Владислав Вишневский - Кирза и лира

Призраки, неожиданно столкнувшись лицом к лицу с офицером, да при таких больших звездах, от страха и ужаса чуть было обратно вниз не сиганули. А ничего удивительного, их понять можно — снизу подпирают санитарные носилки, вверху караулит подполковник! Не захочешь, да свихнешься… С перекошенными от ужаса лицами (ма-амачки!), шаркая спинами по стенам, но руки по швам, все же нашли в себе силы, рванули (а куда деваться?) мимо подполковника дальше, в спасительное помещение роты.

«Самоволка! — вдруг пронзает мозг старшего офицера профессиональная догадка. — Еще и самоволка?! В учебном-то полку! И в мое-то дежурство! Вообще п…ц!» Принять хоть какое-то осмысленное решение офицер не успевает. Внизу выстрелом хлопает входная дверь, опять грохочут сапоги. «Еще-ё?!» — обреченно думает подполковник и, прислонившись к стене, хватается двумя руками за сердце.

Снизу, обгоняя друг друга, тяжело дыша (пятый этаж), на площадку врываются санитары с носилками. Их трое. Сбившись в кучу перед старшим офицером, в замешательстве останавливаются. Старший из медбратьев, который с большой сумкой и красным крестом на ней, с секундной заминкой докладывает:

— Товарищ подполк…

Вяло махнув рукой в сторону расположения роты, офицер прерывает доклад.

— Не мне. Там… — тупо смотрит на носилки. «Прилечь бы сейчас. Всё!.. Теперь уже всё. Накрылся начштаба мохнатой варежкой!..» — обреченно констатирует подполковник.

Чему-то по-идиотски улыбаясь, как показалось расстроенному подполковнику, по-коридору протопал старшина с трехлитровой, пузатой банкой темно-маслянистой жидкости в руках. Слегка притормозив, кивает подполковнику:

— Щас, та-ащ подполковник, вытащим, — и совсем обрадовано, медикам: — А вот и коновалы пришли! Вовремя, мужики… За мной!

Те невозмутимо (и не такое про себя слыхали!) переводят носилки в боевое горизонтальное положение, бросаются вслед за старшиной. Карета экстренной медицинской помощи на скоростях, грохоча сапогами, дружно въезжает в туалет, благо размеры помещения позволяли. Правда, пока «рулевой» носилок на дыбах тормозил в той луже, своими сапогами немножко побрызгал на едва отскочивших офицеров. Да и задний «двигатель» кареты сгоряча брызг добавил. Радостная, можно сказать церемония встречи эскулапов была чуть-чуть ими же и подмочена… Но, это второе. Главное, пришли почти вовремя. Вот и хорошо, вот и пусть теперь отрабатывают свой хлеб, — сами за себя говорили обрадованные лица офицеров, — а то, действительно, всё мы, да мы. Отъелись тут, понимаешь… Глянь, какие мордастые!.. Воспряв, укоризненно, меж собой, кивают на санинструкторов.

В уже достаточно тесном пространстве туалета санинструкторы остановившись, сразу вычислив объект — профессионалы! — тупо смотрят на застрявшую в туалетной дыре ногу солдата-новобранца. «Ого!» Первый, постарше, сохраняя лицо, не успев еще продумать программу экстренной помощи, оттягивает время, с серьезным видом суетится вокруг своей большой сумки… Сначала, мол, сумку нужно разложить, бинты достать, инструменты кой-какие… Оккупировал для этого подоконник.

Солдат, а он уже раскис, уже поник, весь сейчас, как спущенный резиновый шарик. Еле слышно всхлипывает, и судорожно вздрагивает. Увидев с решительными лицами появившихся дюжих санитаров, в этой для него западне, понимает: «Эти — точно отпилят! Вот, вот!.. Сейчас достанут шприц… и… И ножовку… И всё! Всё! Всё! И отпилят! Отпилят!.. — Вновь истерично взвивается. — Не да-амся! — Отчаянно и громко вдруг кричит, судорожно и безуспешно, как мышь в мышеловке, дергая ногой. Он уже понимает, что с ним будет дальше: эти подержат, те дадут хлороформ, и… Всё! Ноги нет. Не-ет — отчаянно бьется мысль. — Не да-амся!» — теряя голос, пожарной сиреной взвывает солдат.

— Да ты не волнуйся, чего ты кричишь? Кастрируют тебя, что ли?

— Не ори! Рота спит!..

— Оглохнуть можно…

— И совсем не больно… — поддерживая дух «больного», профессионально грубоватым тоном, заявляет «задний» медбрат, он пока без дела.

— Вот и всё, боец, порядок, готовься! — с уверенностью в скорой развязке, бодро шутит командир роты, хлопая и потирая руки.

Офицеры, передав эстафету профессионалам, расступились и теперь уже довольно отстранённо, пряча растерянность и накативший было страх, грубовато шутят, подсмеиваются — больше над собой — наблюдают за действиями медбратьев. Один из них, старший медбрат, возится в районе подоконника, другие — носильщики, или как их — стоят с носилками, ждут команды. «Специалисты» объект изучают пока издали и молча, профессионально хмурят лбы, прицеливаются. Если нести, нет проблем, как пару кирпичей на поддоне, — носилки и те тяжелее… А вот что нога торчит, так сказать затычкой… бля, такого ещё не было!..

Солдат, окончательно понимая, что действительно уже обречён, лицом белеет, закатывает глаза и начинает оседать. Упасть он конечно же не успевает, его вовремя подхватывают под руки. Только теперь кажется все замечают, что солдату вроде бы действительно плохо. «Он, что, уже и сознание что ли на самом деле теряет, сачок?..»

— Ты чего, это, а? Эй, товарищ солдат, эй!.. Ты испугался, что ли?

— Да мы же шу-утим, ты что? А ты подумал, что серьезно пилить будут, да?

— Да нет, конечно! Что ты! Ну, смотри, смотри… видишь, у них и пилы-то с собой нет, — наперебой бросаются успокаивать солдата. Солдат уже и не слышит. Закатив глаза, раскинув руки, он безвольно обвисает. Чего это он?..

«Ага, первая помощь при обмороке, — включается справочная система в памяти фельдшера, — это просто». Глаза мгновенно, а руки, опережая, находят нашатырный спирт, ватку, и вот уже раненый-больной, ловя воздух широко открытым ртом, вытаращив глаза, мотает головой. Ожил.

Есть, все облегченно отмечают, прошибло, сработало!

— Како-ой ты сла-абый. Ну-ка, держись давай, — грозными нотами в голосе подбадривают офицеры, приводя солдата в чувство методом резкого встряхивания, как погремушку. Предусмотрительно, при этом, с двух сторон крепко его придерживая. Он — вялый, голова болтается, из глаз текут слезы, из носа сопли… К тому же, начинает икать. Это уже ни в какие ворота… Это уже, ёпт, даже злит, бесит.

— Чего ты раскис? Чего раски-ис, ну? Распусти-ил тут сопли… понимаешь!

— Кто тебя туда пихал, в очко это, кто? Мы, что ли?.. Ты посмотри, сами лезут, а потом с ними расхлебывай.

— Эй, вы, коновалы, ёб…ные, что стоите, бля? Вы его будете наконец вытаскивать, или нет, а? — явно незаслуженно сейчас обрушивают офицеры мощь своего командирского гнева на медиков.

— Да-да, сейчас, сейчас! Уже… — продолжает суетиться старший-скорой-помощи, выдергивая штанину из сапога пострадавшего больного.

«Все! Вот сейчас… укол или хлороформ, и…», с ужасом думает рядовой, вытягиваясь в струнку от ожидания предстоящей боли, и снова теряет сознание.