Чарльз Сноу - Наставники

- Трудолюбивые пчелы колледжа приступают, я вижу, к действиям.

- Через неделю начинается учебный триместр, - сказал Кристл. - У нас появится очень много забот.

- Ну, я думаю, студенты не помешают трудам пчелок. Таким, например, как взаимная поддержка.

- А я думаю, - сразу же, но вполне миролюбиво отозвался Браун, - что за обедом поддержка никому не нужна. Хотя вообще-то единомышленники всегда друг друга поддерживают.

Кто-то весело хмыкнул. Винслоу окинул взглядом стол и, резко меняя тему, сказал:

- Я заметил в профессорской бутылку кларета. Могу я спросить, кому мы этим обязаны?

- Признаю свое самоуправство, - мягко ответил Браун. - Это я заказал. Мне, конечно, следовало спросить разрешения у присутствующих, но я понадеялся, что никто не будет возражать. И мне следовало осведомиться, не Предпочтет ли общество портвейн, но я прочитал список обедающих и решил, что мне известны их вкусы. Надеюсь, вы по откажетесь выпить бокал кларета? - обратился он к Винслоу.

- Вы чрезвычайно любезны, - ответил тот. - Чрезвычайно любезны. - И с едва заметной язвительностью спросил: - А могу я узнать, какое радостное событие предстоит нам отметить?

- Нам предстоит отметить, - сказал Браун, - включение Р.С.Винслоу в гребную сборную Кембриджа. Думаю, что я первый об этом узнал. И мне кажется, что мы все с удовольствием отпразднуем выдающиеся успехи сына нашего казначея.

Винслоу был застигнут врасплох. Он опустил глаза и неуверенно, стесненно улыбнулся.

- Вы слишком добры, Браун, - почти застенчиво проговорил он.

- Я очень рад, что могу поздравить вас, - возразил Браун.

Мы вернулись в профессорскую, чтобы выпить после обеда по бокалу вина. За большим овальным столом могло разместиться одновременно двадцать человек, и сейчас, сервированный только на шестерых, он выглядел холодновато пустым; но в комнате было тепло и уютно, поблескивал хрусталь, сияло столовое серебро, и, когда Льюк начал разливать по бокалам золотистый кларет, полированная поверхность стола искристо расцветилась розоватыми бликами. Тост в честь Винслоу должен был провозгласить Джего, потому что именно он, как старший наставник, стоял на ступеньку ниже казначея в должностной иерархии колледжа.

- Здоровье казначея и его сына! - светясь радостным дружелюбием, задушевно проговорил Джего - на него, видимо, подействовала ровная сердечность Брауна, и он почувствовал себя совершенно свободно, хотя наедине с Винслоу наверняка держался бы скованно и неестественно.

Винслоу поднял свой бокал.

- Благодарю, старший наставник. Благодарю вас всех, господа. Благодарю.

Когда провозгласили тост за Брауна, наши взгляды на мгновение встретились, и я заметил в его живых темных глазах мягкое торжество: благодаря ему Джего показал себя с наилучшей стороны, Винслоу утратил свою свирепую язвительность и за столом утвердился мир. Браун с наслаждением прихлебывал из бокала золотистое вино. Ему нравилась атмосфера дружбы, нравилось, что он мастерски умеет добиваться этой атмосферы. И он нисколько не огорчался, если другие не замечали его мастерства. Он был мудрым и дальновидным человеком.

Между тем в колледже его считали безобидным пожилым простаком. "Старина Браун" - вот как обыкновенно обращался к нему Верной Ройс; "Этот почтеннейший Браун", - саркастически говаривал Винслоу; а молодые наставники прозвали его Дядюшкой Артуром. И однако, он входил - на равных правах с другими - во влиятельнейшую группу пожилых членов Совета, хотя и был самым молодым из них: ему недавно исполнилось сорок пять лет, в то время как Кристлу, его другу и постоянному союзнику, выбранному в Совет чуть позже него, было уже сорок восемь, а Джего - пятьдесят. Историк по специальности, в колледже он занимал должность наставника.

Винслоу с показным безразличием заговорил о своем сыне:

- Ему не добиться настоящего успеха. Он ведь еле ползет. Если его пропустят дальше - то, скорее всего, по ошибке. Только из-за спорта он и держится в университете. Для ученья у него способностей не хватает.

Однако на этот раз Винслоу не выдержал саркастического тона: в его словах явственно прозвучала снисходительно нежная озабоченность. Браун возразил:

- Мне трудно с вами согласиться, казначей. Возможно, ваш сын просто не считает экзамены слишком серьезным делом.

Винслоу усмехнулся.

- Должен заметить, наставник, - твердо выговорил он, - что ему совершенно необходимо сдать - хотя бы кое-как - выпускные экзамены в июне. Может быть, тогда его возьмут на службу в колониальную администрацию. Я, правда, не могу понять - хотя мне мало что об этом известно, - почему колониальной администрации нужны неучи-спортсмены. Мальчишка-то считает, что нужны, и ему, вероятно, видней. Как бы то ни было, но его судьба целиком зависит от июньских экзаменов.

- Надеюсь, нам удастся ему помочь, - сказал Браун. - По-моему, это в наших силах.

- Я уверен, что удастся, - поддержал Брауна Джего.

- Мне очень жаль, что мой сын доставляет всем столько хлопот, размягченно проворчал Винслоу.

Льюк снова наполнил бокалы. Выпив вино, Винслоу спросил:

- Из Резиденции ни о каких переменах не сообщали?

- Никаких перемен там случиться не может, - ответил ему Кристл.

Винслоу удивленно поднял брови.

- Никаких перемен там случиться не может, - повторил Кристл. - До самой смерти ректора. Надеяться не на что. Мы должны привыкнуть к этой мысли.

После его резкой, почти грубой реплики все замолчали. Через несколько секунд Кристл проговорил:

- Нам придется привыкнуть к тому, что он умирает. Иного исхода тут быть не может.

- И нам придется привыкнуть к тому, что он надеется скоро выздороветь, - добавил Джего. - Я сегодня был у него и должен сказать, что это мучительно.

- Я тоже у него был и тоже измучился, - подтвердил Кристл.

- Он убежден, что скоро поправится, - сказал Джего. - И это самое страшное.

- А вы решились бы его разубедить?

- В первый же день.

- Да, решительный вы человек, - с явным осуждением проговорил Винслоу.

- Я решительно уверен, что это необходимо.

- Господа, я думаю, что доктор Джего вряд ли прав. - Винслоу обвел взглядом присутствующих. - Мне кажется, что на месте леди Мюриэл я поступил бы в точности так же, как она. Я подумал бы: ему можно дать несколько счастливых дней или недель. А раз можно, то, конечно же, нужно: ведь никакого иного счастья в его жизни уже не будет, - вот как я бы решил. Разве это не верно? - Винслоу посмотрел сначала на Кристла - но он промолчал, - а потом на Брауна, и тот ответил:

- Я, признаться, об этом не думал.

- Разумеется, не верно, - вмешался Джего. - Вы присваиваете себе право, на которое никто не смеет претендовать. - Он говорил сейчас без всякой неловкости - естественно, спокойно и проникновенно. - Мы редко сталкиваемся с коренными вопросами бытия, но один из них - как встретить свою смерть - человек безусловно должен решать сам, и тут уж никто не вправе навязывать ему своих решений. Нельзя быть тактичным или добрым, когда речь заходит о смерти: в этом случае предельная честность - наш святой долг.