Леонид Иванов - Глубокая борозда

Когда Павлов пробовал доказывать, что на истощенных землях в минувшем году не собрали и семян, ему возразили: год обещает быть урожайным, значит, надо как можно больше засеять. А на последнюю попытку Павлова защитить свои планы ссылкой на решение ЦК и Совмина о правах колхозов и совхозов планировать посевные площади получил ответ: всяким делом надо умело руководить. И в заключение выговор — солидным, бархатистым баском:

— О вашей докладной доложено «самому». Он согласен с сокращением посевов кукурузы. Но его возмущает увлечение чистыми парами и травами.

Все… А ведь Павлов уже решил лететь в Москву, пойти к «самому», рассказать ему все начистоту. Теперь и этот путь закрыт… Павлову хотелось крикнуть в телефонную трубку:

— Приезжайте сами и скажите нашему Соколову, Коршуну и другим, что право планировать им дано только на бумаге.

Но, пересилив себя, стараясь скрыть раздражение, спросил:

— А как все-таки понимать мартовское решение ЦК и Совнаркома о грубых нарушениях порядка планирования?

— Надо уметь здраво оценивать обстановку.

И телефонная трубка была положена.

Павлов спустился к Щербинкину.

Пока он рассказывал, пальцы Щербинкина привычно выстукивали дробь на стекле, лежащем на его столе.

— А я что говорил…

Павлов не уловил в этих словах торжествующих ноток. Произнесены они были как-то обреченно.

— Самое печальное, Андрей Михайлович, в другом… Что теперь мы будем говорить работникам управлений? Как они будут выкручиваться перед колхозами и совхозами? Ломать планы, конечно, придется.

— А если не ломать?

Щербинкин изумленно посмотрел на Павлова.

— А если не ломать? — повторил Павлов. — Если мы на бюро обкома обсудим и согласимся с планами колхозов и совхозов. И уже от имени бюро выскажем это вышестоящим. Как ты смотришь?

— До пенсии далековато, черт возьми, — заскреб в затылке Щербинкин. — Но я — за! Потому что, как теперь поедешь в те районы, где сам соглашался с расчетами колхозов и совхозов?

— Значит, будем держаться! — заключил Павлов.

Весна запоздала. Но зато началась споро, дружно. Все ожило на полях. Грохот тракторов, скрежет лущильников — как все это было любо сердцу Павлова!

Нравилось ему в такие горячие дни бывать в полях, наблюдать за наступлением мощных тракторных колонн. С каждой весной нарастание этой мощи становилось все зримее.

«Мощь-то возросла, а урожаи где?» — упрямо нашептывал ему внутренний голос, трезвый и ироничный.

А Павлову так хочется верить, что все трудности позади: что теперь все пойдет иначе, пойдет лучше.

Но в последнее время не меньше, чем судьба урожая, его начинало тревожить разделение партийной организации. Началось с пустяков, с мелких споров о трех комнатах, на которые претендовал промышленный обком. Но после тех споров вдруг появилась какая-то отчужденность сотрудников двух обкомов.

Когда решался вопрос о посылке культбригад на село, Ларионов, первый секретарь промышленного обкома, заявил, что бригады намечено в первую очередь посылать на заводы, селу мало что останется. И это уже не было пустяком. Ведь театры, филармонии и другие культурные учреждения у промышленников… И с посылкой рабочей силы на сев промышленный обком все тянет, не принимает решения.

Это еще больше охладило отношения. Павлов пошел к Ларионову для откровенного разговора, как всегда поступал в подобных случаях. Но Ларионов дал ему ясно понять: у тебя свой план, у меня — свой. Он так и сказал:

— С тебя ведь не спросят, если сорвем план выпуска автопокрышек? Наоборот, ты первый жаловаться будешь: подрываем ваши дела…

Пришлось Павлову подсказать, чтобы колхозы и совхозы сами непосредственно связывались с заводами и просили их в порядке шефства о помощи. А это еще больше обострило отношения с Ларионовым.

…Приехав в Дронкино, Павлов пригласил Зину Вихрову вместе отправиться на поля.

Лицо у Зины загорело дочерна, настроение, как сама определила, великолепное.

В машине она говорила Павлову:

— Нынче агротехника на уровне. Посевная площадь у нас за счет паров снизилась на сорок тысяч гектаров, но тракторов добавилось. Это дает возможность применить более высокую агротехнику. Нынче ни единого гектара зяби не осталось некультивированным. Сорняки спровоцировали, а при дружной весне они взошли дружно. Конечно, мы их уничтожили. А как агрономы приободрились, Андрей Михайлович! Но все-таки старые привычки дают о себе знать. Куда ни приедешь, везде стараются согласовать намеченные приемы.

Недалеко от дороги остановился агрегат сеялок. От защитной лесной полосы к нему устремился самоходный комбайн.

Механизаторы приспособили самоходные комбайны для заправки сеялок.

И эта новинка получила в области широкое распространение.

Агрегат не стал ждать прибывшего начальства — двинулся, позванивая цепями сеялок. А комбайнер самоходки выскочил из кабины.

— Здравствуйте, Андрей Михайлович! — весело приветствовал он.

— Николай Воротилов?

— Он самый!

Павлов хорошо запомнил Воротилова с первой же беседы с ним. Было это давно. Воротилов — горожанин, был строителем, а когда началось освоение целины, приехал в Сибирь. И однажды он пришел в райком к Павлову с жалобой, что его не хотят уволить, не выдают документов. Объяснил, что уходит из совхоза «из-за неуважения к начальству». А дело было необычное: управляющий отделением приехал в бригаду и не поздоровался с механизаторами. Это обидело молодых ребят, они сделали замечание управляющему. Но тот и в другой раз не поздоровался. Тогда-то Воротилов и заявил, что с таким начальником работать не будет. Его поддержали и другие.

Павлов выехал в совхоз, созвал партийное собрание. Управляющего обязали извиниться перед молодежью. И Воротилов остался. Теперь он опытный механизатор.

Снова подъехал сеялочный агрегат. Николай прервал разговор на полуслове, заскочил в кабину комбайна, и, когда сеялки остановились, комбайн-заправщик был на месте.

Зина Вихрова жаловалась:

— Трудно работать в управлении… Нет, серьезно, Андрей Михайлович! Агрономы колхозов и совхозов сами разрабатывают агротехнику, сами все решают на месте, нам мало что остается.

— Напрасно так думаете. Ваши акции сейчас сильно повысились. Вам теперь нет надобности устанавливать мелкую опеку над агрономами-производственниками. А вот опыт лучших надо подхватывать! Но самое главное — больше думать над перспективами развития хозяйства. Ну, а первоочередная задача — помочь агрономам восстановить правильные севообороты.

— Но при теперешней структуре посевов не может быть правильных севооборотов, — возразила Зина. — Три четверти пашни под зерновыми, остальная под кукурузой… Какие тут севообороты? Недаром же у нас понятие севооборотов заменили так называемой структурой посевов.