Болеслав Прус - Кукла

"Если, - твердил он себе, - молодая женщина могла влюбиться в барона, то чем же я... Ведь не обманывает она его!.. Женщины вообще благороднее нас... реже лгут..."

- Простите, сударь, вам здесь выходить... Господин барон уже пьет чай.

Вокульский открыл глаза. Над ним стоял проводник и деликатнейшим образом старался его разбудить.

- Как, уже день? - удивился он.

- О, девять часов утра, мы уже полчаса стоим на станции. Я вас не будил, сударь, потому что господин барон не велел, но поезд сейчас тронется...

Вокульский поспешил выйти из вагона. Станция была новая и еще не вполне достроенная. Тем не менее ему подали умыться и почистили платье. Он совсем очнулся от сна и направился в маленький зал, где помещался буфет и где сияющий барон допивал уже третий стакан чаю.

- Здравствуйте! - закричал барон, с дружеской фамильярностью пожимая Вокульскому руку. - Буфетчик, пожалуйста, чаю этому господину... Прекрасная погода, не правда ли, как раз для прогулки на лошадях! Однако и подвели же нас!

- А что случилось?

- Придется нам дожидаться лошадей. Счастье еще, что я в два часа ночи накатал телеграмму о вашем приезде. А то позавчера я послал председательше телеграмму из Варшавы, но начальник станции говорит, что я по ошибке заказал лошадей на завтра. Счастье, что я телеграфировал с дороги... В три часа отправили нарочного, в шесть председательша получила депешу, не позже восьми должна была выслать лошадей... Подождем еще с часик, зато вы ознакомитесь с окрестностями. Весьма, знаете ли, красивый пейзаж...

Позавтракав, оба вышли на перрон. Местность отсюда казалась плоской и голой, кое-где высились купы деревьев, а среди них несколько каменных зданий.

- Это усадьбы? - спросил Вокульский.

- Да... В этой стороне много помещиков. Земля тут отлично возделана: вон люпин, вон клевер...

- Деревень не видно, - заметил Вокульский.

- Потому, что это помещичьи земли; а вы знаете, должно быть, поговорку: "Господское поле богато скирдами, а крестьянское - мужиками".

- Я слышал, - вдруг сказал Вокульский, - что у председательши собралось много гостей.

- Ах, сударь мой! - вскричал барон. - Иногда по воскресеньям, в хорошую погоду, тут совсем как на балу в клубе: съезжается человек сорок, а то и больше. Да и сегодня мы, наверное, застанем кружок постоянных гостей. Ну, во-первых, моя невеста. Далее - Вонсовская, премилая вдовушка лет тридцати, страшно богатая. Кажется, за нею увивается Старский. Вы знаете Старского?.. Неприятная личность: грубиян, нахал... Удивляюсь, право, как это Вонсовская, женщина умная и со вкусом, находит удовольствие в обществе подобного вертопраха.

- А кто еще? - спросил Вокульский.

- Еще Феля Яноцкая, двоюродная сестра дамы моего сердца, очень милая девочка лет восемнадцати. Ну, потом Охоцкий...

- Он тоже? Чем же он тут занимается?

- Перед моим отъездом по целым дням ловил рыбу. Но вкусы у него так изменчивы, что я не уверен, не окажется ли он теперь рьяным охотником... Что за благороднейший молодой человек, что за ученость! И не без заслуг: у него уже несколько изобретений.

- Да, это человек незаурядный, - сказал Вокульский. - Кто же еще гостит у председательши?

- Постоянных гостей больше нет, но так, на несколько дней, а то и на неделю часто наезжают Ленцкий с дочерью. Вот изысканная особа, - с воодушевлением продолжал барон, - исполненная поистине редких достоинств! Да ведь вы знакомы с ними... Счастлив будет тот, кому она отдаст руку и сердце! Что за обаяние, что за ум! Действительно, знаете ли, ей можно поклоняться, как богине... Вы не находите?

Вокульский упорно разглядывал окрестности и не мог выжать из себя ни слова. К счастью, в эту минуту подбежал станционный служащий и сообщил, что экипаж прибыл.

- Отлично! - воскликнул барон и дал ему на чай несколько злотых. Снеси-ка, милый, наши вещи! Ну, сударь, едем... Через два часа вы познакомитесь с моей невестой...

Глава четвертая

Сельские развлечения

Прошло добрых четверть часа, пока уложили вещи в бричку. Наконец барон с Вокульским уселись, кучер в песочной ливрее взмахнул кнутом, и пара резвых чалых тронула легкой рысью.

- Советую вам обратить внимание на Вонсовскую, - говорил барон. Бриллиант, а не женщина, а как оригинальна!.. И не думает второй раз выходить замуж, хотя до страсти любит, чтобы за ней ухаживали. Не поклоняться ей - трудно, а поклоняться - опасно. Сейчас Старскому достается от нее за его волокитство. Вы знаете Старского?

- Как-то раз видел его...

- Человек он изысканный, но неприятный, - не унимался барон, - кстати, моя невеста питает к нему антипатию. Он так действует ей на нервы, что у бедняжки портится при нем настроение. И я не удивляюсь, потому что это прямо противоположные натуры: она серьезна - он ветрогон, она чуствительна, даже сентиментальна - он циник.

Вокульский, слушая болтовню барона, разглядывал окрестности, которые постепенно меняли свой облик. За станцией на горизонте показались леса, вскоре заслоненные холмами; дорога то извивалась у их подножий, то взбегала вверх, то спускалась в ложбины.

На одном из взгорий кучер обернулся к седокам и, указывая вперед кнутом, сказал:

- Вон наши господа едут, в коляске...

- Где? Кто? - закричал барон, чуть не влезая на козлы. - Да, да, это они... Желтая коляска и четверка гнедых... Интересно, кто там? Взгляните-ка, сударь...

- Мне кажется, я вижу что-то пунцовое...

- А, это Вонсовская. Интересно, а моя невеста? - прибавил он тише.

- Там несколько дам, - сказал Вокульский, подумав о панне Изабелле.

"Если она тоже едет, это будет добрым предзнаменованием".

Оба экипажа быстро сближались. Из коляски усиленно хлопали бичом, кричали и махали платочками, а барон то и дело высовывался навстречу, дрожа от волнения.

Наконец бричка остановилась, но разогнавшаяся коляска прокатила мимо шагов на сорок, унося с собой бурю хохота и восклицаний. Там, несомненно, о чем-то спорили и, видимо, на чем-то наконец порешили, потому что пассажиры высадились, а коляска поехала дальше.

- Добрый день, пан Вокульский! - крикнул кто-то с козел, размахивая длинным кнутом.

Вокульский узнал Охоцкого.

Барон уже бежал к веселой компании. Навстречу ему двинулась девушка в белой накидке, с белым кружевным зонтиком; она медленно шла, протянув к нему руку в широком, свободно падающем рукаве. Барон еще издали снял шляпу и, подбежав к невесте, поцеловал ей руку, утопая в ее рукаве. После чуствительной сцены, показавшейся барону мгновением, но утомительно длинной для зрителей, он вдруг опомнился и сказал:

- Позвольте, сударыня, представить вам пана Вокульского, моего лучшего друга. Он останется тут погостить, и я обяжу его замещать меня подле вас во время моих отлучек.

Он опять запечатлел несколько поцелуев в глубине рукава, из которого вслед за тем протянулась к Вокульскому прелестная ручка. Вокульский пожал ее и почуствовал ледяной холодок; он взглянул на барышню в белой накидке и увидел бледное лицо и большие, грустные, словно испуганные глаза.