Джон Пассос - 1919

Вернувшись в Париж, Дик пошел с полковником Эджкомбом в гости к мисс Стоддард. У нее была изящная гостиная, с высоким потолком, с итальянскими панелями на стенах, с желтыми и оранжевыми камчатными портьерами, сквозь тяжелые кружевные занавески, висевшие на окнах, были видны лиловые ветки деревьев набережной, зеленая Сена и высокое каменное кружево свода Нотр-Дам.

- Какую чудесную оправу вы для себя создали, мисс Стоддард, - сказал полковник Эджкомб, - и, простите мне этот комплимент, жемчужина достойна оправы.

- Да, это хорошие старинные комнаты, - сказала мисс Стоддард, старинным домам нужно только дать возможность проявить себя. - Она повернулась к Дику: - Молодой человек, чем это вы околдовали Роббинса в тот вечер, когда мы вместе обедали? Он просто бредит вами - какой вы удивительно умный.

Дик вспыхнул.

- Мы после обеда распили с ним бутылку замечательного шотландского виски... Вероятно, этим я его в околдовал.

- Придется мне последить за вами... Не доверяю я этим умным молодым людям.

Они пили чай у старинной кованой круглой печки. Пришли какой-то жирный майор и длиннолицый инженер из "Стандард-ойл", по фамилии Расмуссен, а попозже - некая мисс Хэтчинс, очень стройная и элегантная, в форменном платье Красного Креста. Говорили о Шартре, и разоренных областях, и о том энтузиазме, с которым народ повсюду встречает мистера Вильсона, и отчего Клемансо постоянно носит серые нитяные перчатки. Мисс Хэтчинс сказала, что это потому, что у него не пальцы, а когти, оттого его и прозвали тигром.

Мисс Стоддард отвела Дика к окну.

- Я слышала, вы только что приехали из Рима, капитан Севедж... Я за время войны часто бывала в Риме... Расскажите мне, что вы видели... Расскажите мне обо всем... Я люблю Рим больше всех городов на свете.

- Вам нравится Тиволи?

- Ну еще бы! Но Тиволи, пожалуй, слишком захватан туристами, не правда ли?

Дик рассказал ей про драку в "Аполло", не называя имени Эда, и очень рассмешил ее. Они премило болтали в окопной нише, глядя, как вдоль реки загораются зеленоватым светом уличные фонари. Дик гадал, сколько ей может быть лет, la femme de trente aus [тридцатилетняя женщина (франц.)].

Уходя, он и полковник Эджкомб столкнулись в передней с мистером Мурхаузом. Он сердечно пожал руку Дику, сказал, что рад видеть его, и пригласил к себе как-нибудь вечером, он живет в "Крийоне", и у пего бывают интересные люди. На Дика этот визит произвел прекрасное впечатление. А он-то думал, что ему будет скучно! Он стал размышлять о том, что пора бы ему уже бросить военную службу, и по дороге в канцелярию, где их еще ждали кое-какие дела, спросил полковника, какие шаги ему следует предпринять, чтобы уйти из армии. Дело в том, что он рассчитывает получить подходящую службу в Париже,

- Ну что ж, если вы ищете места, то Мурхауз для вас самый подходящий человек... Он, кажется, связан с рекламным отделом "Стандард-ойл"... Вы видите себя в роли консультанта по социальным вопросам, Севедж? Полковник рассмеялся.

- Я должен заботиться о моей матери, - сказал Дик серьезным тоном.

В канцелярии Дик нашел два письма. Одно было от мистера Уиглсуорса, сообщавшего, что Блейк умер неделю тому назад от туберкулеза в Саранаке, другое - от Энн-Элизабет:

"Дорогой мой, я сижу за канцелярским столом в этой затхлой дыре, похожей на клетку со старыми кошками. Как они мне все надоели! Дорогой мои, я так люблю тебя. Нам непременно надо поскорей увидеться. Интересно, что скажут папа и Бестер, когда я привезу из Европы красивого мужа? Сначала они рассвирепеют, но потом, я уверена, примирятся. Господи, я не желаю корпеть в канцелярии, я желаю путешествовать по Европе и все осмотреть. Единственное, что я тут люблю, - это маленький букетик цикламенов на моем столе. Помнишь те чудные маленькие розовые цикламены? Я сильно простудилась и одинока, как в лесу. Это методистское общество трезвости и нравственности - самое гнусное заведение, какое я в жизни видела...

Ты когда-нибудь испытывал тоску по родине, Дик? Думаю, что нет. Устрой так, чтобы тебя поскорей послали в Рим. Я жалею, что была такой глупой, сумасшедшей девчонкой там, на холме, где цвели цикламены. Трудно быть женщиной, Дик. Делай все, что тебе захочется, но только не забывай меня. Я так тебя люблю.

Энн-Элизабет".

Вернувшись в свой номер с двумя письмами в грудном кармане кителя. Дик повалился на кровать и долго лежал на спине, глядя в потолок. Поздним вечером в дверь постучал Генри. Он только что приехал из Брюсселя.

- Что с тобой, Дик, ты совсем серый... Ты болен? Что случилось?

Дик встал и сполоснул лицо над умывальником.

- Ничего не случилось, - сказал он фыркая. - Вероятней всего, мне надоело служить в армии.

- У тебя такой вид, точно ты сейчас расплачешься.

- Стоит ли плакать над разлитым молоком, - сказал Дик и откашлялся улыбаясь.

- Слушай, Дик, я попал в беду, ты мне должен помочь... Ты помнишь Ольгу, ту, что запустила в меня чайником? - Дик кивнул. - Так вот, она заявила мне, что собирается родить ребенка и что я - его счастливый отец... Это смешно.

- Бывает, - горько сказал Дик.

- Но, понимаешь, я не желаю жениться на этой суке... И не желаю содержать отпрыска... Это чистое идиотство! Если она даже и родит, то не от меня, это факт... Она угрожает написать генералу Першингу. Кое-кого из рядовых уже закатали на двадцать лет за изнасилование... Та же самая история.

- Двух-трех даже расстреляли... Слава богу, что я не был на заседании военного суда.

- Подумай, как это подействует на маму... Слушай, ты парлевукаешь гораздо лучше меня... Я бы хотел, чтобы ты поговорил с ней.

- Хорошо... Но я смертельно устал и паршиво чувствую себя... - Дик надел китель. - Слушай, Генри, как у тебя с деньгами? Франк все время падает. Мы можем дать ей небольшую сумму, а там нас скоро отправят в Америку, и никакой шантаж нам уже не будет страшен.

Генри помрачнел.

- Ужасно противно каяться перед младшим братом, - сказал он, - но я всю ночь играл в покер и продулся дотла... Я пуст, как барабан.

Они отправились на Монмартр, в тот кабачок, где Ольга служила на вешалке. Посетителей еще не было, и она пошла с ними к стойке выпить. Дику она понравилась. У нее были крашеные светлые волосы, узкое, твердое, бесстыдное лицо и большие карие глаза. Дик стал уговаривать ее, объяснил, что его брат не может жениться на иностранке из-за la famille [семьи (франц.)], и у него нет постоянной службы, и в скором времени его уволят из армии, и он вернется к чертежному столу... известно ли ей, какие гроши получает en Amerique чертежник у архитектора? Сущие пустяки, а тут еще la vie chere и la chute du franc [дороговизна и падение франка (франц.)], и, вероятно, в скором времени доллар тоже начнет падать и произойдет la revolution mondiale [мировая революция (франц.)], и лучше ей быть умницей и не рожать. Она начала плакать... ей так хотелось выйти замуж и иметь детей, а что касается аборта - mais non, puis non [нет, ни за что (франц.)]. Она топнула ногой и ушла в раздевалку. Дик пошел за ней, и стал ее утешать, и потрепал по щеке, и сказал que voulez vous [ничего не поделаешь (франц.)], такова la vie [жизнь (франц.)], и не примет ли она скромный подарок - пятьсот франков? Она покачала головой, но, когда он предложил тысячу, она просияла и согласилась: que voulez vous, такова la vie. Дик оставил ее наедине с Генри - они с довольным видом сговорились пойти к ней спать, как только закроется ресторан.