Чарльз Сноу - Наставники

- Мистер Кроуфорд, он тоже очень видный джентльмен, сэр, - поспешил сказать Бидвелл, когда понял, что я ему не отвечу. Он не хотел ошибиться. - У нас говорят, сэр, что они оба очень видные джентльмены. Мы за любого с удовольствием выпьем, сэр, кого бы вы ни выбрали.

Я встал, побрился и надел свой самый строгий костюм. Удивительно, подумалось мне, как покорно мы следуем устоявшимся обычаям - даже те из нас, кто не придает им значения. Дворик перед моим окном казался безрадостным и серым в скудном свете декабрьского утра; на внешний подоконник упал сухой листок. Сегодня Бидвелл рано затопил камин в моей гостиной, и, когда я сел завтракать, пламя было ярким и сильным, хотя воздух в комнате еще не прогрелся.

Я ел без всякого аппетита и рассеянно просматривал газету; меня порадовали только известия из Испании. Вскоре ко мне на несколько минут забежал Рой.

- Поторапливайся, старина, - сказал он. - На это действо опаздывать не полагается.

Рой был одет еще изящней, чем обычно, но почему-то повязал сегодня черный шелковый галстук. "В знак траура", - объяснил он. Я невольно позавидовал его веселой взволнованности: меня одолевало мрачное беспокойство. Он сказал, что встретил во дворике Кристла и попенял ему на его непоследовательность.

- "Это, знаете ли, серьезный недостаток", - говорю. - Рой сделал непроницаемое лицо. - "Этак, - говорю, - жизнь может сделаться совершенно невыносимой".

- А он что? - усмехнувшись спросил я.

- По-моему, ничего не понял.

- Это было не слишком осмотрительно с твоей стороны, - сказал я.

- Именно, - согласился Рой. - Зато получилось весело.

На следующий день Рой уезжал в Италию и побежал на почту, чтобы отправить до выборов телеграмму.

Я подошел к окну и сверил свои часы с часами Резиденции. Было уже без десяти десять. Церковные двери стояли открытыми, и старший привратник в черном цилиндре посматривал на главный вход, готовясь подать сигнал звонарю. Минут через пять, неспешно открыв дверь привратницкой, появился Гей - в университетской шапочке и огромной новой шубе, из-под которой виднелась мантия. Его шея была укутана теплым шарфом, а седая борода казалась только что подстриженной. Шажок за шажком, деловито, но очень медленно продвигался он к церкви. За ним шли оба младших привратника - он, вероятно, заметил, что они маются от безделья, и послал их в церковь. Когда он добрался до середины дворика, зазвонил церковный колокол. Посмотрев на часы, Гей одобрительно и величественно кивнул головой.

Из церкви вышел раскрасневшийся Браун - я понял, что он спешно заканчивал последние приготовления к выборам. Гей кивком головы подозвал его и, увидев, что он двинулся ему навстречу, звонко поздоровался - я услышал голос старика даже через двойные рамы, - а когда они сошлись, энергично пожал ему руку.

Потом, почти одновременно, из второго дворика вышли Кристл с Деспардом, а из двери привратницкой - Винслоу. Колокол призывно звонил. Я накинул мантию - пора было отправляться и мне.

Когда я вошел в церковь, меня встретила глубокая тишина, хотя почти все мои коллеги уже собрались. В нефе стоял длинный стол, покрытый ярко-алой скатертью, которой я ни разу до сих пор не видел; за столом сидели члены Совета: на председательском месте Гей, справа от него Пилброу, слева Деспард и дальше, в порядке старшинства, все остальные наставники. Колокол продолжал звонить; после каждого удара в церкви воцарялась торжественная тишина: для верующих любое церковное собрание было значительным и боговдохновенным, а на неверующих магически действовала внушительная обстановка старинного ритуала.

Спокойно тянулись вверх огоньки стоящих на столе свечей. В тишине особенно резко ощущался вполне земной, но свойственный только церквам смешанный аромат воска, сухого дерева и древних книг. Однако сегодня к этому устоявшемуся аромату примешивался запах помады для волос - недаром борода Гея казалась такой ухоженной, подумал я.

Десяти еще не было; колокол продолжал звонить. За столом было три свободных места: одно слева от меня - там, где должен был сидеть Льюк, второе между Деспардом и Брауном, а третье между Винслоу и Кристлом. Как раз когда я подумал об этом, в церковь медленно и ни на кого не глядя вошел Джего. Он на мгновение остановился, а потом, увидев свое место, сел между Кристлом и Винслоу. Все, как бы не замечая Джего, молчали; но когда он сел, Браун чуть заметно кивнул ему головой и тепло улыбнулся.

Вслед за Джего в церковь вошел Льюк и молча пробрался к своему месту. Когда прозвучал последний удар колокола и куранты начали отбивать десять часов, появился Кроуфорд; быстро, но без суетливой спешки он сел между Деспардом и Брауном.

- Я, кажется, пришел последний, - посмотрев на Гея, спокойно проговорил он. - Прошу прощения, господин председатель. - До этой минуты - с тех пор, как я вошел в церковь, - никто не проронил ни слова.

Отзвучали куранты, и церковь снова погрузилась в тишину. Гей держался очень прямо и строго посматривал на собравшихся - по правую руку от него сидели Пилброу, Винслоу, Джего, Кристл, Гетлиф и Калверт, а напротив них Деспард-Смит, Кроуфорд, Браун, Найтингейл, я и Льюк. Перед каждым из нас лежал экземпляр Устава, листок бумаги и ручка. Кроме того, на столе стояли четыре серебряные чернильницы - одна для Гея и три для всех остальных.

Гей медленно встал.

- Так-так. Разрешите мне приступить к выполнению моего долга, джентльмены, - проговорил он и, открыв свой переплетенный в кожу Устав, принялся читать: "В назначенный день члены Совета должны явиться в храм колледжа к десяти часам утра и приступить к выборам нового ректора под председательством старшего из собравшихся членов Совета. Прежде всего он должен прочитать вслух..." - Тут Гей оторвал взгляд от Устава и посмотрел на нас. - Именно сегодня - назначенный день, в этом нет никаких сомнений, джентльмены, - сказал он. - А я - старший из собравшихся членов Совета. Поэтому я и приступил к выполнению моего долга.

Он опять начал читать Устав. Его сильный и звонкий голос будил под сводами церкви гулкое эхо. Когда часы пробили четверть одиннадцатого, Гей все еще читал. Я старался не смотреть на Джего.

Через несколько минут Гей замолчал.

- Так-так, - после паузы сказал он. - С этим покончено. Теперь я должен привести всех присутствующих к присяге. - Он принялся звонко декламировать, не заглядывая в Устав:

- "Я, Морис Гарвей Лоренс Гей, заявляю, что мне полностью понятны только что прочитанные параграфы Устава, и торжественно клянусь соблюдать их предписания. Я заявляю также, что без каких-либо корыстных помыслов изберу в ректоры нашего колледжа того, и только того, человека, который, по моему глубокому убеждению, лучше других членов Совета сумеет поддерживать и приумножать благосостояние и добрую славу нашего сообщества. Я даю этот обет искренне, бескорыстно и честно".