Дмитрий Мамин-Cибиряк - Том 6. Сибирские рассказы и повести. Золотопромышленники. 1893-1897

Лена.Баушка, да что ты это такое говоришь?

Ширинкин.Мосевна, и в сам-то деле, ступай-ка к себе на печку, а то ты тут путаешь, сама не знаешь что…

Мосевна.И уйду… ишь вострые какие нашлись, старуха им помешала. (Уходит.)

Ширинкин.Совсем старушка-с из ума выступила-с… хе-хе!.. Конечно, при их древности лет всякое понятие потерять можно. Вот сейчас перед вами только говорили про Анисью Тихоновну, а Мосевна позабыла, что Анисья Тихоновна уж замужем… да-с… Что это вы, Елена Ивановна, как будто немного не в себе, и колеру в вас нет настоящего…

Лена.Так, Харитоша… мало ли что. Не всем же песни распевать да хохотать, как Анисья Тихоновна.

Ширинкин.Ах, нехорошо такие слова, сударыня, выговаривать… ах, как нехорошо!.. Анисья Тихоновна вам вторая мать-с…

Лена.А если я ее не люблю?..

Ширинкин.Это только спервоначалу так кажется, а потом непременно полюбите… Это уж завсегда так бывает.

Лена.Все мы жили хорошо, тихо было, а как она поселилась, так и началось… все не так, все неладно. Тоска какая-то… (Другим тоном.) Харитоша, а ты не видал Васю?..

Ширинкин.Никак нет-с… (В сторону.) Хе-хе!.. Вот оно с которой стороны тоску-то надуло нам… (Громко.) Я могу его разыскать, Елена Ивановна.

Лена.Да я так спросила, Харитоша… Никого мне не нужно.

Ширинкин(в сторону). Знаем мы эти девичьи ходы и выходы… (Громко.) Анисья Тихоновна всех у нас приструнила, а меня с Васей, прямо сказать, загоняла… ей-богу-с!.. И туда и сюда… Как искры, летаем, а все угодить не можем никак.

Лена.Вот то-то и есть, Харитоша…

Ширинкин(в сторону). Эк меня дернуло за язык…

Те же и Воротов.

Воротов(в дверях). Можно войти-с?..

Лена.Заходи… Что так бояться стал: мы с Харитошей не кусаемся.

Ширинкин.А мне-с Тихона Кондратьича проведать надо, давненько-таки не видал его… (В сторону.) Убраться отсюда подобру-поздорову, а то только мешать будешь молоденьким-то… хе-хе!.. (Уходит.)

(Молчание. Лена сидит на диване, Воротов нерешительно подходит к ней.)

Воротов.Елена Ивановна… Лена… Леночка…

Лена(смотрит в сторону). Что вам угодно, Василий Петрович?

Воротов.Ах, господи… кругом напасть! Леночка, какой я Василий Петрович:. несчастный человек, и больше ничего…

Лена.Давно ли это?.. Будет уж комедию-то разыгрывать: я все вижу, Вася… не слепая.

Воротов.Скажите, ради бога, что такое видите-то?

Лена.Все… все… Как это Анисья Тихоновна переселилась к нам, так все и пошло и пошло. Отец какой-то странный… ты тоже другой стал…

Воротов.Я? Другой?.. Да вот с места сейчас не сойти… провалиться вот здесь! Разве я не понимаю, кто вы, Елена Ивановна, и кто я: я — грязь, пыль, а вы — божество. Что мне Анисья Тихоновна?.. Да я…

Лена.Вот что, Вася, скажи мне по совести: а прежде ты ведь любил Анисью Тихоновну и она тебя тоже?..

Воротов.Прежде-с!.. я-с… то есть видите ли, была такая глупость, а как узнал вас — все как рукой сняло… ей-богу! А теперь, кроме неприятностей, ничего не получаю от Анисьи Тихоновны, и ни в чем ей не могу угодить… Изживают они меня, со свету гонят, прямо сказать; а вы тут с подозрением.

Лена.Бедненький… Так ты, значит, любишь меня по-прежнему?

Воротов.Господи, да что же это такое?.. (Плачет.)

Те же и Анисья Тихоновна (входит и останавливается в дверях; она в осеннем пальто и шляпе).

Лена(не замечает Анисьи Тихоновны и порывисто бросается к Воротову на шею). Вася, голубчик, прости меня… а я-то, глупая, приревновала тебя к ней, к Анисье!.. Она такая умная, бойкая, речистая… А теперь мне все равно: ты мой… мой…

Воротов.Я даже весьма себя понимаю, Елена Ивановна, и тоже не без глаз человек… При моем-то ничтожестве да этакое счастье… (Целуются.) Да мне плевать на Анисью Тихоновну…

Анисья Тихоновна(входит). Вот это я люблю… ха-ха!.. По крайней мере, откровенно…

(Воротов начинает пятиться к дверям.)

Анисья Тихоновна.Ты куда это, Василий? Наплевал да и бежать… Помоги мне снять пальто.

Воротов(бросается снимать пальто). Слушаю-с.

Анисья Тихоновна.Крепче за рукав держи… ах, какой неповоротливый, снять пальто не умеет, а с девушками целоваться любит. Любишь ведь, Василий?

Воротов.Все у вас, Анисья Тихоновна, насмешки одни на уме… Ну, обругали, с глаз прогнали, а то нет: надо жилы из человека тянуть.

Анисья Тихоновна(садится на диван). Ведь я змея, Василий, а чего же от змеи ждать?.. Я из тебя жилы тяну, а другая приголубит, приласкает… ну, горе-то и позабудется. Так ведь, Елена Ивановна?.. Вы, милая моя дочка, вместе будете с Васильем плевать на меня или отдельно?..

Лена.Где уж нам, Анисья Тихоновна, на других плевать… и так страшно жить. Боюсь я вас…

Анисья Тихоновна(смеется). Скажите, пожалуйста… ха-ха!.. Она меня боится, а забыла, что матери бояться не следует. Я ведь вам, Елена Ивановна, немножко сродни прихожусь… добрые люди второй матерью называют.

Лена.Нет у меня матери… никого нет.

Анисья Тихоновна.У богатой невесты всего найдется… Ты ведь богатая у меня дочка, и жениха найдешь молодого да красивого, не чета Василью. Конечно, пока можно и с Васильем время проводить… все же живой человек и до богатых невест большой охотник. Hv, что же вы стоите: идите… я не удерживаю. Василий, ты пошлешь мне Дашу…

(Воротов и Лена уходят в разные двери.)

Анисья Тихоновна, потом Даша.

Анисья Тихоновна.Вот здесь целовались… на этом самом месте… Он так крепко ее обнял… наплевать хочет на Анисью Тихоновну… ха-ха!.. Поторопился немножко, Вася… (Встает и начинает ходить по комнате.) Давит меня что-то… жжет вот здесь. (Хватается за грудь.) Господи, неужели я действительно такая злая, как они все говорят? Да, я ненавижу их всех… (Обводит глазами комнату.) Все здесь ненавижу! На богатство польстилась и должна с Иваном Тимофеичем миловаться… О, будет он меня помнить!.. (Поет.)

Даша(входит). Что прикажете, барыня?

Анисья Тихоновна.Вот что… Поликарп Емельяныч не заезжал без меня?

Даша.Никак нет-с.

Анисья Тихоновна.Приготовь синее шелковое платье с бархатной отделкой… Может быть, вечером будут гости.

Даша.Слушаю-с. А только я вам скажу, барыня, что Поликарп Емельяныч мне проходу не дают: непременно ущипнут или в охапку схватят… Я — девушка простая, господам-то совестно обижать.