Александр Борин - Крутые повороты

Встретился я и с начальником отдела городского управления культуры. Он сказал: «Да, все это ужасно». Но предположил, что цели у директора Катещенко были, вероятно, хорошие, просто не те употребил методы. «Директорами ведь не рождаются», — улыбаясь, сказал мне мой собеседник.

Что ж, наверное. Но, может быть, существуют люди, которые родились недиректорами ? Где-нибудь они будут на своем месте, вполне возможно. А тут — никак нельзя. Тут — чрезвычайно опасно. Слишком дорого обходятся они тут нам и нашим детям. Обществу. Государству.

Есть такая поговорка: «Не место красит человека, а человек место».

Все правильно: красит.

Но в одном, наверное, случае: если место это человек занимает по праву, если оно соответствует его силам и его способностям, если это его законное место.

Ну а если нет? Если занял человек не свое, а чужое место и теперь всеми способами старается его удержать, доказать всем, что он здесь хозяин, все умеет и всему соответствует?

Украсит такой человек это место?

Куда там! Так его разрушит, так разорит — обломков потом но соберешь…

Я не скажу, что все самозванцы, сидящие «не в своих санях», обязательно унылые близнецы, как две капли воды похожие друг на друга.

Нет, конечно.

У кого хватка покруче, а у кого — пожиже. У кого завидный темперамент, а у кого и вовсе его нет. У кого все кипит в руках, а у кого все из рук валится.

Но вот технология борьбы за чужое место, механизм продвижения по чужой стезе, приемы делания не принадлежащего тебе успеха, правила присвоения не своих, а чужих лавров — они-то чаще всего одни и те же. По крайней мере, сходны в чем-то основном и главном.

Давайте же попристальнее в них всмотримся.

Жизнь Ромуальда Ивановича Томчука полна событий ярких и неожиданных. В 1959 году в Хабаровском крае за взятки и использование служебного положения в корыстных целях его исключили из партии и отдали под суд. Но уже через три года, в 1962 году, в Риге, в Латвийской академии наук, Ромуальд Иванович с успехом защитил кандидатскую диссертацию, и крупнейшие ученые отрасли писали о нем: «В отношении древесных пород Сибири и Дальнего Востока Томчук является, по-видимому, единственным специалистом с такой большой эрудицией и опытом…» Однако еще через три года, в 1965 году, газета «Советская Россия» публично назвала Томчука — я цитирую — «полным профаном», «невеждой», «бесчестным человеком» и потребовала «проходимца» остановить. Сказано, кажется, достаточно энергично. Но через три года (опять магическое число!), в 1968 году, Ромуальд Иванович, работая теперь в Ивано-Франковске, приезжает на несколько дней в Москву и в сельскохозяйственной академии имени Тимирязева очень удачно защищает докторскую диссертацию. Тут же, однако, он вынужден из Ивано-Франковска бежать, потому что на этот раз, по свидетельству украинской «Рабочей газеты», доктор и профессор незаконно положил в карман пятьсот двадцать пять рублей. Он переезжает в Воронеж, становится сотрудником Центрального НИИ лесной генетики и селекции, дирекция института немедленно выдвигает его работу на Государственную премию, но еще через три года (опять!), в марте 1976-го, из этого института Ромуальда Ивановича увольняют, как «не соответствующего должности».

И все это Томчук успел в свои сравнительно молодые годы — сегодня ему за пятьдесят.

Судьба, согласитесь, редкая, удивительная, даже уникальная, она не может не привлечь к себе внимания.

И вот уже третий месяц езжу я из одного города в другой, туда, где жил Томчук или куда только наведывался, разговариваю с людьми, хорошо его знающими, читаю десятки, сотни документов, сравниваю, сопоставляю, анализирую, короче говоря, пытаюсь понять: кто же он есть, Ромуальд Иванович? Какими методами овладел, чтобы не сгорать в огне, возникать каждый раз из пепла, как птица Феникс, и со ступеньки обязательно подниматься на новую ступеньку? Кто, на конец, те люди, которые Ромуальду Ивановичу в этом всегда способствовали, и какие на то были у них причины?

День за днем хожу я по научным учреждениям города Риги, беседую с одним сотрудником, другим, третьим… Вечерами в номере гостиницы «Даугава» — дивный вид из окна, широкая река в красных отблесках заката — подолгу сижу за письменным столом, пытаюсь подытожить услышанное.

Начало шестидесятых годов. Латвийские ученые разработали способ получения из древесной зелени хвойно-витаминной муки для подкормки скота. По свидетельству специальных научно-технических изданий, дело важное, нужное, перспективное, имеющее большое народнохозяйственное значение.

В эту примерно пору в Риге и появился старший научный сотрудник Дальневосточного НИИ лесного хозяйства Ромуальд Иванович Томчук. Целью его было изучить опыт латвийских ученых и наладить затем производство муки на Дальнем Востоке.

Как отнеслись к планам Томчука рижские специалисты? В основном скептически. Без энтузиазма. Не очень всерьез. И в центральных-то областях новое дело не слишком движется. А тут Дальний Восток. Огромные территории. Недостаточная производственная база.

Скоро, однако, в Латвии узнали: на Дальнем Востоке муку действительно начали производить. Кто-то там был, с удивлением потом рассказывал: Томчук, знаете, сумел подключить промышленность, получил оборудование, заинтересовал совхозы…

Через некоторое время Ромуальд Иванович привез в Ригу свою кандидатскую диссертацию «Производство хвойно-витаминной муки на Дальнем Востоке и в Якутии».

Сегодня вспоминают: в работе его некоторых кое-что смущало. Чуть-чуть. Ну, прежде всего недостаточная, пожалуй, самостоятельность его научных решений. Методами, разработанными до него для европейских пород хвои, Томчук определил состав каротина и других полезных веществ в хвое дальневосточной. Нужно? Важно? Полезно? Какие разговоры! Но надо ли это считать самостоятельным научным творчеством, научным его вкладом? Или все-таки скорее обычная лабораторная практика? Шокировал немножко и список опубликованных работ диссертанта. Всего семь названий, и в них наука тоже не слишком просвечивала: корреспонденция «Наша помощь сельскому хозяйству», журнал «Лесное хозяйство»; информация в сто строк «Есть витаминная мука», журнал «Мастер леса»… И уже не настораживала даже, а только мило забавляла наивная гордость диссертанта, умеющего свободно производить четыре действия арифметики: «Разница 60 рублей минус 3 рубля 30 копеек, — указывалось в автореферате по поводу экономического эффекта, — равняется 56 рублям 70 копейкам».

Но все это были нюансы, мелочи. Гораздо важнее было другое. В молодую научную область, которая только-только становилась на ноги, которая так сейчас нуждалась в поддержке жизнью, практикой, входил человек с могучей деловой сметкой, с сильными руками, с железной энергией, желающий работать и умеющий работать.