Леонид Иванов - Глубокая борозда

— А теперь, Андрей Михайлович, я главный агроном Березовского совхоза, — весело ответил Шувалов. — Три недели уже…

— Почему же оставили Пановский район?

— Нечего стало делать агроному производственного управления… Попросился на производство, а с Григорьевым мы хорошо когда-то поработали.

Для Павлова эта встреча — лишнее доказательство правильности взятой им линии в вопросе о районных производственных управлениях.

Журнал опубликовал статью Павлова. А последующие события развивались так: редакция решила провести «круглый стол» по проблемам, выдвинутым в статье.

Перед отъездом в Москву Павлов решил побывать в Дронкинском районе, чтобы запастись свежими материалами, встретиться с интересными людьми.

А в дороге раздумывал о делах сегодняшних…

Павлов давно уже приметил: после урожайного года хлопот прибавляется. Вот и нынче: колхозы и совхозы в своих планах на 1967 год почти вдвое против прошлого года увеличили объем строительства. Особенно большие вложения намечены на культурно-бытовое строительство. Но промышленность-то не может за один год удвоить производство строительных материалов, их и на обычный план всегда не хватало. Поэтому принимались чрезвычайные меры: планировали «выжать» все, что можно, на своих предприятиях, создали несколько новых лесозаготовительных пунктов в северных районах области, разослали «толкачей» во все концы добывать строительные материалы.

А с рабочей силой на стройки? Тут еще сложнее. Колхозы и совхозы командировали своих гонцов в Западные области Украины и Белоруссии, даже в Армению, чтобы вербовать бригады так называемых шабашников. Такие бригады в последние годы зачастили в Сибирь, работали они аккордно по договорам с колхозами и совхозами и строили, как правило, добротно.

На бюро обкома долго обсуждалось предложение Павлова: из строительных организаций городов области направить в села такое количество отрядов и колонн, которое безусловно обеспечит намеченное колхозами и совхозами строительство. Представители городов и промышленных предприятий возражали: имеющихся строителей недостаточно для обеспечения увеличенной на юбилейный год программы. Но бюро нашло, что в городах все же легче искать рабочую силу, и приняло решение: сельским стройкам — первая очередь!

И вот теперь ответственные работники области на местах помогали правильно разместить строительные колонны и отряды по колхозам и совхозам, утрясали возникающие недоразумения, — а их было порядочно.

После Дронкино Павлов заскочил в колхоз «Сибиряк». Но Соколов умчал в областной центр — добывать материалы для завершения колхозного дома отдыха.

Павлов беседовал с секретарем партийной организации. Тот рассказал о планах, о новых стройках. Павлов ходил по деревне, видел дома, возникшие на месте старых избенок, обнаружил поселочек новых стандартных домов, которых в прошлую зиму здесь не было. Оказалось, сборно-щитовые дома возведены для новоселов: двадцать две семьи переселились сюда из Брестской области, зачав новую широкую улицу Добринки.

Павлов вспомнил Савелия Петровича Шишина, его семья — один из «барометров». Да и приятно встретиться с умным стариком!

Савелий Петрович оказался дома — сметал снег с крыльца.

— Вот это да! — воскликнул он, распрямляясь. — Вот это гость, скажу я вам! — Бросив в снег метлу вместе с рукавичкой, протянул руку Павлову. — Здравствуй, Андрей Михайлович…

Павлов внимательно рассматривал старика.

— Аль не узнал? — удивился Савелий. — Поди, состарился я совсем, да ведь уж и пора, на восьмой десяток никак уж два года…

— Вас-то, Савелий Петрович, я узнал, а вот дом изменился, помолодел.

— Давненько не был, вот и не узнал, — хрипловато рассмеялся Савелий. — По нонешнему времени, скажу я вам, и за год-то перемен много.

Павлов только раз ночевал в этом доме, когда еще работал в Дронкино. Самого Савелия после того встречал и на току, и в конторе, и в райцентре, а последний раз года три назад — на свиноводческой ферме… Совершенно точно: в летнем лагере. Тогда еще Савелий Петрович обрушился на одно из увлечений тех лет — на шумиху вокруг откорма свиней: все внимание уделялось только тем, кто подсвинков подкармливает, а кто самым главным делом занимается — поросят маленьких выращивает, тому ноль внимания. Именно после этой беседы с Савелием Петровичем было решительно изменено отношение к работницам, выращивающим поросят. Герой тех дней — свинарка Маша Сибирякова, которую называли «маяк Смирнова», теперь в институте, учится на зоотехника.

— Я помню, Савелий Петрович, как вы критиковали меня в летнем лагере. Не забыли?

— Как забыть, — усмехнулся Савелий и сразу заспешил: — Чего мы тут остановились! В хату заходьте!

И в доме все изменилось. Тогда тут было как-то мрачно: печка давно не белена, стены закопчены, а две скамейки сильно засалены…

Теперь же печка выбелена, стены оклеены обоями, скамеек нет вовсе, только стулья. А рядом с печкой — газовая плита и красный баллон.

Живо сбросив полушубок и меховую шапку, Савелий Петрович заторопил Павлова:

— Ты, Андрей Михайлович, в мою горницу проходи, там и разденешься… Варвара-то, дочка моя, на ферме, она как раз в первой смене сегодня, скоро вернется. Боевая выросла, скажу я вам, бригадиром стала, а тут и в депутаты выбрали, в район… И мужик ей славный попался, в мастерских сейчас. Да чего на ноги-то смотришь, проходи, не запачкаешь, пол-то выкрашен теперь…

В горенке Савелия Петровича было чисто и уютно. В углу кровать-диван, посредине небольшой стол, накрытый прозрачной клеенкой, три стула. На подоконниках горшочки с цветами.

— Сюда пальто-то вешай, — Савелий показал на угол, где за занавеской висела одежда. — А я закусить соберу.

Павлов от закуски решительно отказался.

— Как же так? — удивился Савелий. — А то я мигом бы… И выпить есть… Стоит в запасе одна посудинка, а?..

Павлов снова отказался, объяснив, что ему выступать на собрании.

— Ну, тогда посиди на этом самом, как его… диван-кровати, — усмехнулся Савелий. — Теперь везде механизация, вот и Варвара коечку мою в утиль сдала, а мне поставила эту механизацию. Да, везде, скажу я вам, механизация… У нас на току такого понаделали, скажу я вам…

— А вы по-прежнему током заведуете?

— Не… Наше дело теперь такое — куда пошлют. Чего я теперь на току могу? Механика туда за главного поставили. За машинами присматривать. А мое дело метел навязать, веников… Теперь на току народу-то и не стало вовсе, все машины сами делают.

— И свинофермы не стало…

— Не стало… Хлопотал я там с бабенками, суетился, а как год кончится, наш бухгалтер меня же и упрекает: опять ты, Савелий, убытку колхозу наделал, — рассмеялся он. — Будь они неладны, эти свиньи… Каждый год убытку много тысяч. А теперь сами постановили: долой свиней! Овечками занялись, эти, говорят, доходливые… Ну, а я‑то… Вообще-то я на пенсии. Знаешь, какая мне вышла пенсия?.. Сорок три рубля с копейками, по-старому если — больше четырехсот рублей на месяц. Вот жизнь-то пришла — ничего не делаешь, а денег больше, чем, бывало, за работу платили…