Джеймс Планкетт - Паутина

Глаза у него обвели темные круги, лицо осунулось. Он тревожно бегал глазами по сторонам.

- Люди, бывает, и почуднее штуки выкидывают, а больные и подавно.

Фредди покачал головой. Поглядел на запорошенные пылью стены, на бочки, загромождавшие пол, на паутину, обметавшую рваными клочьями углы низкого потолка. И, не находя себе места, зашагал взад-вперед по подвалу.

- Все б отдал, только б выбраться отсюда, - сказал он наконец. И чуть помолчав:- Райан сегодня ожидается к тебе?

- Он пока еще ни одной субботы не пропустил.

- Приглядывай за ним, - сказал Фредди. - Ну, а если пришлют ответ, дай знать сразу.

Забренчали ключи, на каменной лестнице раздался гулкий топот и постепенно стих вдали. В подвале все еще было светло, по решетке люка порой грохотали чьи-то шаги и затихали вдали. И снова надолго наступала тишина тогда он забивался в угол, из которого было так удобно держать под прицелом дверь, курил одну сигарету за другой, следил, как паук искусно натягивает паутину между двумя бочками. Паук иногда застывал на месте, будто хотел присмотреться к Фредди. Время от времени Фредди пускал тонкой струйкой дым на паутину. Паук стремглав кидался наутек. Когда Фредди глядел на паука, глаза его сужались щелками. Внезапно он разразился хохотом. Потом на него накатил гнев, и он в припадке бешенства изорвал паутину. Паук на время скрылся, но чуть погодя вернулся и снова принялся за свое. Он не отступался. Сгустились сумерки, шум на улицах стих, подвал больше не отзывался эхом. Острее запахло пылью - значит, быть дождю.

Дождь начался вечером, когда завсегдатаи Тобина уже стали поглядывать на желтый циферблат часов. Сперва дождь почти не давал о себе знать - лишь редкие капли брызнули кое-где на окна. Но постепенно он набрал силу. Все сидели, слушали, как воет ветер, как ливень хлещет по улицам, домишкам, молотит по обвисшим веревкам и вывешенным для просушки сетям, по унылым пляжам. Разговор не клеился. В лавку забрел какой-то чужак, поторчал у бара, перекинулся словом-другим с Филом, а когда зарядил дождь, ушел. Райан тоже сидел в баре. Он расположился поближе к правому краю стойки, старался растянуть выпивку подольше. Пальто висело на нем как на вешалке и было все в пуху - он вечно кидал его на постель. Кроме Фила, он ни с кем не разговаривал. Убито таращился прямо перед собой да рассеянно постукивал по подбородку костлявым пальцем.

Стоило Филу подойти к нему, как он тут же выхватывал кошелек и, покопавшись в нем негнущимися пальцами, спешил расплатиться.

- Ночка выдалась хуже некуда, - сказал он, опустив глаза в стакан.

- Вот именно, - ответил Фил. - Для тех, кто на свои живет.

Когда завсегдатаи начали расходиться, Фил двинулся к Райану, встал перед ним, опершись руками о стойку. И уставился ему прямо в глаза.

- Сержант в зале для тех, что почище, сидит, - сказал Фил спокойно. Они домой к тебе заходили, искали тебя.

- Искали? - переспросил Райан.

- Вопросы у них к тебе есть.

- Это называется вопросы. Душу дьяволу продашь от их вопросов. Кишки все из тебя вытянут своими вопросами, - Райан огляделся по сторонам. Потом потянулся к Филу и костлявыми пальцами погладил его по руке.

- Фил, от Нила вести были, ты знаешь, где они? - спросил он.

- Где?

- Я тебя спрашиваю, Фил, ты-то их дела знаешь, - он наклонился к Филу. - Они что, в подземелье засели? Я ведь знаю - там есть подземный ход. Они там?

- Да ты, похоже, больше моего знаешь, - сказал Фил.

Райан опустил глаза в стакан. Лицо у него было старое, в желтых складках, как лежалое яблоко, но глаза блестели так же ненатурально ярко, как Ниловы, только у Райана они глубоко ушли в глазницы, отчего казалось, что он глядит издалека.

по

- Куда там, Фил, - прошептал он. - Ничего я не знаю. Я и знать не знал, что они вернутся. Только, если они в ходу засели, это они зря - риск большой. Я им что передать хочу... Я слышал прошлой ночью, как они в спальне переговаривались...

- Тебя сержант ждет, - оборвал его Фил.

- Может, оно и так, Фил, а только Христом-богом клянусь, Нил славный парень и ничего плохого, кроме хорошего, от меня не видел. Спроси хоть его самого. Я его поил, кормил, одевал. Работал, себя не жалел, а ведь сам еле ноги волочил. Доктор все говорил: тебе в санаторию надо бы, враз вылечишься, да откуда мне на санаторию деньги взять, когда Нила кормить приходилось. Все, все, как есть, он от меня получил.

Глаза Фила светились издевкой.

- Я его нипочем не обижу, - говорил Райан, казалось, сам себе, - и другим в обиду не дам.

Тут на его плечо легла рука. Он обернулся.

- Хочу задать тебе вопрос-другой, - сказал сержант, - так что закругляйся.

Фил принес записку, подержал свечу, чтобы Фредди смог ее прочесть. Пламя свечи дрожало, воск капал, обжигая пальцы. Тени отступили, окружили их кольцом. По канавам ручьями бежала вода, и солдаты, разбросанные по всему городу, ежились на своих постах и кляли жизнь. Солдаты поглядывали на небо, надеялись, что начнется заваруха, - лучше что угодно, чем это ожидание. Фредди поджег записку на пламени свечи. Они молча следили, как она горит.

- Мне надо идти, - сказал Фредди. - Надо найти остальных.

- Кого ты сейчас найдешь, ты что, спятил?

- Надо будет, найду. Гаси свечу и пособи мне поднять решетку.

- Еще чего, - сказал Фил и попятился. - Тебе что, загорелось, подождать не можешь?

- Живей, - сказал Фредди. - Время не терпит.

Он прислушался, но не услышал ничего, кроме однообразного стука дождевых капель. Задул свечу, потянул Фила за рукав. Прямо под самым люком они соорудили пирамиду из ящиков. Когда пирамида была закончена, по лицу Фила градом катил пот. Осторожно приподняли решетку: дождь шел долго, и она подалась без скрипа. Фредди протиснулся сквозь образовавшуюся щель. С минуту постоял пригнувшись, чутко вслушиваясь. Фил подождал, пока Фредди опустит решетку. Фредди махнул ему рукой, выпрямился и быстрым шагом ушел прочь.

Не разбирая пути, шел он по темному городу, подняв плечи и опустив голову, чтобы дождь не бил в лицо. Он не встретил ни души, улицы опустели, то тут, то там у обочин стояли грузовики, брошенные, замершие, будто покинутые командой корабли, под набухшим пологом неба.

Но едва он вышел к морю, как натолкнулся на солдат, расставленных через определенные промежутки вдоль ограды пляжа. Один оказался совсем рядом; он услышал, как хрустит песок под его башмаками, как побрякивает его снаряжение. И замер на месте. Его пронзило ощущение: его оплетает паутина, паутина уже много месяцев опутывает его все теснее и теснее, и теперь ему предстоит прорвать эту паутину - прорвать или погибнуть. Паук плел свою сеть. Глаза Фредди сузились, все его чувства невероятно обострились. Чуть погодя он упал на колени и с мучительной медленностью пополз к ограде.