Болеслав Прус - Кукла

Стах подмигнул мне, и мы втроем отправились на мою квартиру. Посетитель разделся, причем обнаружилось, что его брюки еще более обтрепаны, чем шуба, а борода еще более облезлая, чем меховой воротник.

- Позвольте представиться, - сказал он, протягивая Вокульскому правую, а мне левую руку. - Адвокат...

Тут он назвал свою фамилию - да так и остался с протянутыми руками. По странной случайности ни Стах, ни я не почувствовали охоты пожать их.

Он понял это, но не смутился. Наоборот, с приятнейшим выражением лица потер руки и сказал, осклабясь:

- Вы даже не спрашиваете, господа, по какому делу я к вам явился.

- Догадываемся, что вы сами сообщите это, - ответил Вокульский.

- Вы правы! - воскликнул посетитель. - Я буду краток. Один богатый, но очень скупой литовец (литовцы очень скупы!) просил меня указать дом, который стоило бы купить. Есть у меня на примете домов пятнадцать, однако из уважения к вам, пан Вокульский (ибо мне известно, сколь многим обязана вам наша отчизна), я указал именно на ваш дом, ранее принадлежавший Ленцким; уговаривал я этого литовца две недели и наконец добился того, что он готов дать... угадайте сколько? Восемьдесят тысяч рублей! Каково? Дельце первый сорт! Что вы скажете?

Вокульский побагровел от гнева, и мне показалось, что сейчас он вышвырнет посетителя за дверь. Однако он сдержался и отвечал знакомым мне резким и неприятным тоном:

- Знаю я вашего литовца, его зовут баронесса Кшешовская...

- Что-о? - удивился адвокат.

- Этот скупой литовец дает за мой дом не восемьдесят, а девяносто тысяч, а вы мне предлагаете меньшую сумму, чтобы самому перепало...

- Хе-хе-хе! - засмеялся адвокат. - Кто же на моем месте поступил бы иначе, почтеннейший пан Вокульский?

- Так вот, передайте своему литовцу, - оборвал его Стах, - что продать дом я согласен, но за сто тысяч рублей. И то лишь до Нового года. После Нового года я потребую больше.

- Помилуйте, да ведь это безбожно! - возмутился посетитель. - Вы хотите вытянуть у бедной женщины последний грош! Что люди скажут, подумайте только!

- Что люди скажут, меня не интересует, - возразил Вокульский. - А если кто-нибудь вздумает мне нотации читать, я этому человеку укажу на дверь. Дверь вон там, видите, любезный?

- Даю девяносто две тысячи и ни копейки больше, - сказал поверенный.

- Наденьте шубу, а то на дворе холодно...

- Девяносто пять... - бросил поверенный, поспешно одеваясь.

- Ну, прощайте... - сказал Вокульский и распахнул дверь.

Поверенный низко поклонился и вышел; уже переступив порог, он прибавил слащавым тоном:

- Так я загляну к вам денька через три. Может быть, вы будете в лучшем расположении...

Стах захлопнул дверь у него перед носом.

Посещение гнусного поверенного показало мне, как обстоит дело. Баронесса непременно купит дом Стаха, но сначала пустит в ход все средства, чтобы хоть что-нибудь выторговать. Знаю я ее средства: одним из них было то анонимное письмо, в котором она чернит пани Ставскую, а обо мне говорит, что я закоснел в разврате.

Но едва она купит дом, как первым делом погонит оттуда студентов и конечно же бедную пани Элену. Хорошо бы, хоть этим ограничилась ее злоба!

Теперь уж я могу одним духом выпалить все, что последовало далее.

Так вот, посещение этого поверенного родило во мне мрачные мысли. Я решил в тот же день зайти к пани Ставской и предупредить ее, чтобы она остерегалась баронессы. А главное, чтобы как можно реже садилась у окна.

Надо сказать, что у этих дам наряду с множеством достоинств есть одна ужасная привычка: они постоянно сидят у окна - и пани Мисевичова, и пани Ставская, и Элюня, и даже кухарка Марианна. И не только весь день, но и по вечерам, при лампах, и даже занавесок не спускают, разве что перед сном. Конечно, со двора видно все, что у них происходит.

Для приличных соседей такое времяпрепровождение было бы лучшим доказательством порядочности этой семьи: гляди, мол, всякий, кто хочет, нам скрывать нечего. Однако, когда я вспомнил, что за этими женщинами постоянно шпионят Марушевич и баронесса и когда вдобавок подумал о том, как баронесса ненавидит пани Ставскую, меня охватили самые мрачные предчуствия.

Я вечером хотел сбегать к моим милым приятельницам и просить их ради всего святого, чтобы они не выставляли себя напоказ перед баронессой. Между тем как раз в половине девятого мне страшно захотелось пить - и я пошел не к моим дамам, а в ресторацию.

Там же были советник Венгрович и Шпрот, торговый агент. Зашел разговор о доме на Вспульной улице, который недавно обвалился; вдруг Венгрович чокается со мной и говорит:

- Ну, до Нового года еще не один дом провалится!

А Шпрот при этом подмигивает мне...

Не понравилось мне это, да и не в моих обычаях перемигиваться с первым встречным болваном. Я и спрашиваю:

- Позвольте узнать, что означает ваша мимика?

Он ухмыльнулся этак глуповато и говорит:

- Уж вам-то лучше моего знать, что это означает. Вокульский продает магазин, вот что!

Господи Иисусе! Как я не хватил его кружкой по лбу, сам удивляюсь. К счастью, я сдержал свой порыв, выпил две кружки пива подряд и, не выказывая волнения, спрашиваю:

- Зачем же Вокульскому продавать магазин, да и кому?

- Кому? - вмешался Венгрович. - Мало, что ли, в Варшаве евреев? Соберутся в складчину втроем, а то и вдесятером и изгадят нам Краковское Предместье по милости достопочтенного пана Вокульского, который держит собственный экипаж и ездит на дачу к аристократам. Бог ты мой! А давно ли он жалким мальчишкой подавал мне розбрат у Гопфера... Самое милое дело - ездить на войну да шарить по карманам у турок!

- Но магазин-то ему зачем продавать? - спросил я, ущипнув себя за ногу, чтобы не наброситься на этого пустозвона.

- И хорошо делает, что продает! - сказал Венгрович, опрокидывая в себя не знаю которую кружку пива. - Разве место среди купцов этакому барину... этакому дипломату, этакому... любителю новшеств, который выписывает из-за границы новые товары?

- Тут, я полагаю, причина иная, - начал Шпрот. - Вокульский хочет жениться на панне Ленцкой. Сперва было ему отказали, а теперь он опять к ним ездит - значит, у него появились виды... Но за галантерейного купца панна Ленцкая не пойдет, будь он даже дипломат и любитель новшеств, и Вокульский решил...

Перед глазами у меня завертелись огненные круги. Я стукнул кружкой по столу и закричал:

- Вы лжете, пан Шпрот! Вот мой адрес! - И я швырнул ему мою визитную карточку.

- Зачем вы даете мне свой адрес? - удивился Шпрот. - Прислать вам на дом партию сукна, что ли?

- Я требую удовлетворения! - крикнул я, продолжая колотить по столу.

- Та-та-та! - протянул Шпрот и повертел пальцем в воздухе. - Вам легко требовать удовлетворения: известно - венгерский офицер! Для вас убить человека, а то и двух или дать себе лоб раскроить - самое разлюбезное дело!.. А я, сударь, торговый агент, у меня жена, дети, срочные дела...