Бранислав Нушич - Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

У господина Симы пробудилось чувство зависти и злобы, без которых, впрочем, не мог бы обойтись ни один большой критик. Уже после второго представления "Отелло" Илдирим написал очень острую критическую статью, обрушив главный удар на артистов, игравших роли, которые он сам когда-то исполнял. Больше всех досталось исполнителю главной роли - Отелло. Господин Сима утверждал, между прочим, что этот актер не знает, что делать со своими руками.

Критика пала на труппу, словно гром с ясного неба. Один артист, которого вечно "оттесняли", не давая ему первых ролей, воспринял критику вполне серьезно.

"Я слышал, - утверждал он, - что эту статью написал какой-то профессор, которому предлагали место драматурга в Народном театре Белграда!" Комик ядовито заметил: "Критик не принял в расчет, что "Отелло" - костюмированное представление, а на костюмах нет карманов, поэтому артисту и некуда деть руки!" А артистка, игравшая Дездемону, добавила: "Если бы критик знал, что Отелло в последнем акте хватает меня за горло, как мясник, он бы не говорил, что тот не знает, куда девать руки!"

Отелло выслушивал все эти ядовитые замечания и только кусал губы, как в первом явлении пятого акта. Он повсюду расспрашивал, кто автор критики, но никак не мог узнать. Этого ему не хотели сказать даже в редакции. Наконец он догадался спросить у кассира, продававшего билеты, на каком месте сидит критик из редакции "Светлости".

- Второй ряд, место сорок два, - ответил кассир.

Узнав это, Отелло еще до начала представления, когда зал был пуст, хорошенько рассмотрел место, а затем пошел за кулисы и пробыл там до последнего акта, хотя и не был занят в спектакле. Перед началом спектакля и после первого действия он долго смотрел сквозь дырочку в занавесе, фиксируя второй ряд, место номер сорок два. А между вторым и третьим действием вышел в зал, прошел через партер, остановился у кресла сорок два, вызывающе посмотрел на сидевшего в нем господина и презрительно покашлял.

На этом месте сидел господин Пера, практикант, и с удовольствием смеялся, как и должен смеяться всякий зритель, получивший бесплатный билет.

"Правду сказал господин Сима, - думал про себя Пера, - что я буду смеяться до слез".

После окончания спектакля господин Пера вместе с остальной публикой стал пробираться к выходу, все еще думая про себя: "Правду сказал господин Сима, что вечером я буду смеяться до слез". И, выйдя на улицу, он продолжал бы свой путь с такими же мыслями, но вдруг перед ним предстал тот самый человек, который перед последним действием покашливал в партере.

- Вы, значит, утверждаете, будто я не знаю, что делать со своими руками! - загремел неизвестный прямо ему в лицо.

- Почему я? - заволновался господин Пера.

- А я хочу вам доказать, - рявкнул тот снова, - я знаю, что делать со своими руками!

И тотчас на бедного господина Перу посыпались хлесткие пощечины то с одной, то с другой стороны, сопровождаемые возгласом:

- Извольте и дальше писать свои критики!

Изумленный и ошеломленный господин Пера не смел и пошевельнуться, он стоял неподвижно, словно боялся повернуть голову, чтобы обидчик не промахнулся.

Нельзя сказать, сколько именно было получено пощечин, так как он их, по-видимому, не считал. Но когда публика вырвала господина Перу из рук "мавра", он поплелся домой с распухшими щеками. В утешение он только и мог сказать себе: "Ну вот, а он мне говорил, что я вечером посмеюсь до слез".

Придя домой, он не застал господина Симу, задержавшегося на ужине. Господин Пера не смог дождаться утра, взял лист бумаги и написал крупными буквами: "Я очень дорого заплатил за ваш бесплатный билет", и положил эту записку на подушку господина Симы. Затем лег в кровать и с головой завернулся в одеяло, словно хотел скрыться от пережитого публичного позора.

На другой день утром господин Сима и господин Пера снова сидели на своих кроватях и одевались. Господин Пера, все еще с опухшими щеками, тяжело вздыхая, рассказывал господину Симе свое ночное приключение.

- Уверяю вас, я совсем не знаю этого человека. Подходит ко мне и сообщает, что не знает, куда девать свои руки. А потом, чтобы занять их чем-то, бьет меня по щекам. Если только за то, что я смотрел спектакль по бесплатному билету, то вы должны были предупредить меня, и я бы не пошел. За удовольствие бесплатно посмеяться - получить побои! Нет, это никуда не годится!

Господин Сима с живым участием слушал господина Перу и несколько раз прерывал его рассказ вопросами:

- А он всерьез бил вас по щекам?

- Конечно всерьез, как это пощечины могут быть не всерьез?

- И вам, господин Пера, все это происшествие доставило некоторую неприятность?

- Как это некоторую неприятность? Да я сегодня не могу идти в канцелярию. Я от стыда боюсь показаться на улице, ведь надо мной все будут смеяться!

- Нет, не будут! - решительно воскликнул господин Сима и встал с кровати.

- Как это не будут? Знаю я наш городок!

- Уверяю вас, не будут, так как в действительности не вы получили эти пощечины.

- А кто же их получил?

- Я! - снова решительно ответил господин Сима.

- Как же вы, когда вас там даже не было?

- Это абсолютно не меняет дела: пощечины получил я.

- А щеки распухли у меня?

- То, что у вас распухли щеки, в данном случае совершенно второстепенная деталь. Эти пощечины имеют гораздо большее значение. Пощечины получил я, вас они совсем не касаются. Только я могу требовать удовлетворения, и я намерен сделать это. Вы же можете спокойно идти в канцелярию, и кто бы вас ни спрашивал о случившемся, решительно отвечать, что не получали никаких пощечин.

Господину Симе кое-как удалось убедить господина Перу, будто тот в действительности не получал никаких пощечин. Господин Пера пошел в канцелярию, а господин Сима направился прямо в участок, чтобы подать жалобу на обидчика. Он попросил одного из своих друзей, работавшего в полиции, всыпать как следует наглому артисту. Очень уж хотелось господину Симе отомстить Отелло и получить удовлетворение.

Господина Перу срочно вызвали в полицию. После первых обычных вопросов следователь задал ему и такой серьезный вопрос:

- Действительно ли вчера, после спектакля, такой-то и такой-то артист дал вам на улице пощечину?

Помня совет господина Симы, господин Пера ответил:

- Нет!

- Как нет! Ведь весь город говорит, что он бил вас по щекам.

- Пусть говорят что угодно, но я не получал никаких пощечин!

- Вы можете подтвердить это письменно?

- Да!

И господин Пера написал соответствующее заявление.

Друг господина Симы пожал плечами, сложил бумагу и подшил ее в папку неподтвержденных жалоб.

Через два дня господин Пера получил очень любезное письмо от того самого человека, который надавал ему пощечин. Как и все жители городка, он узнал, что свои пощечины направил не по тому адресу. Его мучила совесть, тем более что стало известно, как господин Пера отказался в полиции от обвинения. Письмо было необыкновенно красиво написано и содержало следующее: