Игорь Оськин - Эвтаназия советского строя

Съезд ЛНФ открылся 17 июня 1989 года в Доме пищевиков. В зале пятьсот участников. Главные идейные заправилы – Салье и Филиппов. Им – внеочередное слово на трибуне и для реплик с места – разъяснить и направить. А вся черновая организационная работа – всё на том же Нестерове, который здесь представился: старший научный сотрудник проектного института, кандидат технических наук.

Съезд проходил по уже общепринятым демократическим правилам. Копание в мелочах регламента, речи не по повестке или вообще не по делу, опровержения противной стороны путем приписывания ей того, чего у нее ни в мыслях, ни в речах не было, следующий поступал точно так же с предыдущим и так далее по законам Паркинсона.

Вот характерные высказывания:

«Перестройка – в опасности!» «Раскрепостить экономику, расгосударствливая её! Положить конец господству номенклатуры!» «За демократию! За союз с прогрессивными деятелями КПСС!»

«В апреле Горбачев подписал Указ об уголовной ответственности за государственные преступления – человек, которому мы все так безгранично верили, с такой легкостью предал Перестройку!»

«Нищенство трудящихся и особенно технической интеллигенции, доведенной до полного отчаяния!»

«Социализм – это свобода!»

«Задача Народного фронта: повышение нравственных устоев жителей города. Член Народного фронта обязан руководствоваться в своей деятельности общедемократическими принципами и своей совестью».

«В Вильнюсе, Ереване, Баку реакция прибегла к насилию и арестам, а в Тбилиси – и к зверским убийствам, пытаясь устрашить пробудившееся общество».

На выборах совета фронта – в основном самовыдвижение, самопредставление, из известных – пяток человек, остальным двум десяткам доверились по слуху и по виду. Споры по поправкам к уставу и программе затянулись. Вскоре большинство стало роптать – выявились одни и те же спорщики по любым вопросам. Но красной нитью проходило – права меньшинства святы!

В перерыве Колесов прогуливался по дворику, навстречу Юрий Беляев, хитро улыбается: "Что-то евреев тут многовато".

Небольшая группа окружила Нестерова:

— Что происходит? Съезд срывается!

— Всё нормально, народный фронт будет создан.

Филиппов попросил дать ему и редакционной комиссии время для доработки документов. В конце съезда Филиппов вышел на авансцену с вдохновенным лицом, громко, "с выражением" (с пафосом) произнес вместо программы сильно укороченный и бесспорный для любого демократа Манифест (все учились по Марксу), мощным голосом дал концовку: "Вся власть – демократически избранным Советам! Предприятия – трудящимся! Земля – крестьянам!"

Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в… а, нет, извините, овации – это из другой оперы. Проголосовали – все за. Приняли и устав.

Радостное волнение испытывал он вместе с делегатами! Сделали большое дело. 90 лет назад была создана партия коммунистов, перевернувшая Россию. Впервые в советской истории создана (вместе с другими городами) политическая организация, которая поведет страну к сияющим вершинам демократии.

Он включился в активную революционную работу. Теперь два раза в неделю ходил на собрания: в районную группу и в городской совет фронта. Совет заседал в доме пищевиков. Кроме упомянутых ранее в совете были философ А.Беляев, социолог Вите, журналист Дегтярев, "кочегар" Константинов, юрист Монахов, биологи Андреев, Сунгуров, Корнев, писатель Чулаки и другие. Все – умные, досточтимые люди. Их приятно слушать.

Зачастую разговоры шли о том, что сказали руководители страны и города, как им ответить – митингом, демонстрацией, пикетами, листовками или еще чем-нибудь. Как-то Филиппов перебрал варианты ответов на очередную страшилку Лигачева, спросил: "Так что делать?". Некто из зала подал замечательную идею: "Ничего не делать". И это, посчитал Колесов, в данном случае был лучший вариант.

В другой раз нервный демократ восклицал: «Пусть меня арестуют!» Наверно, он слишком высоко оценил свою роль в перестройке.

Колесов исправно участвовал во всех мероприятиях народного фронта, как правило, молча. Неплохой оратор, как его оценивали товарищи по работе, здесь он больше помалкивал: не мог вписаться в безапелляционный тон разоблачительных речей, призывать же к умеренности, осторожности он не мог по причине своей гордыни – к нему отнеслись бы снисходительно: зачем спорить с человеком старше присутствующих на 20–30 лет, который просто по возрасту не может иметь передовых воззрений.

Он понял это еще год назад на собрании клуба "Перестройка" в ДК Ленсовета.

— Это же бесполезно – нападать на компартию в целом, — говорил он, — и вредно: возлагать ответственность на 19 миллионов членов партии и настраивать их против себя, против перестройки…

Тогда-то и уловил снисходительные улыбочки молодых либералов. И сделал выводы.

Вероятно, склонность к преувеличениям вообще свойственна людям в непростых ситуациях. Вот факт из новейшей истории: в 1988 году появилось письмо Нины Андреевой. "Три недели страна в ужасе молчала", — так говорили демократы. Он слышал о письме, но не читал. Ужаса не ощутил: ни по себе, ни по окружающим. Нашел газету, прочитал: опять нет ужаса. В письме повторение общих мест типа простенького "Блокнота агитатора". Авторшу можно только пожалеть за непонимание проблем Перестройки. И простить как специалиста-химичку. А бить ее некрасиво – объявлены плюрализм, гласность и т. п. — пусть живет при своем мнении. Три недели – это срок до статьи против Нины Андреевой в главной партийной газете. "Победа реформаторов", — ещё одна гипер-оценка этих событий. Даже скучно.

Нина Андреева радела за рабочих. Да уж, чего не было, того не было – рабочих в народном фронте и других демо-движениях. Об этом говорили и призывали, но ничего не делали вроде того, что делал в свое время Ленин. В целом по стране рабочие и крестьяне оставались бесхозными, голосовали по подсказкам либеральной интеллигенции за лучшую долю, за землю, за волю. Поэтому поддержка рабочими перестройки и реформ остается загадкой века. Рабочие, которым вообще-то демократия до фени, надеялись больше зарабатывать.

— Такая демократия мне не нужна, рот открыть можно, а положить туда нечего, — говорил работяга в телекамеру.

Гидаспов, директор научно-проектного института (сотрудники хорошо о нем отзывались), член-корреспондент Академии наук, быстро освоил арсенал демократии. На выборах в депутаты Союза он победил: развернул бурную предвыборную кампанию, вплоть до уличных митингов. Горбачев назначил его первым секретарем обкома.

Вскоре Гидаспов провел общегородской митинг у СКК. Колесов побывал на нем – из любопытства. Участники приехали на автобусах своих заводов. Много очень громких лозунгов: "Не дадим ударить перестройкой по коммунизму!", "Назад к диктатуре пролетариата"", "Политбюро к ответу!"