Элигий Ставский - Домой ▪ Все только начинается ▪ Дорога вся белая

- А это какие птицы?

- А ты разве не знаешь?

- Всех я еще не знаю. — Он знал, что птицы, которые сидят на столбах, — это вороны.

- Это вороны. — Леонид нагнулся к мальчику. — Это серые вороны, видишь, они серые. А бывают еще совсем черные. Ты слыхал про таких?

- Да, — ответил мальчик, и по его голосу чувствовалось, что он думает о чем-то своем. — Я люблю птиц. А ты любишь птиц?

- Я тоже люблю птиц.

- А там тоже есть птицы? — Он показал в ту сторону, куда шел поезд.

- Да, конечно. Очень много. Ты таких и не видел. Там есть даже орлы.

- Хорошо.

- Ты ведь знаешь орлов?.. Помнишь, ты с мамой ходил в зоопарк? В таких высоких клетках?

Мальчик подумал.

- Нет. Я не помню. А какие они?

Теперь уже две руки лежали на его плечах.

- У тебя плохая память? — Леонид улыбнулся. — У тебя не должна быть плохая память. Я думаю, не должна.

- Неправда.

- Что неправда?

- У меня хорошая память, — тихо сказал мальчик. — Я знаю, что у меня хорошая память. — Он пошевелил плечами, чтобы сбросить руки с себя, и замолчал.

Он обиделся.

Сзади стучали двери и ходили люди. Поезд шел и останавливался. За окном было все так же серо и хмуро, хотя дождь кончился и капли на стекле почти высохли. А те, что не высохли, были совсем маленькие и не мешали смотреть. Мальчик провел ладонью по стеклу. Руки на его плечах лежали неподвижно, но они стали как будто легче. Теперь за окном уже не было птиц, и только бесконечно тянулись провода, зеленые поля и мелькали столбы. Мальчик смотрел в окно и вспоминал город, улицы и дворы, и большой парк, где он бегал один и с другими ребятами. Ему стало скучно и немного тоскливо. И он сказал, но не вслух, а в уме: «Орлы - это птицы. Они живут на скалах». Он повторил это несколько раз и потом сказал громко, не очень громко, но все же так, чтобы можно было услышать:

- Они живут на скалах. — Он водил пальцем по стеклу. — Они самые большие... И живут на скалах... С большими крыльями, — и замолчал, ожидая.

- Ну конечно, — засмеялся Леонид и сдавил плечи мальчика. — Вот видишь, ты вспомнил. Я знал, что ты вспомнишь. Честное слово, я знал.

Мальчик тоже улыбнулся, даже приподнялся на цыпочки.

- У меня хорошая память? Ведь правда хорошая?

- Да, хорошая, — согласился Леонид. — И это очень нужно, чтобы была хорошая. А там ты увидишь, как они летают на воле. И может быть, я покажу тебе, как они охотятся. Это сильные птицы. Ты хотел бы их увидеть?

- Да. Я хотел бы. Очень.

- А может быть, мы пойдем с тобой перекусим?

- А куда?

- Здесь есть вагон-ресторан. Пойдем и возьмем что-нибудь вкусное. Ты хочешь чего-нибудь вкусного?

- Я никогда еще не был в ресторане. Только в кафе.

Мальчик отвернулся наконец от окна и поднял голову. И посмотрел мужчине в глаза. Он почувствовал себя как-то спокойнее. Этот мужчина не был похож на всех остальных. Он разговаривал с ним не так, как взрослые. И наверное, сам не такой уж взрослый, как другие, а просто очень высокий, намного выше и сильнее его.

Они прошли по всему вагону, потом между вагонами, по шатающимся железным листам, под которыми все грохотало, неслось и шумело. И мальчику нравилось, что он шел первый и сам открывал двери, наступая на железные листы и вдыхая запах дыма и дороги, а высокий и сильный мужчина шел за ним следом, спокойно, молча.

- Я не знал, что поезд такой длинный, — прокричал мальчик, и по голосу было слышно, что у него захватывает дух.

- Ну, не такой уж и длинный, — ответил Леонид. — Мы сейчас придем.

- Нет, он длинный, — крикнул мальчик. — Очень длинный.

- Да, пожалуй, длинный, — согласился Леонид. — Теперь я вижу, — он улыбнулся, глядя себе под ноги, — я вижу, что он очень длинный.

Мальчик выбрал самый ближний столик возле окна. Сел удобнее, положил перед собой руки. Ему было непривычно и хорошо сидеть за столиком, на котором стояло много стаканов, красивых, тонких, и видеть, как за окном несется, поворачиваясь, земля.

- Ну, давай теперь выбирать. — Леонид протянул ему меню. — Ты выбирай, а я буду заказывать.

- А что выбирать?

- Что хочешь.

- И надо будет платить?

- Платить буду я. Ты согласен?

- А здесь дорого?

- Ну, сегодня пусть дорого.

- Нет, я не хочу, если дорого. Надо дешево и полезно.

Леонид поморщился. Мальчик не знал, как тут надо себя держать и как ему называть мужчину. Перелистывая меню, смотрел вокруг, на соседние столики и на других людей и старался что-нибудь придумать, но ему ничего не приходило в голову. — Я не умею еще читать, — сказал наконец и положил карточку на стол. — Я люблю гречневую кашу.

- И еще какой-нибудь суп. Хорошо? Суп надо есть обязательно.

- Только немножко. Чуть-чуть. Супу я всегда ем немножко, на донышке.

- И что-нибудь сладкое. Мороженое. Ладно? — Леонид откинулся на спинку стула и огляделся. Ему нравилось сидеть рядом с мальчиком. — Ты уже большой и должен уметь читать.

- Я научусь читать в школе. Когда пойду в школу, тогда научусь.

- А почему же не сейчас? — Леонид поднял брови. — Ведь можно и раньше?

- Я пробовал, только мне трудно. Очень много букв, мне потому трудно.

- Если хочешь, я, пожалуй, тебя научу. — Леонид улыбнулся. — А то такой большой и неграмотный. Ай-ай-ай... Согласен?

- Нет, я хочу в школе. А не хочу, чтобы ты. — У него были длинные ресницы и упрямые губы. — Я хочу как все.

- А разве ты делаешь только то, что легко? А если бывает трудно?

- А я делаю только то, что легко, а не трудно.

- Но ведь ты же мужчина и должен делать не только то, что легко.

- Нет, я еще не мужчина. Я еще мальчик. — Он опустил голову и вытянул губы.

Они ели молча. Мальчик катал в пальцах хлебные шарики, бросал их вниз и, бросая, видел большие черные туфли. Ему не хотелось попадать в туфли. Он бросал мимо. Просто на пол - и все. А потом старался дотянуться ногой до шариков и раздавить их. Он больше всего не хотел дотрагиваться до черных туфель, громадных и блестящих.

- Может быть, ты хочешь мороженого еще? — спросил Леонид.

- Нет, — ответил мальчик, не поднимая глаз. Он смотрел на черные туфли. — Я не хочу.

- Но, может быть, все же хочешь еще? Я знаю, что ты любишь мороженое.

- Нет, не люблю, — глядя под стол, повторил мальчик.

Он облил рукав супом и старался поворачивать руку так, чтобы этого не было видно.

Мальчик снова шел первый, когда они проходили по вагонам. Но теперь ему уже не казалось интересным шагать по грохочущим листам и открывать тяжелые двери. Он чуть не заплакал, когда прищемил пальцы какой-то ручкой. Ему было обидно, и он чувствовал себя одиноким. Ощутил в руке хлебный шарик и бросил его вниз, в какую-то щель, где неслись черные шпалы и песок.

- Какую же ты выберешь полку? — спросил Леонид, когда они пришли в купе. — Ты, наверное, хочешь верхнюю? Когда я был маленьким, я всегда любил верхнюю.