Леонид Иванов - Глубокая борозда

Павлов перебил Коршуна, сказал, что если приходится спасать скот именно сейчас, то надо все резервы использовать, раздумывать некогда.

Но Коршун упорно стоит на своем:

— Вот я и говорю! Если мы тут последний год живем, то все правильно! А если думаем работать много лет, то зачем рубить тот самый сук, на котором сидим? Понимаете? Да вот вам конкретный пример… Товарищи из района недавно целой бригадой явились: за кормами. Мы каждый год кормов заготовляем с резервом, и каждую весну у нас этот резерв забирают. Надоело все это, Андрей Михайлович… Москва ругает нас за разбазаривание страхфонда, а не дать корма — намекают насчет партийной ответственности. Да и по-человечески жалко: общее дело-то страдает.

— Вот-вот, — оживился Павлов, — общее!

— Да, общее, — согласился Коршун, и по его губам скользнула ехидная улыбочка. — Вот теперь и у нас не стало страхового запаса. Приходится снижать норму своему скоту, но ведь в результате и мы центнера два молока на корову недобираем…

— Но у вас хватает кормов?

— Я же говорю: отдаем самые лучшие корма. Потому что к концу зимовки мы всегда оставляем самое ценное сено, лучший силос из сеяных трав. Словом, мы с нерадивцами поделились, и теперь получится так: если у соседей за счет наших кормов суточные удои коров прибавятся, скажем, на литр, то наши коровы недодадут два-три литра.

Коршун примолк, потом встал, сходил на кухню, принес оттуда чайник, налил в стаканы, а выпив чай, продолжал:

— Вы, Андрей Михайлович, как я понимаю, не согласны с такой постановкой вопроса… Но мне думается, надо бы запретить, категорически запретить перераспределение кормов между хозяйствами. И еще одно: строже спрашивать с районных руководителей именно за отстающие хозяйства. Честно говоря, сильный директор не очень-то нуждается в помощи районных организаций. Нуждаются слабые. Если, скажем, райком не смог отстающий колхоз или совхоз подтянуть до нормального уровня, значит, с руководителей надо строго взыскивать. А как же иначе? — Коршун неожиданно для Павлова пристукнул кулаком по столу, но тут же, успокоившись, продолжал: — Однажды я попал на соревнование велосипедистов, болельщиком, конечно… Так вот у них командный зачет производится по показателям последнего в команде. Интересно было наблюдать, как команда проявляет заботу об отстающих: каждый, когда надо, по очереди берет на себя лидерство, чтобы дать передохнуть уставшему товарищу. Очень интересное соревнование, а в воспитательном отношении созвучно нашему времени… Вот и работу райкома надо оценивать по показателям самого отстающего в районе хозяйства. Сейчас-то судят по средним показателям, и если в районе есть два-три крепких хозяйства, то начальство может спать спокойно, пока не заездят этих передовиков.

Коршун склонил голову, длительное время молчал, и Павлову подумалось, что он устал. Все же ему шестьдесят шесть лет. Но Коршун просто призадумался и вот заговорил опять, даже более оживленно, чем прежде:

— Надо, Андрей Михайлович, в планах каждого хозяйства предусматривать закладку кормов в страховой фонд. С учетом этого планировать структуру посевов, может быть, потеснить другие культуры в пользу кормовых…

— Даже зерновые? — не выдержал Павлов.

— Любые! — резко выговорил Коршун. — Раз начинается важнейшее дело, значит — любые!

Переждав немного, спохватился:

— Да, Андрей Михайлович, вы спрашивали: как же быть, если в конце зимовки кормов у кого-то не хватило? Тут вам решать! Бывают, конечно, и объективные причины. Тогда помочь. Но не за счет соседей, а из государственных фондов. Не разоряйте радивых хозяев, Андрей Михайлович! — взмолился Коршун.

— Я сдаюсь, Александр Кириллович, — поднял обе руки Павлов. — Мне возразить нечего. Эти предложения мы обсудим. Но вы уж, пожалуйста, продолжайте. Ваш совет по созданию прочной кормовой базы для скота?

— В нашей зоне чем-то другим заменить кукурузу…

— Но ведь коровы хорошо ее поедают!

— Вы тоже, наверное, с удовольствием кушаете арбуз. Все его любят. Но на арбузах долго не проживешь. Арбуз — это лакомство после сытного обеда. Так и кукурузный силос, когда он хорошо приготовлен. Коровы его едят, это верно, да толку от такой еды мало. Мы в этом достаточно убедились и теперь сеем кукурузы совсем немного, ради разнообразия рациона и для осенней подкормки скота — она до заморозков все же зеленая остается. А в кормовом отношении — это самая неважная культура. Да и урожаи ее в Сибири низкие. Наши экономисты, показали мне анализы. Меньше всех кормовых единиц с гектара пашни дает именно кукуруза.

— А чем заменить?

— Любая замена будет выгодной, Андрей Михайлович. Мы прикидывали… Если для силоса, то лучше всего брать подсолнечник в смеси с викой и овсом: и урожай выше, и качество корма лучше. А у нас, например, неплохо идет белый донник. Это прекрасный корм, хорошо родит и на солонцовых землях, урожай его более ровный по годам и всегда высокий. Он годится и на сено и на силос. Ну и, конечно, люцерна. Мы освоили ее, семена сами выращиваем. В прошлом году часть люцерны силосовали, до трехсот центнеров зеленой массы с гектара взяли за один укос! Представляете? Сенную муку из нее же готовим, ну, и сенаж попробовали заложить, для начала недурно получилось…

— Но нет же пока семян в достаточном количестве ни люцерны, ни донника.

— Нет, мы белый донник культивируем.

— А еще у кого в районе есть белый донник?

— Ни у кого… Вот за это-то и надо бы спросить с районных руководителей.

— Видимо, районные руководители вам сильно досаждают, вы все время о них…

— Не в этом дело, Андрей Михайлович, — отмахнулся Коршун. — Но они могли бы получше разобраться, где перспектива, а где застой. Раньше, когда в нашем районе было семьдесят колхозов и совхозов, им было трудно за год побывать в каждом хозяйстве. А теперь-то, Андрей Михайлович, — шесть совхозов и три колхоза. Зато аппарат районный стал более многочисленный, все на легковых машинах, суеты много, а… — Он не договорил, развел лишь руками.

Павлов встал.

— Спасибо, Александр Кириллович! Извините, что я вас мучил своими прозаическими вопросами. — Он посмотрел на часы: — Второй час уже, вам отдыхать надо… Или у вас еще что-то есть сказать?

— Совсем маленько, Андрей Михайлович. — Коршун подождал, пока Павлов опустился на стул. — Мы все говорили о кормах… А надо подумать о людях. О животноводах. У нас хозяйство животноводческое, главная фигура, все так говорим, — доярка, скотник… В любой отрасли народного хозяйства люди ведущей профессии — на привилегированном положении, у них и зарплата повыше. А вот для животноводов в животноводческом хозяйстве нет этих привилегий. Зарплата у них ниже, чем у механизаторов, у строителей, у других подсобных рабочих. Надо бы устранить эту несправедливость. А то ведь с кадрами животноводов все хуже и хуже…