Болеслав Прус - Дворец и лачуга

Вскоре на все опустился ночной мрак.

Глава восьмая,

из которой явствует, что

и у счастливых людей есть свои огорчения

Случилось так, что уже на следующий день после вторничной сессии Вольский нанес Пёлуновичу торжественный визит, во время которого намекнул, что если "уважаемый хозяин" и его внучка не имеют ничего против, то в таком случае он готов немедленно приступить к обещанным портретам.

- И как это вы, милейший мой пан Густав, помнили о такой малости? удивлялся старый гимнаст.

- Я люблю держать слово, - объяснил Вольский.

- Но так вдруг! Вы только что вернулись из-за границы, еще не осмотрелись в городе...

- Ах, о чем толковать! - ответил Густав. - Я привык к работе, и если говорить правду, то признаюсь, что почту себя счастливым...

Пёлунович прервал его рукопожатием, Вандзя - поклоном, и гармония была восстановлена. В тот же день, как по мановению волшебной палочки, в гостиной пана Клеменса появились краски, мольберты и полотна; в пятницу с полудня начались и сеансы, продолжавшиеся до заката, а иной раз и после заката солнца и прерываемые совместными обедами, полдниками, прогулками и ужинами.

В первый день, вернее в первые несколько часов первого дня, дедушка вел себя степенно, как и полагается человеку, который в течение целою вечера был председателем научно-филантропического общества. Но после обеда старичок сдал. Сперва он вспомнил, что плачевное состояние его здоровья требует движения - и тут же сделал несколько сальто. Затем он решился принять одну дозу душа, затем влез в шлафрок и шапочку с кисточкой и, наконец, уже перед самым чаем (не снимая, кстати сказать, шлафрока) показал, как в его времена танцевали оберек; Вольского он стал называть "милый Гуцек", а "милого Гуцека" вместе с Вандзей "дорогими детками".

Словом, уже в пятницу эта троица познакомилась и полюбила друг друга, ибо оказалось, что как Вольскому, так и Пёлуновичу приходилось в жизни очень туго, что как у Густава, так и у Вандзи золотые сердца, и что все трое охотники повеселиться.

Так было до восьми часов утра понедельника, когда страшно озабоченный дед, как бомба, ворвался в комнату одевающейся Вандзи.

- Вот горе! - закричал он. - Начисто забыл!.. А ведь это надо было сделать уже года два назад...

- Что случилось, дедушка? - спросила встревоженная Вандзя.

- Как что? Ты разве не знаешь, недобрая девочка, что скоро тебе будет пятнадцать лет и ты станешь взрослой барышней?..

- Ага! Вот хорошо-то!

- Совсем не хорошо, потому что я забыл найти тебе компаньонку.

- Но зачем, дедушка? Ведь мне дают уроки учителя?

- Что учителя?! Девушка должна воспитываться под присмотром женщины, а не то что, как волк какой, среди одних мужчин!

С этими словами пан Клеменс выбежал из Вандзиной комнаты, выбранил в зале подскакивающего Азорку, опрокинул кресло и приказал Янеку подать себе все номера "Листка", какие только были в доме. Когда этот приказ был выполнен, он заперся в своей комнате и до полудня читал, а потом уехал в город, откуда вернулся только вечером.

Так как во вторник пан Пёлунович снова с самого утра читал объявления, а в полдень снова уехал, то Густав и Вандзя уже второй день были предоставлены самим себе.

Как же они проводят время? Посмотрим.

- Панна Ванда! - говорил Густав. - Я уже третий раз прошу вас сесть в кресло и сидеть смирно.

- А я уже третий раз вам отвечаю, что и не думаю трогаться с окна. Мне тут хорошо, и баста - как говорит дедушка.

- Превосходно!.. Так вот теперь от имени дедушки рекомендую вам непременно сесть в кресло, иначе я никогда не кончу портрет.

- Я не слышу, что вы говорите, канарейка мешает.

- Хорошо же вы слушаетесь дедушки, нечего сказать!

- Дедушки я слушаюсь, а вас не стану.

- Но, панна Ванда, в настоящее время я его замещаю!

- Но, пан Густав, я вас не стану слушаться, будь вы и в самом деле моим дедушкой.

Отчаявшийся Густав стал укладывать в портфель свои бумаги.

- Это что должно означать? - спросила, оглядываясь через плечо, девочка.

- Я ухожу!.. Раз вы не хотите позировать...

- Вправду?

- Разумеется!

- А я все же думаю, что вы не уйдете.

- Уверяю вас, что уйду, - ответил Густав, всячески изображая решимость.

- Уверяю вас, что вы останетесь, - ответила Вандзя тем же тоном.

- Интересно - почему?

- Потому что я...

- Потому что вы так хотите?..

- Потому что я сяду в кресло.

- Ну раз так, другое дело!.. - сказал Густав, подавая девушке руку и церемонно ведя ее к креслу. - А теперь, - прибавил он, - от имени дедушки попрошу сидеть несколько минут смирно.

- Куда же мне смотреть?

- Все равно куда, ну хоть на канарейку, например.

- Это тоже дедушка велел?

- Нет, это я вас прошу.

- Хорошо! А теперь я вас попрошу, чтобы сюда впустили Азора.

Наступила минутная тишина; тем временем жирный Азорка вбежал в комнату и устроился на коленях у своей хозяйки, а Вольский принялся за наброски.

- Знаете что? - начала Вандзя.

- Слушаю!

- Нет, я ничего не скажу...

- Почему же это?

- Боюсь, что вы станете надо мной смеяться.

- Не стану.

- Тогда... знаете что? Я бы хотела быть птичкой! Правда, как это забавно?..

- Правда! И что же, вы хотели бы быть этой канарейкой, на которую сейчас смотрите?

- Это кенарь. О нет! Ведь он, бедняжка, не может летать.

- Ну, так выпустите его, пусть летает!

- Как бы не так! Он уж раз сам вылетел, и с ним произошел очень печальный случай.

- Что такое? Воробьи его напугали?

- Хуже! Вы только вообразите, он вылетел во двор, но тут же устал... Азорка! Будь умницей! Нельзя кусать этого господина!..

- Ну, что же дальше?

- Устал и уселся на забор, на котором стоял наш петух... Вы знаете нашего петуха?

- Не имею чести.

- Ну вот, и он, противный, клюнул его в головку так, что с ним даже обморок был...

- Кенарь клюнул петуха?

- Куда ему! Петух кенаря, да так, что с тех пор, - только вы над ним не смейтесь, - с тех пор он стал лысый!..

- Петух-то?

- Нет, кенарь... Сейчас я покажу вам!..

Сказав это, она кинулась к окну, на котором висела клетка с крикливой птицей.

- Панна Ванда! Ради всего святого, не вставайте же! - закричал Густав. - Весь этюд, превосходный этюд испорчен!..

- Ха-ха-ха! - засмеялась девочка. - Да это отлично! Теперь вам придется делать новый!

- При таких условиях я никакого не сделаю... Только осрамлюсь... не посмею показаться на глаза вашему деду... Ну что это такое - десяти минут не посидеть спокойно!..

Говоря это, он снова стал складывать бумаги.

Вандзя вернулась на свое место и, снова взяв на колени Азора, сказала:

- Я вам дам совет. Если вы хотите, чтоб я сидела смирно, расскажите мне какую-нибудь хорошенькую историю!

- Превосходная мысль! - ответил Густав, снова раскладывая свои бумаги. - Я должен вам рассказывать всякие истории и одновременно рисовать? Ну что ж, попробую!..