Уильям Фолкнер - Избранное

— Ты похож на лягушку, Саймон, — сказал он. — Где мисс Дженни?

— Да, сэр, — согласился Саймон. — Да, сэр. Они нынче ликуют и радуются. Маленький хозяин родился. Да, сэр, маленький хозяин родился, и теперь опять вернутся старые времена.

— Где мисс Дженни? — нетерпеливо повторил доктор Пибоди.

— Она там, шлет телеграмму этому мальчишке, чтоб он возвращался сюда, где ему место.

Доктор Пибоди отвернулся, и Саймон, несколько обескураженный его равнодушием перед лицом столь важных событий, удивленно на него посмотрел.

— Ведет себя совсем как белая шваль, — презрительно рассуждал он вслух. — Ну и пускай себе, теперь мы их всех расшевелим. Да, сэр, опять настает доброе старое время, и это уж точно. Как при мистере Джоне, когда полковник был молодым и все негры пришли на лужайку перед домом пожелать доброго здоровья миссис и маленькому хозяину.

Глядя вслед входившему в контору доктору Пибоди, он сквозь зеркальное окно увидел, как тот подошел к мясе Дженни, которая стояла возле стойки со своей телеграммой.

«Немедленно приезжай домой к своей семье идиот несчастный или я велю тебя арестовать», — гласила телеграмме, написанная ее твердым, ясным почерком.

— Здесь больше десяти слов, — сказала она телеграфисту, — но сегодня это не имеет значения. Теперь-то он вернется, уж будьте уверены. А если нет, я отправлю За ним шерифа, и это так же верно, как то, что его зовут Сарторис.

— Да, мэм, — сказал телеграфист. Когда он прочитал эту телеграмму, ему явно стало не по себе, он поднял голову и хотел было что-то сказать, но мисс Дженни заметила его смущение и быстро повторила вслух текст.

— Если хотите, можете выразиться покрепче, — добавила она.

— Да, мэм, — снова сказал телеграфист, нырнул, скрылся за своей конторкой, и мисс Дженни с растущим любопытством и нетерпением перегнулась через стойку и, держа в руке серебряный доллар, наблюдала, как он три раза подряд в каком-то мучительном смятении пересчитал слова.

— В чем дело, молодой человек? — сердито спросила она. — Надеюсь, правительство не запрещает упоминать в телеграммах новорожденных младенцев?

Телеграфист поднял на нее глаза.

— Да, мэм, все в порядке, — выговорил он наконец, и она дала ему доллар, и в то самое время, когда он сидел, держа монету в руке, а мисс Дженни с еще большей досадой на него смотрела, доктор Пибоди вошел в контору и взял ее за руку.

— Пойдемте отсюда, Дженни, — сказал он.

— Доброе утро, — отозвалась она, оборачиваясь на его голос. — Наконец-то вы явились, Люш. Уже столько лет вы принимаете Сарторисов, а теперь вдруг на целый день опоздали. Как только я заставлю этого идиота вернуться домой, снова настанет доброе старое время, как выражается Саймон.

— Да. Саймон мне сказал. Идемте.

— Дайте мне получить сдачу, — Она опять повернулась к стойке, за которой стоял телеграфист, держа в одной руке телеграмму, а в другой серебряный доллар. — Что такое, молодой человек? Надеюсь, доллара достаточно?

— Да, мэм, — повторил он, обратив встревоженный немой взгляд на доктора Пибоди. Доктор Пибоди протянул свою толстую руку и забрал у него телеграмму вместе с монетой.

— Идемте, Дженни, — повторил он.

Секунду мисс Дженни стояла неподвижно. Одетая в черное шелковое платье, в черной шляпке, плотно надвинутой на голову, она смотрела на него проницательными старыми глазами, которые видели так много и так ясно. Потом твердым шагом направилась к двери, вышла па улицу, дождалась его и недрогнувшей рукой взяла сложенную газету, которую он ей протянул.

«Пилот из Миссисипи» — гласил напечатанный заглавными буквами скромный заголовок, и она тотчас вернула доктору газету, достала из-за пояса маленький тонкий носовой платочек и вытерла им пальцы.

— Мне незачем это читать, — сказала она. — Они попадают в газеты всегда по одному только поводу. Я знаю, что он был где-то, где ему вовсе не следовало быть, и делал что-то, к чему не имел ни малейшего касательства.

— Да, — сказал доктор Пибоди. Он подвел ее к коляске и, когда она поднималась на подножку, неуклюже поддержал обеими руками.

— Не трогайте меня, Люш, — отрезала она. — Я не калека.

Но он поддерживал ее под локоть своей огромной ласковей ручищей и, пока она садилась, а Саймон полотняным пологом укутывал ей колени, с непокрытой головой стоял рядом.

— Возьмите, — сказал он, протягивая ей серебряный доллар. Мисс Дженни положила монету в сумочку, щелкнула замком и снова вытерла пальцы носовым платочком.

— Ну, что ж, — сказала она и, помолчав, добавила: — Слава богу, это уже последний. Во всяком случае на некоторое время. Домой, Саймон.

Саймон величественно восседал на козлах, но ввиду столь важных обстоятельств несколько смягчился.

— Когда вы приедете поглядеть молодого хозяина, доктор?

— Скоро, Саймон, — отозвался тот, и Саймон цокнул на лошадей, сдвинул шляпу набекрень и, небрежно помахивая кнутом, торжественно покатил прочь.

Доктор Пибоди остался стоять на улице — бесформенная туша в потрепанном альпаговом пальто, со шляпой в одной руке и со сложенной газетой и желтым бланком неотправленной телеграммы в другой — и стоял так до тех пор, покуда стройная спина мисс Дженни и прямые несгибаемые поля ее шляпки не скрылись из виду.

Но это был не последний. Неделю спустя рано утром в одной из негритянских хижин в городе нашли Саймона. Неведомая рука каким-то тупым орудием проломила его седую голову.

— В чьем доме? — спросила мисс Дженни по телефону. «В доме женщины по имени Мелони Гаррис», — ответил голос. Мелони… Мел… Перед глазами мисс Дженни промелькнуло лицо Белл Митчелл, и она вспомнила молодую мулатку, чья кокетливая наколка, фартук, а также стройные блестящие икры придавали такую пикантность вечеринкам Белл и которая ушла от нее, чтобы открыть косметический салон. Мисс Дженни поблагодарила и повесила трубку.

— Старый седой распутник, — сказала она, отправилась в кабинет Баярда и села. — Так вот на что пошли церковные деньги, которые он «дал взаймы». А я-то думала…

Стройная, безукоризненно прямая, она сидела на стуле, праздно сложив на коленях руки. «Да, это действительно последний», — подумала она. Впрочем, нет, он ведь не совсем Сарторис, у него была хоть какая-то тень здравого смысла, тогда как остальные…

— Пожалуй, мне пора немножко заболеть, — сказала мисс Дженни, которая не провела ни единого дня в постели с тех пор, как ей исполнилось сорок.

И именно так она и поступила. Улеглась в постель, подложила под голову множество подушек, надела легкомысленный кружевной чепец и не разрешила звать никаких врачей, кроме доктора Пибоди, который явился с неофициальным визитом и в течение получаса покорно слушал, как больная вымещала на нем свою хандру и рецидив негодования из-за фиаско с мазью. Здесь же она ежедневно совещалась с Айсомом и Элнорой и в самые неожиданные минуты яростно обрушивалась на Айсома и Кэспи, которые торчали во дворе у нее под окном.