Ирвин Шоу - Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)

-- "Ночным пилотом"...-- задумчиво повторила Констанс.

Ей было двенадцать лет, когда кончилась война,-- такая далекая, она не отложилась в ее памяти. Все равно что услыхать о выпускном классе, ушедшем из школы в жизнь за два поколения до тебя: все вокруг называют какие-то имена, даты, рассказывают о всяческих событиях, полагая, что тебе-то это известно, но ты ничегошеньки не понимаешь.

-- "Ночной пилот" -- что это такое?

-- Мы осуществляли перехват противника над территорией Франции. Обычно летали на малой высоте, чтобы не засекали радары и зенитки. Зависали над немецкими аэродромами, ожидая, когда их самолеты пойдут на посадку, и устраивали этим гуннам веселую жизнь.

-- Да, теперь я вспомнила! Вы те летчики, которые все время ели морковь. Ну, чтобы ночью лучше видеть.

-- Это только для прессы мы ели морковь,-- засмеялся Притчард,-- а на самом деле пользовались радаром: засекали их на экране и открывали огонь. Тут радар все же лучше моркови.

-- Много вы сбили самолетов? -- Констанс опасалась, чтобы слова ее не прозвучали слишком зловеще.

Притчард поздоровался с владельцем пансиона: тот стоял перед своей дверью и, задрав голову, пытался определить по небу, будет ли сегодня ночью идти снег.

-- К утру наметет сантиметров на двадцать... Пороша,-- предположил он.

-- Вы так думаете? -- Швейцарец с большим сомнением вглядывался в вечернее небо.

-- Гарантирую! -- заверил его Притчард.

-- Вы очень любезны,-- улыбнулся хозяин.-- Приезжайте в Швейцарию почаще.-- И удалился, закрыв за собой дверь.

-- Парочку,-- небрежно продолжал Притчард прерванную беседу.-- Мы сбили два вражеских самолета. Ну, могу я похвастаться перед вами, каким я был храбрецом?

-- Вы так молодо выглядите...

-- Мне тридцать. Ну сколько тебе должно быть, чтобы сбить самолет? Принимая во внимание плохие, громоздкие транспортные самолеты, нехватку горючего, кучу всевозможных чиновников и тыловых крыс, которые, протирая стекла очков, откровенно, вслух сожалели, что когда-то изобретен самолет.

В горах снова раздался глухой залп мортир. "Когда же они прекратят?" -подумала Констанс.

-- Вам никак не дашь тридцать,-- сказала она Притчарду.

-- Это потому, что я вел простой, здоровый образ жизни. Ну вот, мы пришли.-- Он остановился у одного из отелей, поменьше других, устроил лыжи в стоявшем рядом стеллаже, воткнул палки в снег рядом.-- Давайте выпьем здесь простую, здоровую чашку чаю.

-- Видите ли,-- начала Констанс,-- я вообще-то...

-- Ну, будет сегодняшнее письмо покороче на пару страниц, зато насыщеннее по содержанию, вот и все.-- Осторожно, едва прикасаясь, взял ее под локоть и повел к двери.-- А голову вымоете в другой раз.

Вошли в бар и сели за большой, тяжелый, с искусной резьбой деревянный стол. Других лыжников здесь не было, лишь несколько крестьян, под оленьими рогами из замши на стене, тихо играли в карты на кусках войлока и пили кофе из маленьких стаканчиков на ножке.

-- Я же предупреждал вас.-- Притчард разматывал шарф на шее.-- В этой стране теперь полным-полно швейцарцев.

Подошла официантка, Притчард сделал заказ по-немецки.

-- Что вы заказали? -- Констанс сразу поняла -- не только чай.

-- Чай с лимоном и черный ром,-- уточнил Притчард.

-- Вы считаете, что я должна выпить рома? -- усомнилась Констанс.

-- Все люди в мире обязаны пить ром,-- ответил он.-- Я не позволю вам совершить самоубийство в вечерних сумерках.

-- Вы говорите и по-немецки, да?

-- Я говорю на всех мертвых европейских языках -- на немецком, французском, итальянском и английском. Меня хорошо воспитали, чтобы я отлично чувствовал себя в мире, где свободно обменивается валюта.-- И облокотился на спинку стула, потирая застывшие костяшки одной руки о ладонь другой.

Пока, прислонив голову к деревянной панели стены, он смотрел на нее улыбаясь, она никак не могла решить, хорошо ей здесь или не очень.

-- Ну-ка, скажите: "Хай-хо, Сильвер!" Хочется послушать, как это у вас выходит.

-- Что-что? -- в полной растерянности переспросила она.

-- Разве американцы так не говорят? Оттачиваю свой акцент на случай очередного вторжения.

-- Этого давно нет,-- авторитетно пояснила Констанс, думая про себя: "Боже, ну и взбалмошный парень! Что же его сделало таким?" -- У нас больше так не говорят, это выражение давно устарело.

-- Как быстро устаревает все в вашей стране,-- с явным сожалением заметил он.-- Вот, посмотрите на этих швейцарцев.-- И кивнул в сторону игроков в карты.-- Эта карточная игра существует с тысяча девятьсот десятого года.-- Он помолчал.-- Как все же приятно, как спокойно жить среди швейцарцев. Это все равно, что живешь на берегу озера. Многие, конечно, такой жизни не выдерживают. Вы помните эту шутку о швейцарцах в фильме о Вене?

-- Нет, не помню... А в каком фильме?

"Впервые слышу, чтобы кинокартину называли фильмом. Надо с ним поосторожнее".

-- Один из персонажей говорит: "Швейцарцы сто пятьдесят лет не воевали, ну и что в результате они создали? Часы с кукушкой". Черт подери, никак не пойму,-- пожал плечами Притчард.-- Может, в самом деле лучше жить в стране, которая изобретает часы с кукушкой, чем в той, что изобретает радар. Время для часов с кукушкой -- что-то несерьезное. Просто маленькая игрушка, издает глупый, искусственный звук каждые полчаса. Для тех, кто изобретает радар, время -- нечто зловещее, потому что для них это расстояние между набранной самолетом высотой и позицией зенитной батареи, которая может его сбить. Изобретение для весьма подозрительных,-- они постоянно только и думают о засадах. Ну, вот ваш чай. Как видите, я предпринимаю серьезные усилия, чтобы вас развлечь: слежу за вами вот уже пять дней, и у меня сложилось впечатление, что вы такая девушка, которая долго плачет перед сном семь раз в неделю.

-- Ну и сколько этой бяки надо влить в стакан? -- Констанс сильно смущал этот непрерывный поток красноречия; подняв стакан с ромом, она старалась не смотреть на своего спутника.

-- Половину; вторая половина -- для второй чашки чаю.

Она отлила в чашку полстакана рома, выжала дольку лимона и понюхала поднимающийся из чашки горячий пар.

-- Неплохо пахнет.

-- Может,-- Притчард занимался смесью в своей чашке,-- лучше говорить только о ничего не значащих предметах?

-- Думаю, да,-- согласилась с ним Констанс.

-- А этот парень, которому вы пишете письма,-- почему его здесь нет? -поинтересовался Притчард.

Констанс помолчала, не зная, как ему ответить; наконец сообразила:

-- Он работает.

-- Вон оно что. Приятно слышать.-- Он медленно цедил сквозь зубы чай, потом, отставив чашку в сторону, потер нос носовым платком.-- Все это от горячего чая, знаете ли. Вы тоже почувствовали?

-- Конечно.

-- Собираетесь за него замуж?

-- Вы сказали, что будете говорить о ничего не значащих предметах.