Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

Однажды вечером, - это был будний день, - к дому Корковичей снова подкатила карета Ады, и камердинер вручил Мадзе письмо.

"Позавчера, - писала панна Сольская, - Эленка с отчимом и его семьей вернулась из-за границы. Сегодня все они придут ко мне на чай, так что приезжай, они хотят с тобой познакомиться".

Пани Коркович охотно разрешила Мадзе уехать, и та в крайней тревоге, надев новое платье, поехала к Аде.

В передней лакей остановил камердинера и стал о чем-то шептаться с ним. Через минуту вбежала горничная Ады; узнав Мадзю, она снова убежала, однако тут же вернулась и попросила гостью в комнаты.

- Только, барышня, входите потихоньку и станьте поодаль, там одна барыня вызывает духов, - в волнении говорила горничная.

- Какая барыня?

- Жена отчима Норских. Четверть часа назад ее схватило, нашло на нее.

Мадзя осторожно проскользнула в полуотворенную дверь тетиной Ады и, остановившись на пороге, увидела странную сцену. Посредине комнаты, за столиком, сидела женщина лет тридцати, с остановившимися глазами и волосами, рассыпавшимися по плечам, как львиная грива. На лице ее застыло странное выражение изумления и страха. Рядом с нею стоял красивый брюнет и как будто о чем-то спрашивал. Остальные сидели в разных уголках тетиной, впившись глазами в ясновидицу.

Брюнет повторил вопрос, но женщина не ответила. Она обратила глаза на Мадзю и, внезапно протянув к ней руки, звучным голосом воскликнула по-английски:

- Вот избранница!

Она закрыла глаза, нахмурила брови, словно с трудом собираясь с мыслями, и прибавила с удивлением:

- Странно, я не вижу избранника? Хотя он велик и могуч... Да, могуч!

Голова ее упала на подлокотник кресла, на лице появилось выражение усталости.

- Не хочу, не хочу! - повторяла она и все терла руками глаза.

Брюнет нагнулся и дунул ей в лицо. Прошло несколько минут.

- Я спала? - спросила ясновидица со смехом; однако голос у нее изменился.

Когда Мадзя снова посмотрела на нее, ей показалось, что за столиком сидит другая женщина: страшные за минуту до этого глаза потухли, вдохновенное лицо стало добрым, а потом шаловливым. Женщина поднялась с кресла и перешла на диванчик, смеясь и вытирая слезы.

- Ах, оставьте! - говорила она по-английски. - Я давно так не уставала.

Все стали здороваться с Мадзей. Ада познакомила ее с красивым брюнетом, который оказался отчимом Норских, паном Арнольдом Ляттером, затем с его женой, которая все еще не могла очнуться. Затем к Мадзе подбежал Сольский и с жаром приветствовал ее, за ним пан Казимеж, который казался озабоченным, и, наконец, Дембицкий, как обычно, рассеянный и равнодушный.

Только панна Элена Норская не поднялась с кресла, а когда Мадзя, поздоровавшись со всеми, подошла к ней, издали протянула ей руку и сказала по-польски с легкой иронией:

- Ну, милочка, ты разве что за Бисмарка должна выйти, раз прорицательница говорит, что твой избранник велик и могуч.

Мадзю смутило это приветствие. Но в эту минуту пан Арнольд сказал Элене на ломаном польском языке:

- Не шути! Эта прорицательница предсказала и смерть твоей матери.

- Но мне и Казику посулила исполнение всех желаний, - ответила Элена с непринужденной улыбкой, которая не отвечала ни ее черному платью, ни словам отчима.

К Мадзе подошла Ада и, взяв ее под руку, со смехом зашептала:

- Ну-ну! признайся, кто этот могучий избранник, которому ты вскружила голову? Как жаль, - прибавила она со вздохом, - что твой суженый должен быть велик и могуч! Если бы только умен и благороден, я бы подумала, что тебе судьбой назначен Стефек.

- Вы смеетесь надо мной! - смущенно ответила Мадзя, она поняла в эту минуту, что это ей что-то напророчила пани Арнольд и она теперь героиня собрания. Пусть даже на краткий миг.

- Пойдем к пану Дембицкому, - сказала Ада, увидев, что брат разговаривает в углу со стариком.

- Пан Дембицкий, что вы скажете об этом предсказании? - спросила она, подойдя к ним.

Дембицкий обратил на нее свои голубые глаза и сунул уже руку за лацкан сюртука, собираясь отвечать, но его предупредил нетерпеливый Сольский.

- Представь, пан Дембицкий не верит в спиритизм! Он говорит, что это шарлатанство или особого рода заблуждение.

- Но вы верите в сверхчувственный мир! - воскликнула Ада. - Вы даже умеете очертить его с помощью математических формул. Как же вы можете не верить в спиритизм?

- Я должен предупредить вас, панна Магдалена, - обратился к Мадзе Сольский, - что моя сестра законченная атеистка. Достаточно сказать, что за границей она слушала Геккеля! Однако это не помешало ей на обратном пути заехать в Ченстохов, ну, и поверить в стучащих духов.

- Сомневаюсь, - после минутного раздумья сказал Дембицкий, - чтобы обитатели сверхчувственного мира могли общаться с нами.

- Отчего же? - спросила Ада.

- Разве вы могли бы, сударыня, - наставительным тоном продолжал Дембицкий, - общаться, например... с устрицами? Разве вы сочли бы уместным тратить время на то, чтобы объяснять им, что представляет собою мир, который мы видим и слышим? Есть ли, наконец, хоть малейшая возможность объяснить наш мир существам, лишенным зрения и слуха? Так вот, для постижения сверхчувственного мира нам так же не хватает соответствующих органов чувств, как устрицам не хватает слуха для того, чтобы восхищаться нашими операми, и зрения для того, чтобы оценить красоту наших пейзажей.

К собеседникам, улыбаясь, подошел Казимеж Норский.

- Ого! - сказал он. - Вижу, пан Дембицкий сел на своего конька: каково оно, царство небесное?

- Вы, сударь, не верите в царство небесное? - нерешительно спросила Ада, глядя то на пана Казимежа, то на пана Дембицкого, который рядом с молодым красавцем казался просто карикатурой человека.

- Я верю в то, что вижу.

- Америку вы видите? - спросил Дембицкий.

- Ее видели и видят другие.

- А вы видите, как земля вращается вокруг солнца и собственной оси?

- В этом я несведущ, - весело ответил пан Казимеж.

Дембицкий и Сольский переглянулись.

- Я не могу отказаться от мысли, - говорил Норский, обращаясь к Аде и Мадзе, - что теории о потустороннем мире выдуманы в утешение беднякам, для которых здешний мир закрыт. Сверхчувственный мир должен быть для них наградой за голод, который испытывают их чувства. Однако люди, которым доступны земные наслаждения, сами себя обкрадывают, тратя время на подобные рассуждения. Это все равно, как если бы голодный с вожделением смотрел на нарисованный персик, вместо того чтобы съесть свежий, покрытый пушком плод.

- Поэт! - рассмеялся Сольский, глядя на Мадзю.

- Поэт нынешних времен, - прибавил Дембицкий.

- А вы, сударь, думаете, что придут новые времена? - спросила Ада.

- Времена, они всегда новые и всегда на пороге тех, кто любит персики с пушком.