Томас Мор - Эпиграммы

Но деньги взятые

Тотчас рассеются,

А страсть недолгая

Погибнет прежде, чем

40 На свет появится.

Но эти денежки,

Что прежде с жадностью

Несчастный жаловал,

Помочь затем ему

Не в состоянии,

Где нелюбимую,

Не доброй волею,

Но с принуждением

Он взял супругою.

50 Что прелесть? Сгинуть ли,

Как лихорадке, ей,

С годами сникнуть ли,

Под солнцем - цветику?

Тут щеки алые

В румянцах кончатся;

Любовь, лишь этими

Державшись узами,

Без них уносится.

Но есть любовь, и с ней

60 Душой провидящий

В совете с разумом

Достойный встретится.

Ее в счастливый час,

Достоинств полную

(Не преходящую,

Как лихорадка иль

Как годы беглые),

Даст уважение.

Во-первых, та, кого

70 Ты в жены хочешь взять,

Смотри, - питомица

Каких родителей;

Пусть мать отменными

Блистает нравами,

Чьи нравы девочка

В нежнейшем возрасте

Впитавши выразит.

Тут на врожденные

Мила ли - качества

80 Смотри, чтоб в облике

Цвела безоблачность;

Пусть от лица вдали

Пребудет сумрачность,

Но на щеках ее

Цветет застенчивость,

И в лике девушки

Не будет дерзости.

Пусть будет скромная

И пусть не тянется

90 К мужам с объятьями.

Во взорах кроткая,

Пусть всюду глазками

Не рыщет, бегая.

От губ подалее

Пусть будет глупая

Болтливость вечная

И с ней мужицкое

Всегда молчание.

Пусть будет девушка

100 В науках сведущей,

Иль пусть хотя бы к ним

Предрасположенной;

И в них, счастливая,

Могла б из древности

Творений лучшие,

Дни жизни радуя,

Черпать учения,

В их всеоружии

Не раздувалась бы

110 В удачах гордостью,

И не рыдала бы,

Когда в несчастия,

Бедняжка, ввергнута.

Всегда веселая,

Не будет пусть она

Докучной, тягостной

Твоею спутницей.

Сама ученая,

Научит грамоте

120 Твоих с младенчества

Внучаток в будущем.

Заставит пусть тебя

Покинуть сверстников

И успокоиться

С женой ученою;

Она, желанная,

Рукой проворною

Струн льет звучание

И пеньем (сладостней

130 Нет, Прокна, голоса

И у сестры твоей)

Приятно радует.

Хотел бы Аполлон

То слушать пение.

Тебя б заставила

Беседой ласковой,

Но и ученою

Быть дни и ночи с ней,

Найти у ней слова

140 Медовой сладости

И не без прелести

С медовых уст ее

Всегда текущие;

Да сдержат те слова

Тебя, коль к радости

Пустой потянешься,

Да облегчат они,

Коль вдруг сожмет тебя

Тоска щемящая;

150 Поспорит в них она,

Вся - красноречие,

С нелегким опытом

Всех дел случившихся.

Такая, думаю,

Орфею некогда

Была супругою.

Из царства мертвого

Не стал бы дерзостно

Спасать он женщину

160 По нраву грубую.

Такой же, думаю,

Непревзойденною,

Что и с отцом могла

Равняться песнею,

Назона дочь была.

Такой же, думаю,

(Какой приятнее

Отцу и не было,

Кто всех ученее)

170 Была дочь Туллия.

Такой же Гракхов двух

Была родившая.

Она, родив, детей

Добру наставила,

Став им наставницей,

Как и родильницей.

Но что столетия

Тревожим прошлые?

И в веке нынешнем,

180 Хоть он и грубый век.

Найдется девушка,

Но лишь единая,

Так пусть единую

Возьмет из множества

И с нею тех сравнит,

О ком рассказано,

Как бывших некогда

В веках, что минули;

Она же дальнюю

190 Теперь Британию

Возносит, крыльями

Молвы взнесенная,

Хвала и слава ты

На всей земле одна

Такая девушка!

Но не Кассандра ты

В своем отечестве.

О Кандид, ты скажи,

Коль и тебя возьмет

200 Супругом девушка,

Одна из тех, о ком

Сказал я ранее,

То да оставишь ты

Исканье внешности

Или к приданому

Стремленье жадное.

Вот слово верное:

Красива каждая,

Коль дева по сердцу.

210 Нет тех достаточней,

Кто счел достаточным

Все, чем владеет он.

Так, любит пусть меня

Жена: тебе ни в чем,

Друг, не солгал я здесь.

Пусть даже девушке

Самой природою

В красе отказано,

И пусть на вид она

220 Чернее угольев,

Но будет мне она

Врожденной скромностью

Прекрасней лебедя.

Пусть деву вздумала б

Лишить приданого

Судьба обманная,

Да пусть бедней она

И Ира бедного,

Но будет мне зато

230 Врожденной скромностью

Богаче, Крез, тебя.

126. ШУТОЧНАЯ, НА ГРОЗЯЩЕГО

Жене Трасона волопас-мужик нанес

Позор в его отсутствие.

Домой вернувшись, воин понял все, и вон

Вооруженный бросился.

Настигнув волопаса одного в полях,

Вскричал: "Эй, слушай, мерзостный!"

Тот встал, камней набрав себе за пазуху.

Меч обнажив, вскричал Трасон:

"Ты причинил позор моей жене, мясник?"

Тот отвечал бестрепетно:

"Да, я" - "Так, признаешься? Всех богов, богинь

Зову. О злодеяние!

Тебе бы в грудь по рукоять я меч вонзил,

Когда бы не признался ты".

127. ОБ УМЕРЕННОСТИ, С ГРЕЧЕСКОГО

Я не стремлюсь занять поля пространные,

К златому счастью Гига нет стремления.

Пусть он своим, своим и я довольствуюсь.

И все, что слишком, слишком мне не нравится.

128. УМИРАЮЩИЙ ГЕКТОР, С ГРЕЧЕСКОГО

Выбросьте труп мой, данайцы, поверженный после кончины:

Ведь и убитый уже, лев для зайцев по-прежнему страшен.

129. НА ГЛУПОГО ПОЭТА

Как-то поэт, кому первого нет, написал: "В благочестье

Эней - кому второго нет".

Некто, когда короля захотел восхвалить он, считая,

Что сам Марона стоит он,

"Вот он, вот он, король, кому первого нет", - заявляет.

Такой хвалы не стоит тот.

Стоит, однако, поэт, и бесспорно. Итак, воздадим же

Хвалу обоим должную.

Вот он, вот он поэт, кому первого нет, но и вот он

Король, кому второго нет.

130. НА НЕКОЕГО,

КТО НАПИСАЛ ГИМНЫ О БОГАХ, НЕДОСТАТОЧНО УМЕЛО

ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВОВАВ В ПРЕДИСЛОВИИ,

ЧТО ОН НАПИСАЛ ИХ ЭКСПРОМТОМ

И НЕ СОБЛЮДАЛ ЗАКОНОВ СТИХА, И ЧТО ИЗЛОЖЕНИЕ

НЕ ОБЕЩАЕТ КРАСНОРЕЧИЯ

Книга святая Андрея касается всех по порядку

Фаст, но касается их с краткостью дивной она.

Сами же вышние боги, кого он воспел, вероятно,

Все о поэте пеклись, пишущем книгу свою.

Ведь написал он не вдруг, но так, что не сделаешь лучше

В долгое время ее, сколько б его ни давать.

Благочестив и предмет, незатронутый с древности самой,

Роком и облик труда тот же доднесь сохранен.

Если ж себя не связал он заботой о всяких размерах,

Это отнюдь не в ущерб, с разумом он совершил.

Ведь и величье труда подчиняться не хочет размеру,

Да и свобода лишь там, где вдохновение есть.

Благость труда самого для невежды достаточна, ты же

Каждый, кто пил, и не раз, воду в Кастальском ключе,

Если ты взвесишь детали, - в них вкусишь такое блаженство,

Коего ты ни в одной книге досель не вкушал.