три дня пировал седовласый герой, узнав, что Калмар погиб, Калмар с потоков Лары, пришедший на помощь Уллину. Часто длани его прикасались к стали, которой, как сказывали, был пронзен супостат. Он дланями к ней прикасался, ибо угасли глаза Борбар-дутула. Однако ж король солнцем был для друзей, ветерком, вздымавшим их ветви. Радость он источал в чертогах своих, он любил сынов Болги. Имя его остается в Ате, как благоговейная память о духах, что ужасали видом своим, но разгоняли бури. Пусть же Эрина голоса *** дух короля возвысят, дух того, кто сиял среди мрака войны и повергал могучих. Фонар, с темени серой скалы пролей песнь о былых временах, пролей ее на широко раскинутый Эрин, что окружает владыку".

** Борбар-дутул, отец Кахмора, приходился братом тому Колк-улле, который, как сказано в начале четвертой книги, восстал против ирландского короля Кормака. Борбар-дутул, видимо, как и весь его род, не признавал за потомками Конара права наследовать ирландский престол. В этом кратком эпизоде содержатся сведения, проливающие некоторый свет на историю того времени. Оказывается, что, когда Сваран высадился в Ирландии, сопротивление ему оказали только гэлы, владевшие Ольстером и северной частью острова. Калмар, сын Маты, о доблестных подвигах и смерти которого рассказывается в третьей книге "Фингала", был единственным вождем племени фирболгов, присоединившимся к гэлам или ирландским каледонцам во время вторжения Сварана. Непристойная радость Борбардутула при вести о смерти Калмара вполне согласуется с духом мщения, господствовавшим повсеместно во всех странах, где утвердилась феодальная система. По-видимому, кто-то принес Борбар-дутулу оружие, которым, как утверждали, был убит Калмар.

*** _Эрина голоса_ - поэтическое наименование ирландских бардов.

"Да ни единая песнь, - Кахмор сказал, - не зазвучит в мою честь, да не воссядет Фонар над Лубаром на скале. Там полегли могучие. Не тревожь отлетающих теней. Удали от меня, удали, о Малтос, песнопевцев Эрина. Я не ликую, когда бессилен мой враг поднять на меня копье. Заутра мы волю дадим нашей мощи. Фингал на холме гулкозвучном не смыкает очей".

Словно волны, гонимые ветром внезапным, Эрин назад отошел, как повелел владыка. Широко разлились по равнине ночной его племена шумливые. Каждый бард уселся с арфой под древом своим. Каждый ударил по струнам и песнь затянул своему вождю.* Сидя пред дубом горящим, Суль-мала по временам касалась арфы, Арфы касалась она и внимала шепоту ветра в своих кудрях. Близко во мраке лежал король Аты под многолетним древом. Луч от костра на него не падал; Кахмор видел деву, оставаясь незрим. Когда он заметил слезы в ее очах, душа его просияла. Но брань тебе предстоит, сын Борбар-дутула.