Юрий Регилес - Лучик

Что‑то говорит и куст высокой болотной травы, возле которого я остановился. Шуршит ровно, но вроде сердито. Видимо, жалуется, что его не занесло снегом полностью. Придется всю зиму качаться на холодном ветру.

А вот ручей спит подо льдом… Нет, неправда, где‑то шумит. Размыл тонкий слой льда на перекате, словно для того, чтобы доказать — здесь я, не промерз до дна, работаю, бегу к озеру… И тут же снова с глухим вздохом ушел под лед.

Все хотят о себе рассказать. И надо научиться внимательно каждого слушать. Чтобы понять.

Почему даже зимой крепко держатся на отдельных ветках деревьев засохшие скрюченные листья?

Присмотрелся к одной такой ветке, к другой. Оказывается, ранены они, надломлены у самого основания.

Выходит те листья, которые получали от здоровой ветки всего в достатке, и прожили свою жизнь как положено, легко покинули осенью дерево. Тем же, кому чего‑то недостало, умирать мучительно трудно.

Все вокруг покрылось сверкающим инеем. Все поражает девственной красотой. И никто никому в красоте не уступает. Одинаково нарядны и деревья, и кусты, и сухие стебли трав, возвышающиеся над снегом. Удивительно красива даже старая береза с наполовину обломленным стволом.

Сегодня в природе полное равноправие.

Красное закатное солнце опустилось очень низко. Его лучи скользят по снегу, и снег тоже кажется красным. Красного цвета иней на стеблях высоких трав, выступающих из- под снега. Красные, вернее, даже рубиновые, розы расцвели на ветвях ивовых кустов.

Откуда взяться розам в заснеженном лесу?!

Стряхнул с одной из веток иней. Вижу на ней нарост. Ну точь — в-точь как роза. Только темно — коричневый, почти черный. А мороз этот болезненный нарост в иней одел. Солнце его разукрасило. И превратился он в сказочный цветок.

Через лес тянется след «Бурана». При сильной оттепели он подтаял, а потом на морозе огрубел. Твердую дорожку присыпало тонким слоем снега, на котором четко рисуется каждый след.

Очень интересные попались на этой лесной тропе вмятины. Два узких лепестка впереди, два, чуть пошире, — за ними, и еще ниже — две точки. Словно кто нанес на снег по трафарету условное изображение розы. Целую цепочку роз.

Красиво смотрится на белом такая цепочка. Но оставил эту визитную карточку на снегу далеко не красавец, а лесное мохнатое чудище вепрь, попросту говоря, кабан.

Кто где кормится и живет, можно узнать по следам.

Тетерева наследили на луговине, поросшей мелким редким кустарником.

Кабаны взбороновали поле, где росла картошка.

Зайцы паслись у самой околицы деревни, в низине, возле ивовых кустов. Здесь же бродили и лоси…

А вот глухариные строчки встречаешь лишь в глухой чащобе, где редки другие следы. Эти птицы верны первозданности.

Сияет солнце. Ослепительно сверкает под его лучами снег. А ночное животное бобр выбрался через заранее прогрызенное окно из подо льда. Посидел минуту, приходя в себя от обилия света. И, не обращая на меня, стоящего от него в нескольких шагах, никакого внимания, направился к зарослям ивняка. В считанные секунды срезал толстую ветку и, ухватив ее зубами, потащил в свой ледяной фот.

Очень решительно действует бобр.

Будешь решительным, если в хатке у тебя малые дети, которые хотят есть.

Лесники валят сосны. В крону упавшего дерева забрались две белки и, не обращая внимания на близость людей, шум бензопилы, грызут сосновые шишки. Зачем трудиться, лезть на дерево, если еда достается просто.

В трудное время года зайцы переходят на веточный корм. А этот не желает питаться горькими ветками. Как стемнеет, выходит на заснеженное поле. Разрывает снег. И лакомится озимыми. Куда ни посмотришь, везде в снегу ямки. Валяются вокруг них небрежно разбросанные зеленые ростки.

Удивительно, как ухитряется заяц пробивать довольно крепкий снежный наст. Силен косой.

А почему бы ему и не быть сильным, если кормится в отличие от собратьев отменным добром. Да к тому же чужим.

Через заснеженную поляну бежит полевка. Увидев меня, испугалась. Прибавила ходу. Только лапки замелькали.

Нырнула в тень миниатюрной сосенки. Но быстро поняла, что здесь ее видно.

Бросилась под носок моей лыжи. Трясется от страха всем телом.

Наконец, сообразила как найти выход из сложной ситуации. Быстро зарылась в снег.

Если ты мал и слаб, зачем испытывать судьбу, пускаться в такое безрассудное путешествие.

О многом могут рассказать следы на снегу.

Вот здесь, у опушки, ворона поймала мышь. Но с’есть ее не успела, тут же сама попала в зубы лисе.

Забыла ворона о том, что охотясь на других, самой нужно быть осторожной.

По заснеженным полям, перемежаемым перелесками, идет гусеничный трактор, тянет волокушу. Заслышав шум мотора, разбегаются из перелесков звери.

Стремглав помчался заяц. Словно снежный ком с горы покатился.

Высоко поднимая ноги, побежали по сугробам к лесу лосиха с лосенком.

Выскочила из ольховых зарослей лиса, отбежала немного, и залегла за кустом. Не все страшно, что шумит.

Как ни встречу лисий след, все он петляет по краю поля, вдоль перелеска. Редко отважится лиса пойти напрямик. Почему?

… Слежу за лисой с высокого бугра. Занятая своим делом, она меня не замечает. Пробирается куда‑то по глубокому снегу. Часто останавливается. Осматривается. Кого‑то вынюхивает.

Поравнялась с темно — коричневыми кустами — стала на их фоне незаметной. Вышла к зарослям буро — желтых стеблей каких‑то трав, протянувшихся по краю поля, — вновь почти исчезла из вида.

Вот зачем лисе рыжая шуба. Для маскировки. Оказывается, цвет шубы определяет путь лисы.

Разбушевалась непогода. Ветер несет мокрый снег и налепляет его на деревья. Все стволы стали белыми.

Это с одной строны. А с другой — противоположной ветру, деревья сохранили свой цвет, свое лицо.

По заснеженному озерному плесу словно кто гигантской плеткой прошелся. Весь снег изрубцован тысячами рубцов. За что плес так наказан стихией?

За то, что слишком свободный.

Шел на лыжах через болото. Отломил веточку багульника. Маленький, на взгляд почти сухой стебелек. На нем — такие же сухие крохотные листики…