Болеслав Прус - Кукла

- Милая Феля, - возразила вдова, - в твоем возрасте всякий, у кого красивые глаза, кажется отличным возницей.

- Лишь теперь ко мне вернется аппетит... - изливался барон перед своей невестой, но, заметив, что говорит слишком громко, снова понизил голос.

Между тем коляска уже въехала во владения председательши, и Вокульский с интересом разглядывал поместье. На довольно высоком, но пологом холме возвышался просторный двухэтажный дом с одноэтажными флигелями. Позади него зеленели деревья старого парка, перед ним расстилалась широкая лужайка, пересеченная дорожками и кое-где украшенная цветником, статуей или беседкой. У подножья холма поблескивала полоса воды, по-видимому пруд, и на нем покачивались лодки и лебеди.

На фоне зелени светло-желтый помещичий дом с белыми колоннами выглядел внушительно и весело. Слева и справа, за деревьями, виднелись каменные хозяйственные постройки.

Под звонкое хлопанье бича (на этот раз Охоцкому сопутствовала удача) коляска проехала по мраморному мостику и подкатила к дому, лишь одним колесом примяв газон. Путешественники высадились, только Охоцкий не захотел отдать вожжи и сам доставил экипаж к конюшне.

- Не забудьте же, в час завтрак! - крикнула вслед ему панна Фелиция.

К барону подошел старый слуга в черном сюртуке.

- Ее милость сейчас в кладовой, - сказал он. - Может быть, господам угодно пройти к себе?

И, проводив их к правому флигелю, он указал Вокульскому большую комнату с раскрытыми окнами, выходившими в парк. Через минуту явился казачок в ливрейной куртке, принес воды и принялся распаковывать чемодан.

Вокульский выглянул в окно. Перед ним по газону раскинулись купами старые ели, лиственницы и липы, за которыми, где-то вдалеке, синели лесистые холмы. Под самым окном рос куст сирени, и в нем было гнездо, над которым порхали воробьи. Теплый сентябрьский ветер поминутно вливался в комнату, принося неуловимые ароматы.

Вокульский глядел на облака, казалось, касавшиеся верхушек деревьев, на снопы света, прорывавшиеся меж темных еловых ветвей, и ему было хорошо. Он не думал о панне Изабелле. Образ ее, сжигавший ему душу, развеялся перед безыскусственной прелестью природы; наболевшее сердце замолкло и впервые за долгое время исполнилось тишины и покоя.

Однако он вспомнил, что приехал сюда в гости, и поспешил переодеться. Едва он сменил костюм, как в дверь тихонько постучали и старый слуга доложил:

- Пани просит к столу.

Вокульский отправился вслед за ним. Пройдя коридор, он очутился в просторной столовой, стены которой до половины были обшиты панелью темного дерева. Панна Фелиция разговаривала у окна с Охоцким, а за столом, между Вонсовской и бароном, в кресле с высокими подлокотниками сидела председательша.

Завидев гостя, она встала и сделала несколько шагов ему навстречу.

- Здравствуй, пан Станислав, - сказала она, - спасибо тебе, что исполнил мою просьбу.

А когда Вокульский склонился к ее руке, она поцеловала его в лоб, что произвело определенное впечатление на присутствующих.

- Садись же сюда, возле Кази. А ты, пожалуйста, позаботься о нем.

- Пан Вокульский заслужил это, - отвечала вдова. - Если бы не его самообладание, пан Охоцкий переломал бы нам кости.

- Что же случилось?

- Он и с парной упряжкой не справляется, а берется править четверкой. Уж лучше было, когда он по целым дням удил рыбу.

- Боже! Какое счастье, что я не женюсь на этой женщине, - воскликнул Охоцкий, сердечно приветствуя Вокульского.

- Ну, сударь! - воскликнула Вонсовская. - Если вы все еще питаете надежду жениться на мне, так уж лучше оставайтесь возницей.

- Вечно они ссорятся! - засмеялась председательша.

В столовую вошла Эвелина Яноцкая, а минуту спустя из других дверей Старский.

Они поздоровались с председательшей, которая отвечала им приветливо, но без улыбки.

Подали завтрак.

- У нас, пан Станислав, - сказала хозяйка, - такой обычай: сходимся мы обязательно все вместе только к столу. А остальное время каждый проводит, как ему вздумается. Советую тебе, если не хочешь скучать, не отходи от Кази Вонсовской.

- А я сразу беру пана Вокульского в плен, - отвечала вдова.

- Ох! - вздохнула председательша, незаметно взглянув на гостя.

Панна Фелиция покраснела, трудно сказать, в который уже раз за сегодняшний день, и велела Охоцкому налить ей вина.

- То есть нет... воды, - поправилась она.

Охоцкий покачал головой и в отчаянии развел руками, однако исполнил просьбу.

После завтрака, за которым панна Эвелина разговаривала только с бароном, а Старский ухаживал за черноглазой вдовой, гости попрощались с хозяйкой и разошлись. Охоцкий отправился на чердак, где в каморке, наскоро пристроенной для этой цели, он оборудовал метеорологический наблюдательный пункт. Барон с невестой отправился в парк прогуляться; Вокульского председательша удержала при себе.

- Скажи мне, - начала она, - ведь первые впечатления бывают самые верные, - как тебе понравилась Вонсовская?

- Кажется, женщина предприимчивая и веселая.

- Ты прав. А барон?

- Я его мало знаю. Он уже стар.

- О да, стар, очень стар, - вздохнула председательша, - и все-таки собирается жениться. А что ты скажешь о его невесте?

- Я ее совсем не знаю; но меня удивляет, как она могла выбрать барона, хотя он, вероятно, и благороднейший человек.

- Да, это странная девушка, - продолжала председательша. - И скажу тебе, я уже не испытываю к ней прежней привязанности. Ее замужеству я не мешаю, потому что не одна барышня позавидует ей и все вокруг твердят, что для нее это блестящая партия. Но ее доля наследства перейдет к другим. Кому достанется богатство барона, тот не нуждается в моих двадцати тысячах.

В голосе старушки слышалось раздражение.

Она отпустила Вокульского и посоветовала ему пройтись по парку.

Вокульский вышел во двор и, обогнув левый флигель, где помещалась кухня, свернул в парк.

Позже ему не раз вспоминались первые два наблюдения, сделанные им в Заславеке.

Прежде всего он увидел неподалеку от кухни конуру, а перед нею, на цепи, собаку, которая, приметив чужого, начала лаять, выть и метаться, как бешеная. Разглядев, что глаза у собаки при этом веселые и она виляет хвостом, Вокульский погладил ее; это сразу расположило свирепую зверюгу к гостю, и она уже не хотела отпускать его от себя. Она взвизгивала, хватала его за полы, опрокидывалась на спину, как бы добиваясь, чтобы ее приласкали или хотя бы побыли с нею.

"Вот странная цепная собака", - подумал Вокульский.

В эту минуту из кухни появилось новое чудо: толстый старик работник, поперек себя шире. Вокульский, еще ни разу в жизни не встречавший толстого мужика, заговорил с ним.

- Зачем вы держите эту собаку на цепи?