Лао Шэ - Под пурпурными стягами

Глазастому удалось заполучить у смотрителя улиц Дэ старую чиновничью шляпу, которая, однако, оказалась ему слишком велика и при каждом движении головы странно на ней вращалась. У ворот церкви он появился рано. Увидев на улице ребятишек, собиравших угольную крошку, он не преминул их шугануть. Потом заметил крестьян, отдыхавших у входа.

- Здесь вам не что-нибудь, а божий храм! Сидеть не положено! Расходитесь! - крикнул он. - Или, может быть, вы ждете иностранного господина? Думаете получить от него заморский окорок?

Крестьяне ушли, а Глазастый с удовольствием подумал, что, наверное, в его поведении есть что-то очень внушительное. Он подозвал к себе пасторского слугу.

- Я тебе уже говорил, что перед порогом надо хорошенько подмести! Скоро выйдет господин пастор и, если он увидит все это... Понял?

Обычно Глазастый оказывал слуге знаки внимания, потому что у него можно иногда попросить чашечку чая или что-то еще. Очень удобно и выгодно. Но сегодня на его голове чиновничья шляпа, и он сопровождает пастора к богачу Дину на пир, поэтому слуга должен нынче исполнять все его приказания. Слуга ничего не ответил, а лишь бросил презрительный взгляд на шляпу, напоминавшую ветряную мельницу.

К половине одиннадцатого пастор был уже в полной форме. На душе было немного тревожно. Ведь до сего времени узкий круг его жизненных знакомств ограничивался теми бедолагами, с которыми ему ежедневно приходилось встречаться в церкви. Он питал к ним неприязнь и даже презрение, однако продолжал водить с ними знакомство, потому что без этих людей его кухонный котел сразу бы опустел. Иногда ему казалось, что это кара, которую наслал на него всевышний. Пастор завидовал своим соплеменникам, которые служили в посольстве. С какой уверенностью держатся посольские чиновники: военные и штатские! Сразу видно, что они с Запада! А он? К какому разряду западных людей можно причислить его самого? С уст пастора слетели слова мольбы: "Ах, если бы господин Дин Лу стал моим другом! Может быть, он помог бы мне войти в круг людей богатых и влиятельных. Ну, а тогда... " Тогда он себя покажет! Ньюшэну почему-то вспомнились дешевенькие книжки, которые ему доводилось читать еще в детстве. В этих, с позволения сказать, произведениях литературы рассказывались захватывающие приключения и трогательные истории о любви горничных и слуг. Очень может быть, не все истории целиком выдуманы сочинителями. Например, история о горничной, которая, выйдя замуж за слугу, вдруг узнала, что ее супруг - восточноевропейский граф. А сама она оказалась обладательницей громадного состояния. Несомненно, многие истории вполне правдоподобны!..

Пасторские раздумья были прерваны Глазастым, который пришел сообщить, что экипаж ждет у дверей. Можно ехать. Вообще говоря, пастор испытывал к Глазастому некоторое презрение. Но такой человек пастору нужен, так как с его помощью он может показывать свое пасторское добросердечие, а также всемогущество и всезнание господне. Вспомнив сейчас про дешевенькие книжки с трогательными историями, Ньюшэн подумал, что в Глазастом все же есть что-то симпатичное. Скажем, бывают же иногда вполне забавные и приятные собачонки, может быть, немного жалкие, но зато с полуслова понимающие своего хозяина. Пастор с удовольствием взглянул на поношенную чиновничью шляпу, которая украшала голову Глазастого. "Если я когда-нибудь разбогатею, я найму несколько слуг-китайцев и заставлю их носить платье, которое сам придумаю. А шляпы у них будут вот такие - с красными лентами... " - подумал он и вдруг захохотал: кха-кха-кха!

Обласканный хозяином, Глазастый находился на вершине блаженства. В ногах его появилась приятная слабость, и ему даже показалось, будто они плохо его держат.

Зрелая пора осени. Воздух чист. Пекинское небо по-особенному прозрачно и светло. К одиннадцати часам утренний туман рассеялся, и солнце послало на землю яркие лучи. От их тепла людям приятно, как приятен сердцу легкий ветерок, набежавший откуда-то с северо-запада.

Единственная беда - пекинская улица, которая в ту пору находилась в плачевном состоянии. Проезжая часть ее очень высокая, а в некоторых местах даже на несколько чи выше тротуара. Из-за этого по краям дороги в разных местах появились канавы, наполненные зловонной жижей. Если на дороге случайно перевертывалась повозка, пассажиры, оказавшись в глубокой яме, получали серьезные увечья. Проезжая часть довольно ровная, хотя над ней постоянно вьется облако пыли, так как улицы в ту пору поливались, лишь когда по ним ехал император. В эти торжественные моменты они на какое-то время становились чистыми, но спустя три-четыре часа все принимало прежний вид.

Экипаж, нанятый Глазастым, имел вполне приличный вид. Глазастый заранее заказал его на тележном дворе из опасения, что, когда надо, приличной повозки нигде не найдешь. Держа в руках дорогое издание Библии, он предложил пастору сесть в экипаж. Ньюшэн попытался было усесться с краю.

- Господин пастор! Прошу внутрь! Вам не положено здесь - неприлично! Здесь место сопровождающего! - Голос Глазастого звучал умоляюще.

Пастор полез внутрь экипажа, а Глазастый, изогнувшись, взгромоздился на края повозки. Глазастый упивался своим счастьем. Еще бы! Исполнилась его заветная мечта, он сопровождает иностранного человека!

Повозка тронулась с места, а вместе с ней из груди пастора вырвался стон: его голова наткнулась на что-то твердое. Оказалось, что, когда господин До накануне выбирал экипаж, он не заметил, что мул хромает на одну ногу. Сейчас животное двигалось с большим трудом, и от каждого его шага пастора качало из стороны в сторону. Ньюшэн никак не мог сохранить равновесие, а его голова то и дело натыкалась на стенки повозки.

- Ничего! Ничего! - успокоил его возница, осклабясь в улыбке. - Вы только сядьте покрепче! Сейчас выберемся на дорогу, и все будет в порядке!.. Вы не смотрите, что мул немного хромает. Он способен пройти несколько десятков ли - и хоть бы что! Чем дальше, чем шибче идет!

Ньюшэн ощупывал голову. Глазастый молчал, наклонившись внутрь повозки. Но вот наконец и проезжая часть. Пастор попытался поудобнее расположить ноги, для чего сначала их скрючил, опираясь в то же время одной рукой на сиденье. Другой рукой он прикрывал свою голову. Некоторое время он пытался сохранить эту позу, после чего вытянул одну ногу вперед. В это время мулу вдруг ни с того ни с сего понадобилось двинуться к краю дороги. Ноги у пастора непроизвольно вытянулись. Глазастый До в это время с довольным видом придерживал рукой чиновничью шляпу, чтобы все прохожие смогли увидеть его нарядный вид. И вдруг... Глазастый почувствовал страшный удар в поясницу: будто его стукнули кувалдой или даже стрельнули снарядом. Как говорится, все произошло быстрее, чем в рассказе. Не успев закричать, он взлетел в воздух и шлеп! - оказался в канаве с вонючей жижей. Вылетая из экипажа, он попытался было зацепиться, чтобы ослабить тем самым результат катастрофы, но безуспешно. Он угодил в самое глубокое место.