Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 1)

Когда мальчик ушел, Томас Ньюком стал бредить. Его бред все усиливался, голос крепчал, и он начал выкрикивать слова команды на хинди, будто обращался к своим сипаям. Потом он быстро-быстро заговорил по-французски и, схватив руку сидевшей возле него женщины, вскричал: "Toujours, toujours!" {Всегда, всегда! (франц.).} Но это была рука Этель. При нем в эту минуту находились Клайв, Этель и сиделка; последняя вышла к нам в соседнюю комнату, где, кроме нас с женой, были еще графиня де Флорак и Бейхем.

Едва графиня де Флорак взглянула в лицо вошедшей, как вскочила с места.

- Ему очень плохо, он все бредит, - прошептала сиделка. Француженка опустилась на колени и стала безмолвно молиться.

Вскоре появилась испуганная Этель и приблизилась к нам, побледневшим и стоявшим тревожной группой.

- Он опять зовет вас, сударыня, - сказала она, подойдя к графине де Флорак, продолжавшей стоять на коленях. - И еще он сказал: пусть Пенденнис позаботится о его мальчике. Он вас не узнает. - Она старалась скрыть от нас свои слезы.

Этель возвратилась в комнату полковника; Клайв стоял в ногах кровати; лежавший в ней больной что-то быстро бормотал минуту-другую, потом, вздохнув, умолкал. Я расслышал, как он снова бросил: "Позаботьтесь о нем, когда я буду в Индии!.." - и следом раздался рвущий сердце зов: "Леонора! Леонора!" А она уже стояла на коленях у его постели. Голос больного перешел в еле слышный шепот; только стоны по временам позволяли понять, что он не в забытьи.

В положенный час церковный колокол зазвонил к вечерyе, и руки Томаса Ньюкома, лежавшие поверх одеяла, начали слабым движением отстукивать его удары. Когда колокол пробил последний раз, лицо полковника озарилось какой-то удивительной безмятежной улыбкой, и он, приподняв голову с подушки, торопливо произнес: "Adsem!" - и упал навзничь. Так, бывало, школьниками мы отвечали на перекличке. И вот этот человек с младенческой душой услышал зов и предстал перед своим Создателем.

----

Два года назад, живя в Швейцарии и гуляя однажды с детишками по живописным окрестностям Берна, я отстал от них и забрел в лесок; возвратясь к своим спутникам, я рассказал им о том, как стала мне известна эта история, за которой на протяжении двадцати трех месяцев изволил следить мой читатель. И вот сейчас, когда не без тайной грусти дописываю я последние строки, образы Лоры и Пенденниса, Этель и Клайва как бы растворяются и отлетают от меня в Мир Сказки. А мне все кажется, что они настоящие, что они живут где-то здесь рядом. Совсем недавно они были живые, я слышал их голоса; еще пять минут назад я печалился их печалями. Да неужто же так вдруг расстаться без рукопожатия даже? Неужели эта линия, начертанная моим пером, есть граница между мною и Царством Теней, за которой я лишь смутно вижу удаляющиеся от меня и тускнеющие в отдалении фигуры? Но прежде чем мы простимся с мистером Артуром Пенденнисом, быть может, он все же сообщит нам, вышла ли в конце концов замуж мисс Этель? Право, будет досадно, если он уйдет в мир теней, так и не ответив на этот деликатный вопрос!

Ио хотя он исчез так же безвозвратно, как Эвридика, заданный нами вопрос может быть разрешен посредством других, менее важных. Откуда Пенденнис мог узнать о том, что произошло между Этель и Кью в Баден-Бадене, если она всего этого не рассказала кому-нибудь, скажем - мужу, который и раньше поверял Пенденнису свои сердечные тайны, а впоследствии, возможно, досказал и все остальное? Не случайно Пенденнис сообщает в одном месте, что Клайв путешествует за границей с женой. Кто же эта жена? Правда, с мистером Пенденнисом был один неприятный казус, когда он, схоронивши матушку лорда Фаринтоша, через несколько глав опять вывел ее на сцене.

И все же вряд ли Клайв путешествует с Рози, которую мы только что схоронили на Кензал-Грин; ведь в подобном случав при них наверняка находилась бы миссис Маккензи и путешествие их было бы отнюдь не из приятных. Или еще: как Пенденнис подучил доступ к частным письмам полковника Ньюкома, что хранились в шкатулке из тикового дерева, - не иначе ее унаследовал Клайв и передал потом другу. Так что, думается мне, где-то в недоступном нам Мире Сказки благополучно живут вместе Этель и Клайв; она души не чаяла в его мальчугане, и супруги неизмеримо счастливее теперь, чем если бы поженились в юные годы, когда полюбили друг друга. Портрет миссис Клайв Ньюком (кисти Джей Джея), что висит на выставке в Хрустальном дворце, все в том же Мире Сказки, нисколько не похож на Рози: та, как мы знаем, была блондинкой, а здесь перед нами высокая темноволосая красавица, скорее всего - миссис Этель.

Кстати, отчего Пенденнис поначалу с такой помпой вывел на сцену Джей Джея, если за сим не последовало никакого продолжения? Скажу вам по секрету, что история Джей Джея мне тоже известна, и, возможно, когда-нибудь в ясные летние дни или святочными вечерами я поведаю ее читателю, коли он удосужится ее послушать.

А что сталось с сэром Барнсом Ньюкомом? Сдается мне, что он снова женился, и я искренне желаю ему попасть в кабалу к своей новой супруге. Я надеюсь, что у миссис Маккензи не хватит наглости унести с собой в могилу деньги, которые она вырвала у Клайва, и она оставит их вместе с прочими своими сбережениями маленькому Томми. Я бы не удивился, если бы принцесса де Монконтур завещала крупную сумму детям Пенденнисов, а лорд Кью пошел бы в крестные отцы, буде в том возникнет надобность в семействе мистера и миссис Клайв Ньюком. Но есть ли у них еще дети? По мне, лучше бы они обошлись без них и всецело посвятили себя воспитанию маленького Томми. А вы, любезный читатель, вольны думать, как угодно, и по-своему устраивать дела в Мире Сказки. Ведь там все делается по нашему желанию. Злые люди умирают там как раз вовремя (вспомните, к примеру, как кстати умерла леди Кью: проживи она еще недельку - и Этель вышла бы замуж за лорда Фаринтоша); люди неприятные исчезают со сцены; бедняки в этом сказочном мире обретают богатство, а выскочек ставят на место; лягушка здесь лопается от злости и зависти, лиса попадает в расставленный ей капкан, ягненка освобождают из когтей волка, и все в этом роде в в самый нужный момент. Поэт, живописующий этот мир, карает и награждает самовластно. Он раздает направо а налево мешки золота, на которое ничего не купишь; осыпает мерзавцев градом ударов, от которых не больно; наделяет героинь сверхъестественной красотой и творит героев, которые не всегда хороши собой, зато обладают множеством достоинств и под конец обязательно получают несметное богатство; он соединяет в финале своих влюбленных, и они живут в счастье до самой смерти. О, блаженная идеальная Страна Сказки, где все это осуществимо! Может статься, что ты, благосклонный мой читатель, опять когда-нибудь повстречаешься там со своим автором. Он уповает на это всей душой. А пока он с неохотой отпускает твою руку и дружески говорит тебе прости.