Мария Романушко - Если полететь высоко-высоко…

Мы, Ольгины подружки, были уверены, что Ольга самой первой из нас выйдет замуж. Уж очень она была хороша собой. И умна. И остроумна! Казалось бы, такая классическая красота должна быть холодной, а Ольга была весёлой и смешливой девушкой – вот такое удивительное сочетание. На первом же курсе в неё влюбился мальчик-второкурсник. Красивый и печальный, ниже её на голову. Он был горбун. Он ходил за Ольгой тенью, он писал ей восторженные письма… Она решительно не знала, что с этим делать. Ей было его жалко, но – не более того. А он так горестно и страстно взирал на неё, свою богиню… Да, он был бы счастлив, как Квазимодо, ночевать под дверью, на коврике, на пороге дома своей Эсмеральды…

Девчонки смеялись над воздыхателем. Он был из какой-то другой эпохи… Однажды он остался стоять, облитый хохотом, в пустом коридоре. У меня сжалось сердце от жалости к несчастному горбуну. Когда-то, в школьные годы, я тоже чувствовала себя изгоем, и поэтому очень хорошо понимала его. Я подошла и сказала: «Простите их. Они не понимают…» Я думала: ему станет легче, когда он увидит, что я-то его понимаю. Но он посмотрел на меня почти с ненавистью. И ничего не ответил. Я помню этот взгляд и сейчас, спустя много лет, – взгляд, полный ненависти, льда и отчаянья…

А когда мы были на втором курсе, мальчик-горбун умер… Нет, он не покончил с собой от несчастной любви, он умер от больного сердца. Видно, оно не выдержало таких сильных переживаний. Я стояла перед его портретом в чёрной рамочке, который висел в коридоре института, на первом этаже, недалеко от раздевалки… Ему было всего 19 лет. Он умер от несчастной любви. Оказывается, такое бывает и в наше время…

Нас было шестеро, девчонок в нашей компании. И вот пятеро уже побывали замужем, кто-то успел и родить, и развестить. А Ольга – до сих пор одна. Как будто мальчик-горбун с горящими глазами, оттуда, с небес, не подпускает к ней никого… Хранит её чистоту.

Ты знал, что Оля – моя самая лучшая подруга. Ты скучал по ней, когда она долго не приезжала. Идём по нашей Берёзовой аллее, и ты напеваешь:

Поясняешь: «Стих про тётю Олю Тишлер».

В доме на Смоленской площади все любили Антона.

Ольгин отец говорил дочери: «Ну, когда уже и у меня будет такой внук?»

Что она могла ему ответить?…

Когда другая моя подруга, Наташа Дюшен, вышла замуж за Андриса Слапиньша и уехала с ним в Ригу, только Ольга связывала меня с моей юностью.

Она приходила всегда на наши дни рождения: мой и Антошин. Это стало традицией. Иногда Ольга была единственным нашим гостем. Она одаривала Антона потрясающими книгами! После института она какое-то время работала в книжном магазине, а это были времена книжного дефицита, особенно было трудно достать хорошую детскую книгу, они расходились мгновенно, и Ольга всегда помнила о моём сыне-книгочее. Добрая половина Антоновой детской библиотеки – это подарки Ольги, спасибо ей огромное. Она никогда не приходила к нам без книг. Зная, что для нас это – самый сладкий подарок. Слаще чего бы то ни было другого. Сначала я читала их Антону, через много лет – Ксюше. И великолепное издание Маршака, с чудными картинками, и гениальные рассказы о природе Сладкова, и толстый том Носова – все три романа про Незнайку! «Незнайка на Луне» долго был любимой Антоновой книгой. Может, именно с этой книги и началось его увлечение астрономией и зародилась мечта улететь на какую-нибудь планету… хотя бы вымышленную, рождённую собственной фантазией…

А однажды Ольга приехала к нам с потемневшим лицом и таким горем и недоумением в дивных своих глазах!… Я сразу поняла: что-то случилось. Она сказала:

– Наш папа ушёл от нас…

– Как… ушёл?

(Я подумала: умер).

– Просто ушёл… Бросил.

– Этого не может быть!

– Мы с мамой тоже так думали. Оказывается – может…

Я сидела, как громом поражённая. Я не знала, как её утешить. Хотя я хорошо помнила, как это было в моей жизни, мне было всего шесть лет, но забыть невозможно… Ольга взрослый человек. Но – ей от этого не легче. А может, и труднее.

– Я не знаю, как теперь жить, – сказала она. – Ведь я теперь никому не смогу поверить…

Мы долго в тот вечер, уложив Антона спать, сидели на кухне…

Она ушла. А у меня было такое ощущение, что у меня кто-то умер. Ведь мы с ней раньше думали: если на свете существует такая любовь, как у её родителей, значит, ОНА бывает! Ольгина семья для нас, девчонок, была единственным примером идеальной семьи. Когда один раз – и на всю жизнь. Значит, такое бывает, бывает! Вокруг и близко не было ничего подобного. Все люди вокруг совершали попытки – одну, другую, следующую… Ольгины родители были счастливым исключением. А теперь – они перестали им быть… И от этого даже у меня пошатнулась почва под ногами. Значит, ЭТОГО ВООБЩЕ НЕ БЫВАЕТ?! Чтобы один раз – и на всю жизнь. Бедная Оля!… Бедная Элла Яковлевна…

Ольга не подозревала, что впереди их с мамой ждёт ещё одно испытание. В тот раз, когда мы сидели с ней до полуночи на моей кухне, она сказала: «Я постараюсь не увидеться с ним больше никогда!» Но пройдёт десять лет, и её отец вернётся к ним. Умирать… И они примут его. И простят. И будут с ним до последнего часа…

Значит, такое всё же БЫВАЕТ?…

Приезжала Оля. Ходили вместе гулять. Забавно: Антон больше похож на неё, чем на меня! У него такие же тёмные густые волосы, и тёмные глаза в густых ресницах, как у Оли. Она гордится этой схожестью.

Мы идём втроём, держа Антона за руки, и он скачет между нами, повисая на наших руках, как на качелях… И я думаю, что это, наверное, и в самом деле правда: то, что мы все – родственники, и была у нас одна общая праматерь с Ближнего Востока… И никто и нигде и никогда не одинок: потому что вокруг – братья и сёстры… Где бы я ни была – вокруг братья и сёстры. Мысль об этом греет.

Не забыть: как мы слушали каждый вечер симфоническую музыку…

Тебе было четыре года. Ты знал всех дирижёров. У тебя были любимые – Владимир Федосеев и Юрий Темирканов. Наши вкусы совпадали.

А помнишь, как нам подарили «Болеро» Равеля? Борис Глебович из Литературной консультации, мой старый друг. А на другой стороне оказался Лист… Ты слушал несколько дней кряду, то Равеля, то Листа – и никак не мог насытиться!

А как я ездила по всей Москве в поисках Третьего фортепьянного концерта Рахманинова, который мы очень полюбили оба! И мы хотели его слушать часто-часто… О, это была настоящая охота! Приехать на Арбат с утра пораньше, ещё до открытия магазина «Мелодия» и стоять как можно ближе к двери, чтобы, когда дверь откроется, оказаться внутри первой и – бегом на второй этаж, к любимому отделу!