Артур Миллер - Фокус

- Сначала мусорный бак, потом они выбьют окно или еще что-нибудь сделают.

- Нет, не в моем доме.

- А что ты собираешься делать, что, наблюдать всю ночь напролет, чтобы никто этого не сделал.

- Моему дому они ничего не сделают.

Он увидел, как из-за угла выехал второй автомобиль, увидел, как он поехал по улице и молил, чтобы он не замедлял ход. Но тот притормозил и, виляя, остановился перед домом Фреда сразу за тем, первым. Это был тоже закрытый автомобиль с двумя дверями, но побольше. Одна дверь открылась, изнутри на тротуар вывалился очень толстый человек, который принялся рассматривать дома. Из другой двери вышел еще один человек и остановился рядом с толстяком. Они пытались рассмотреть номер дома Ньюмена. Ньюмен не шевелился. Толстяк что-то сказал своему спутнику и через лужайку Ньюмена подошел к веранде. Ньюмен обернулся только когда почувствовал, что Гертруда вжалась в кресло. Потом он посмотрел на толстяка, который обращался к нему снизу.

- Извините. Где здесь дом номер 41 дробь 39?

- Это следующий дом, - сказал Ньюмен, указывая на дом Фреда.

- Большое спасибо, - сказал толстяк. Вместе со своим спутником он пересек лужайку, неловко поднялся на веранду, и оба вошли в дом к Фреду.

Ньюмен почувствовал, что если он прикоснется к Гертруде, она закричит. Он посмотрел на нее, освещенную неверным светом из гостиной.

- Что...

- Тс-с-с!

Шли минуты. Из дома Фреда ничего не было слышно. По-видимому, они спустились в подвал. Она пошевелила ногой по каменному полу.

- Это не вечеринка, - прошептала она тоном обвинителя. - Там нет ни одной женщины. Это собрание.

- Похоже. - У него сильно колотилось сердце, и он пошевелился в кресле, чтобы успокоиться. - Ну и что? - сказал он беззаботно.

Она не ответила. Он прислушивался вместе с ней. Из дома Фреда не доносилось ни звука.

- Ну и что, Гертруда? - настаивал он.

Через мгновение она посмотрела на угол, затем глянула на другой и перевела взгляд вниз на автомобили. Она поднялась и, не дожидаясь его согласия, пошла к дверям дома.

- Поднимись наверх, - спокойно сказала она и вошла в дом.

Он встал и хмуро поплелся за ней.

Он сидел в маленьком обитом сатином кресле в метре от кровати, наблюдая за тем, как она болтала одной ногой присев на краешек в изголовье. Был включен лишь маленький ночник возле ее лица. Она сидела так довольно долго, ее грудь вздымалась и опадала в соответствии с мучительным ритмом ее мыслей. Он глядел на ее прищуренные глаза и видел ее отстраненно, как через окно.

- Лалли, спокойно начала она, - вот что я должна сказать. Может, мне нужно было рассказать это с самого начала, а может, и нет. Но ты тоже мне кой чего не рассказал, так что может это просто отплата.

- Что я тебе не рассказал?

- Про мусорный бак. То, что вокруг действует Фронт.

- Это не показалось важным. Я не понимаю, почему это важно сейчас.

- Хорошо, давай я продолжу. Перво-наперво. - Она остановилась, посмотрела на него как будто чтобы проверить, сердит ли он, а потом продолжила, смотря перед собой задумчивыми прищуренными глазами. Перво-наперво ты должен прекратить валять дурака. Или ты идешь к Фреду и вступаешь во Фронт, или мы выезжаем отсюда и делаем это как можно быстрее.

Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. - Что... Что? запнулся он.

- То, что я сказала, а ты услышал. - Она не смотрела на него. - В следующий четверг вечером они проводят большое собрание. Ты пойдешь туда.

- Откуда ты узнала, что у них в следующий четверг собрание?

- Я хожу за покупками в здешние магазины. Там полно их объявлений. Ты и сам видел.

Своим молчанием он подтвердил это.

- Ты пойдешь?

- Не знаю.

- Почему не знаешь?

- Когда-то давно Фред говорил мне о таком митинге.

- Ну? - помогла она.

- Но он никогда не заговаривал о нем снова. Я хочу сказать, что не знаю, как меня там примут.

- Так ты пойдешь, и тебе там будут рады.

- Не уверен.

- Лалли, ты пойдешь туда. Они затягивают вокруг нас петлю. Ты должен вырваться сейчас или у тебя это никогда не получится.

Он долго смотрел на нее. - Откуда ты так много знаешь о Фронте? спросил он, не желая этого спрашивать.

Она подумала. - Неважно, - встряхнув головой, сказала она. - Ты пойдешь.

- Почему ты испугалась того толстяка?

- Я никого не испугалась.

- Ведь ты же знаешь его?

- Нет.

Он встал. - Ты знаешь. Герта, пожалуйста, скажи мне правду. - Он подошел к кровати и сел на край лицом к ней.

Она смотрела мимо него. Он не смог бы сказать наверняка была ли она готова расплакаться сию же минуту или разразиться гневом, но внутри нее явно что-то клокотало, и она сдерживала себя.

- Герта, нет смысла утаивать от меня правду. - Он поднял ее руку и погладил. - Прошу тебя. Расскажи мне, пожалуйста.

У нее вырвался легкий вздох. Она посмотрела в его глаза как будто чтобы оценить его. - Я расскажу, - сказала она.

Он подождал, а она облизнула губы и посмотрела на платье. - До войны я жила с одним человеком.

- Жила с ним?

- Да. Ты ведь предполагал о чем-то подобном?

- Да.

- Ну вот, так это и было. В Калифорнии.

- В Голливуде?

- В окрестностях.

- Он был актером?

- Нет, у меня никогда не было никаких актеров. Я все придумала про актера.

- Зачем?

- Не знаю. Я всегда что-нибудь сочиняю.

- Не плачь. Продолжай. Герта, не плачь, пожалуйста.

- Я не плачу.

- Что произошло? Кем он был?

- Он был хозяином того маникюрного салона для собак, о котором я тебе рассказывала.

- Это тот, который так хорошо к тебе относился?

- Да.

- Сколько вы прожили вместе?

- Около трех лет. Немного меньше.

- После того как ты пыталась петь в кино?

- Я никогда не была певицей. Не была настоящей.

- Кем же ты тогда была?

- Я была машинисткой в студии. Секретарь-машинистка. Я брала уроки вокала, но у меня ничего не вышло.

- Я удивлялся, почему ты никогда мне не пела.

- Я не умею. Не могу хорошо. Всю жизнь я хотела стать певицей. Это было единственной возможностью попасть в кино. Я имею в виду, что у меня не сногсшибательная внешность.

- Да ты рассказывала мне о прослушивании.

- Я никогда не была на прослушивании.

- Ох.

- Однажды я пробовала, но я была машинисткой, и тамошние евреи решили, что я должна оставаться машинисткой.

- Ох.

- Ну вот, больше я уже не могла это выносить. Потом я встретила этого человека, и мы подружились, и я бросила работу и мы жили вместе.

- Что же случилось?

- Какое-то время все было нормально.

Он взял ее руку по-другому. - Что же случилось? - спросил он.

Она снова оценивающе глянула на него, и снова перевела взгляд на свое платье. - Он был в порядке. Я имею в виду, что он знал толк в развлечениях. Знаешь, парень для вечеринки. Я не делаю из этого тайны, он был очень мил и у него было хорошее дело. Потом он связался с этой организацией. Там она называлась по-другому, но смысл тот же. Там существует миллион таких организаций. Против евреев. Ты же знаешь.