Ричард Райт - Сын Америки

- Но вы мне доверяете, Биггер? - повторил Макс свой вопрос.

Биггер отвел глаза. Он чувствовал, что чем дальше, тем труднее ему будет сказать Максу, чтобы он ушел.

- Не знаю, мистер Макс.

- Биггер, у меня лицо белое, - сказал Макс. - И я знаю, что почти все белые лица, которые вам приходилось встречать, отпугивали вас, хотя, может быть, и помимо собственной воли. Каждый белый человек считает своим долгом удерживать негра на приличном расстоянии. Часто он сам даже не знает, зачем он это делает, а все-таки делает. Вот так обстоит дело, Биггер. Но тем не менее я хочу убедить вас, что мне вы можете доверять.

- Не стоит, мистер Макс.

- Вы не хотите, чтобы я вел ваше дело?

- Вы мне ничем не поможете. Я попался.

Биггер понимал: Макс старается внушить ему, что он, Макс, принимает его точку зрения на вещи; и от этого ему было так же не по себе, как тогда в машине, когда Джан пожал ему руку. От этого в нем снова остро и мучительно оживала мысль о том, что он - черный, и страх и стыд, неразрывные с этой мыслью; и за все это он начинал ненавидеть самого себя. Он верил Максу. Ведь Макс хочет его защищать, хотя и знает, что навлечет на себя недовольство всех остальных белых. Но едва ли Макс сумеет убедить его в чем-либо таком, что позволит ему спокойно пойти на смерть. Едва ли сам господь бог это сумел бы. Судя по тому, что он чувствует сейчас, им придется тащить его к стулу силой - так, как они тащили его вниз по лестнице, когда поймали. И он не хотел, чтобы играли на его чувствах; он опасался новой ловушки. Если он признает, что верит Максу, и будет поступать, как подскажет ему эта вера, не кончится ли это тем же, чем и всякое проявление веры? Ему хотелось верить; но он боялся. Он чувствовал, что должен был бы пойти Максу навстречу; но как и всегда, когда с ним заговаривали белые, у него являлось такое ощущение, будто он пойман на Ничьей Земле. Он сидел на стуле сгорбившись, понурив голову и смотрел на Макса только тогда, когда Макс не смотрел на него.

- Сигарету, Биггер? - Макс поднес ему огня, потом закурил сам; несколько минут они курили молча. - Биггер, я ваш адвокат. Я хочу, чтобы мы с вами говорили откровенно. Я обещаю вам сохранить все в строжайшей тайне...

Биггер пристально посмотрел на Макса. Ему стало жаль этого белого. Он видел, что Макс боится, как бы он совсем не отказался говорить. А обидеть Макса ему не хотелось. Он решительно наклонился вперед. Что ж, говорить так говорить. Рассказать ему все. Покончить с этим, и чтобы Макс ушел.

- А мне все равно, что я сейчас говорю или делаю...

- Совсем не все равно, - живо перебил его Макс.

На какую-то долю секунды Биггеру вдруг захотелось смеяться, потом это прошло. Макс от души стремился помочь ему, а он должен был умереть.

- Может быть, и не все равно... - протянул Биггер.

- Если вам все равно, что вы говорите и делаете, почему же вы сегодня отказались воспроизвести сцену убийства в доме Долтонов?

- Для _них_ я ничего не хочу делать.

- Почему?

- Они ненавидят негров, - сказал он.

- Но _почему_, Биггер?

- Я не знаю, мистер Макс.

- Биггер, вы разве не знаете, что они не только негров ненавидят?

- Кого же еще?

- Они ненавидят профсоюзы. Они ненавидят всех, кто старается сплотить людей. Они ненавидят Джана.

- Но негров они ненавидят больше, - сказал Биггер. - С профсоюзными организаторами они никогда не сделают того, что со мной.

- Делают и хуже. Вам так кажется, потому что цвет вашей кожи помогает им выделять вас, обособлять, эксплуатировать. Но точно так же они поступают и с другими. Они ненавидят меня, потому что я стараюсь помочь вам. Они пишут мне письма, в которых называют меня "поганым жидом".

- Они меня ненавидят; больше я ничего не знаю, - угрюмо сказал Биггер.

- Биггер, прокурор штата дал мне экземпляр признания, которое вы подписали. Скажите, вы ему говорили правду?

- Да. Что мне еще было делать?

- Теперь, Биггер, скажите мне вот что. Зачем вы все это сделали?

Биггер вздохнул, пожал плечами и сделал глубокую затяжку.

- Не знаю, - сказал он. Дым, клубясь, выходил из его ноздрей.

- Это было обдумано заранее?

- Нет.

- Вам кто-нибудь помогал?

- Нет.

- Были у вас раньше когда-нибудь подобные мысли?

- Нет.

- Как же это вышло?

- Так вот вышло, мистер Макс.

- Вы жалеете об этом?

- Чего жалеть? От этого мне легче не будет.

- И вы совсем не можете объяснить, почему вы это сделали?

Биггер смотрел прямо перед собой расширенными, блестящими глазами. Разговор с Максом вновь пробудил в нем настоятельную потребность заговорить, рассказать, попытаться объяснить свои чувства. Волна возбуждения захлестнула его. Вот протянуть бы руки и высечь из пустого пространства конкретные, осязаемые причины, заставившие его совершить убийство. Так ясно он ощутил их. Если б ему удалось это сделать, сковывавшее его напряжение разрядилось бы навсегда; он мог бы сидеть и ждать, пока ему не скажут идти к стулу; а когда скажут - спокойно пойти.

- Мистер Макс, я не знаю. У меня тогда все смешалось. Я столько чувствовал, и все разное.

- Вы ее изнасиловали, Биггер?

- Нет, мистер Макс. Не трогал ее. Но кто мне поверит?

- Но вы думали об этом до того, как миссис Долтон вошла в комнату?

Биггер покачал головой и судорожно стал тереть руками глаза. Он почти забыл о присутствии Макса. Он старался нащупать ткань своих ощущений, старался ухватить их смысл.

- Не знаю, не знаю. Немножко было это со мной. Да, пожалуй, что так. Я был пьяный, и она была пьяная, вот откуда оно и взялось.

- Но вы изнасиловали ее или нет?

- Нет. Но все скажут, что да. Какая разница? Я негр. Оли говорят, что все негры так делают. Так не все ли равно, было это или нет?

- Вы с пей давно были знакомы?

- Несколько часов.

- Она вам нравилась?

- _Нравилась_?

Это вырвалось у него таким надсадным криком, что Макс вздрогнул. Биггер вскочил на ноги. Зрачки его расширились, руки поднялись и, дрожа, повисли в воздухе.

- Ну, ну, Биггер! Биггер... - сказал Макс.

- Нравилась? Да я ненавидел ее! Один бог знает, как я ее ненавидел! закричал он.

- Сядьте, Биггер!

- Я и теперь ее ненавижу, вот хоть она и умерла, а, видит бог, ненавижу...

Макс схватил его за плечи и заставил сесть.

- Перестаньте волноваться, Биггер, слышите? Успокойтесь!

Биггер затих, только глаза его беспокойно блуждали по сторонам. Наконец он опустил голову и переплел пальцы. Нижняя губа слегка отвисла.

- Значит, вы ее ненавидели?

- Да. И ничуть мне не жалко, что она умерла.

- Но что же она вам сделала? Вы сами сказали, что только что познакомились с ней.

- Не знаю. Ничего такого она мне не сделала. - Он помолчал и нервно провел рукою по лбу. - Она... Это... Черт, нет, я не знаю. Она меня все расспрашивала. Она как-то так все говорила и делала, что я сразу возненавидел ее. Она все во мне перевернула. Я чуть не плакал от злости... - Он оборвал на высокой, жалобной ноте. Он облизнул губы. Мысль его запуталась в сетке смутных побочных ассоциаций: он представил себе свою сестренку Веру, как она сидит на краешке стула и плачет оттого, что он "подсматривал" и ей стыдно; он представил, как она вскакивает и бросает в него туфлю. Он растерянно покачал головой. - Она все приставала ко мне, мистер Макс, расскажи ей, как живут негры. Она села рядом со мной впереди...