Рамон Меса - Мой дядя - чиновник

Время до начала спектакля он посвятил весёлой болтовне с элегантными дамами-сборщицами, которые всячески старались показать входившим зрителям, с какой фамильярностью и непринуждённостью они общаются со столь высокопоставленным лицом.

Затем граф занял кресло в первом ряду и стал наводить свой лорнет на ложи, повернувшись спиной к сцене, расточая улыбки и отдавая поклоны. Отовсюду па него указывали и смотрели, везде упоминалось его имя. Кто же в Гаване не знал сеньора графа!

Пока дон Ковео сидел в театре, печаль его немного утихла; но когда спектакль кончился и он опять сел в фаэтон, покатившийся по узким, тёмным и пустынным улицам города, который уже два часа пребывал во власти сна, графа снова охватила тоска. «Чего-то мне не хватает!» — думал он, и к горлу подкатывался горький комок.

Граф лёг в постель и тут же словно упал в глубокий, мрачный и холодный колодец, куда но доходил ни один звук из внешнего мира и где полностью исчезало ощущение бытия.

Сеньор граф проснулся, когда большие часы в столовой звонко и размеренно пробили двенадцать ударов.

Вечно одна и та же картина, одни и те же ощущения! Сквозь жалюзи струится солнце, в спальне тёплый и немного влажный воздух, во всём доме тишина, спокойствие, безмятежность. Ни шороха.

Граф уставился на складки тонкого полотняного полога и с минуту пребывал в раздумье. Он чувствовал себя так, словно ему на грудь положили огромный тяжёлый камень. Наконец он облегчённо вздохнул.

«Да, да, женюсь! Вот чего мне не хватает — красавицы жены, чью улыбку я видел бы, просыпаясь; чьи глаза озаряли бы комнату светом, более ласковым, чем сияние солнца; от чьего дыхания становился бы благоуханным и лёгким томительно тяжёлый воздух спальни! Мне недостаёт прекрасной женщины, которая, словно канарейка в золотой клетке, оживляла бы этот пустынный дом своими лёгкими шагами и звонким серебряным голосом. Ах, именно этого — света, воздуха, радости у меня и нет! К чему мне все блага, если ими вместе со мною не наслаждается любимое существо, прелестный ангел, чьё лицо я буду видеть под этим пологом в миг пробуждения, чей взгляд будет исполнен глубокой и целомудренной любви…»

Вот какие приятные, хоть и не совсем ещё ясные грёзы тревожили нашего героя. Но вдруг предательская мысль прервала мечтания графа и, словно чёрная туча, затмила розовые горизонты его фантазии. На миг взгляд его исполнился нерешительности и сомнений, однако дон Ковео тут же лукаво рассмеялся и вскочил с постели.

— Да, только богатая — это непременно!

Вошёл Виктор, неся огромную чашку шоколада, стакап молока и бисквиты.

— Слушай, Виктор, — ликующе объявил граф. — Я надумал жениться. Неплохая идея, а?

— О да, сеньор, великолепная, — поспешил уверить хозяина Виктор.

Но Виктор лгал: такая мысль казалась очень плохой ему, второму лицу в доме после графа. Хозяин не слишком утомлял его работой и за те немногие услуги, которые Виктор оказывал ему, платил с исключительной щедростью, обычно графу не свойственной и преисполнявшей Виктора безмерной гордостью. Естественно, что любая перемена вызывала беспокойство у слуги, находившегося в столь привилегированном положении.

Сеньор граф женится! Значит, в дом войдёт женщина. И между ним, Виктором, и сеньором графом встанет новая сила. А как же будет с откровенными излияниями графа, с рассказами о любовных похождениях, которыми он удостаивал своего слугу, с долгими беседами о весёлых предметах, которые хозяин столь оживлённо и увлекательно вёл с ним, пока одевался и приводил себя в порядок? Нет, женившись, он перестанет отличать его, Виктора! И уж не подарит ничего!

Вот о чём думал Виктор, расставляя на круглом столе о трёх ножках завтрак для сеньора графа.

— Слушай, — приказал ему хозяин. — Вычисти-ка мою одежду и подай мне костюм на сегодня.

Виктор направился к шкафу, набитому щегольским платьем, и принялся орудовать щёткой. Через несколько минут он возвратился, неся в руках совершенно новый костюм.

— Сюртук поистрепался… — начал он.

Граф, держа в руке кусочек коричневого бисквита, который он предварительно обмакнул в шоколад, а теперь собирался отправить в рот, пощупал принесённую Виктором одежду и возразил:

— Однако я надевал его раза три, не больше!

— Но…

Граф рассмеялся:

— Ха-ха-ха! Да ты, я вижу, самый тщеславный негр в Гаване! Что ты сделал с костюмом, который я подарил тебе позавчера?

— Я ходил в нём на танцы…

— Ну ладно, парень, ладно, бери и этот.

Плут, сияя от радости, в один миг свернул превосходный костюм и сунул его под мышку.

— Только не износи и этот также быстро! — предостерёг граф.

— Нет, сеньор! Не беспокойтесь, ваша милость.

Затем каждый опять занялся своим делом: Виктор принялся чистить одежду, а граф жевать бисквит и потягивать шоколад. Внезапно он пристально уставился на край чашки, затем тряхнул головой и воскликнул:

— Виктор, не знаешь ли ты какой-нибудь богатой вдовы?

Виктор поскрёб затылок и ответил:

— Я? Как же, как же, сеньор, знаю. Да вы и сами с ней знакомы.

— Что-то не помню, — задумчиво произнёс граф.

— Донья Сусанна, — подсказал негр.

Слова Виктора так рассмешили графа, что на глазах его выступили слёзы. С трудом подавив смех, он наконец сказал:

— Нет, парень, нет: она слишком стара и уж больно уродлива. Если бы не было других, сошла бы, конечно, и эта. Но ведь они есть, парень… есть…

Виктор был несколько сбит с толку, но утешился тем. что его предложение привело графа в такую весёлость.

— Ваша милость предпочла бы молоденькую и хорошенькую девушку? — осведомился он, набравшись смелости.

— Вот слушай, я сейчас тебе всё растолкую. Иллюзий я никаких не питаю; я знаю, что далеко уж не мальчик. Мне лучше всего подойдёт вдова, потому что у неё будет некоторый необходимый опыт. Я хочу вступить в брак, но не потерплю, чтобы мой дом заполнили разные тёщи, зятья, свояченицы и племянники.

— У меня, сеньор граф, никто в дом не проскользнёт, — негромко вставил Виктор, крайне польщённый откровенностью хозяина.

Граф допил последний глоток шоколада и одним духом осушил большой стакан молока.

— Уф, — вздохнул он, почувствовав, что насытился, и продолжал: — С сегодняшнего дня ты будешь сообщать мне о каждой красивой и богатой вдове, которая тебе попадётся.

— Слушаюсь.

— Посмотрим, сумеешь ли ты и на этот раз оказаться молодцом!

— Положитесь на меня, ваша милость! Я думаю, любой младенец в городе знает, что в таких делах за мной никто не угонится.

— Что правда, то правда: тут тебе просто цены нет, Виктор.

Граф подмигнул слуге, и оба заговорщика громко рассмеялись.